После столкновения с Алексеем он решил, что Зинаида — неразборчивая и притом бессовестная хитрая лисица. Он был уверен, что она нарочно заманила его в капкан, без всякой жалости и не задумываясь о том, что ему предстоит пережить из-за ее предательства. Но чем дольше он был с ней рядом, тем больше недоумевал. Как он ни старался, ему не удавалось обнаружить в этой гордой женщине ни малейшего намека на хитрую кокетку. К вящему удивлению англичанина, Зинаида представляла собой настоящий эталон жены. Сладкоречивая, внимательная и предупредительная, заботливая… Все это абсолютно не соответствовало образу неверной, эгоистичной и избалованной боярышни. Она готова была исполнить любое его желание. И хотя он боялся снова оказаться застигнутым врасплох, порой его израненное сердце смягчалось под ласковой улыбкой Зинаиды и нежными прикосновениями ее руки. У него захватывало дух, когда она проводила пальцами по его волосам, затылку, касалась уха… И все-таки он не мог избавиться от мысли, что эти ласки всего лишь часть нового хитроумного замысла. Если бы она попыталась сделать из него своего раба с помощью дьявольских заклинаний, то и тогда Тайрон не был бы так очарован… и полон тревог относительно собственной судьбы. Уж слишком часто в последнее время он не мог побороть возбуждение, восхитительное, но жестокое, если его не удовлетворить. Ни одна дьявольская пытка не могла бы так страшно терзать его.
Тайрон и не помнил, когда еще он испытывал такую горячую страсть к женщине. Несмотря на все усилия оставаться в присутствии своей жены холодным и отстраненным, его непокорное тело то и дело заявляло о себе, и тогда огромные и такие невинные каре-зеленые глаза в искреннем изумлении устремлялись на него… Никогда Ангелина не вызывала у него таких бурных эмоций, как Зинаида. Но с другой стороны, стоило ему лишь бровью повести, как Ангелина сама усаживалась к нему на колени. Он не сомневался, что Зинаида сделала бы то же самое, но боялся довериться ей.
Муки Тайрона были порой столь невыносимы, что он опасался, как бы чрезмерная тяга к черноволосой супруге не сделала его навеки бесполезным для всех остальных женщин. Пока Зинаида будет спокойно посапывать в постели, он осужден, словно раненый тигр, расхаживать из угла в угол, ожидая, когда же, наконец, его сморит сон. Терзаясь этими еженощными пытками, Тайрон уже подумывал, не переехать ли снова на свою прежнюю квартиру, но понимал, что это будет воспринято всеми как демонстративный жест. Таким образом, он привлечет к жене внимание клеветников, а это, в свою очередь, повлечет за собой гнев царя.
Если бы только спина у него успела зажить, и он мог снова чувствовать себя уверенно в смертельном бою, то завтра же помчался бы искать Ладисласа, убегая от опасности, что подстерегала его в этой спальне. Он не был так наивен, чтобы искренне верить в свою способность ночь за ночью ложиться в постель с этой соблазнительницей и не обращать на нее внимания. Будь он вытесан из гранита, то можно было бы на что-то надеяться. Но он был живым человеком, подверженным всем слабостям своего пола, а Зинаида — настоящим идеалом женщины. Раздражение и негодование, гнев и враждебность боролись в нем с состраданием, нежностью и восхищением, а также со все нарастающим желанием ласкать и защищать ее, как подобает любящему мужу. Он вполне осознавал, что теперь она по праву принадлежит ему и все самые смелые мечты могут в единый миг осуществиться — если только он сдастся.
Никогда раньше Тайрон не возбуждался с такой легкостью, и терпение его не было таким непрочным. Он понимал, что должен отказаться от своей глупой клятвы хотя бы ради вверенных ему подчиненных. Иначе он просто изнурит своих солдат долгими часами тяжелых упражнений, включая ползание по-пластунски, лазанье по канатам на отвесные каменные стены и прочее. Лишь истощив до предела свои силы и лишив себя физической возможности бодрствовать по ночам, Тайрон ухитрялся противостоять тому соблазну, что поджидал его в постели.
Он просыпался задолго до рассвета, сразу же вставал, брился и одевался. Потом спускался к завтраку. За столом к этому времени уже сидела Наталья. К счастью, Зинаида оставалась в постели. Ведь если бы его утро начиналось со встречи с ней, это непременно сказывалось бы на всем предстоящем дне. В основном, однако, разговоры за столом касались его супруги. Потом он уходил и возвращался поздно. К этому времени ужин уже заканчивался, а полковник едва переставлял ноги и был крайне измучен. Но прежде чем войти в дом, он лично кормил вороного или своего английского жеребца, которого берег для особо торжественных парадов или показательных учений, и ухаживал за ними.
Завершив дела на конюшне, Тайрон, как правило, шел в кухню. Он был слишком голоден, чтобы откладывать ужин, пока не вымоется и не приведет себя в порядок. Пока повариха занималась другими делами, Зинаида накрывала на стол, то и дело исподволь прикасаясь к мужу, и он понемногу привык к этому. Несомненно, если бы блюда подавала Дуняша, Тайрон больше думал бы о еде. Но даже предельно вымотанный, он не мог не обращать внимания на прелестный вид, женственные манеры и чудесный аромат своей жены, когда она склонялась к нему или прикасалась, проходя мимо.
После ужина Тайрон подолгу отмокал в горячей ванне. В самый первый вечер Зинаида попыталась, было помочь ему, но это вызвало такой взрыв бешенства, что она тут же убежала вся в слезах. Тайрон знал, что не сможет подавить сладострастные порывы, и потому впредь в бане ему неизменно помогал слуга, совершенно не умевший говорить по-английски. Это вполне устраивало Тайрона, так как он мог просто отдыхать, ни о чем не думая.
Благословенны были те ночи, когда, переступив порог спальни, он сразу валился на постель и мигом засыпал, не успев произнести ни слова. Единственной супружеской заботой, которую позволяла себе Зинаида, было лечение его ран. Она регулярно смазывала их бальзамом, чтобы смягчить кожу и разгладить шрамы. Для этого Тайрон задирал рубашку и ложился на живот. Ласковые поглаживания действовали на него расслабляюще, и, пока Зинаида массировала натруженные мышцы, дыхание его становилось глубже, и он засыпал.
В такие минуты она переживала настоящее смятение, но оно было связано с самым главным и самым приятным ощущением: она чувствовала себя его супругой, и ничто не нарушало этой гармонии. Пусть Тайрон упорно отказывался от близости с ней. По крайней мере, уступая ее заботам и ласке, он уже оказывал ей исключительное предпочтение перед всеми остальными.
Теперь Зинаида могла в любое время навещать подруг и старых знакомых своего отца. Раз в неделю ее видели в приходе у старца Филиппа, где она помогала бедным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139