А это уже и другое отношение, и другие деньги.
Но это означало, что она должна быть все время начеку, готова к любой опасности и к любому удару, которые могут обрушиться с самой неожиданной стороны.
Она не сомневалась, что её противник уже в Москве. Но важно было понять, как и откуда он пробрался в Москву, чтобы нанести свой удар. Прямиком из Италии он перебраться не мог, ведь ему, как и ей, нужно было сменить личину. Она воспользовалась "пересадкой" в Швеции. Как всегда. Он, скорее всего, "поменял личность" в Лондоне. Американец, все-таки, хоть и русского происхождения. Для человека, идеально говорящего на английском и русском языках, Лондон подходил больше всего, чтобы затеряться на короткое время, а потом вылететь в Москву, имя на руках документы, к которым не придерешься, которые не вызовут ни малейших подозрений. За которые просто глаз не зацепится.
И, все равно, он должен был придумать что-то очень хитрое. Ведь за ним охотилась не только она одна - за ним охотилось множество людей, которых на мякине не проведешь, и во власти которых было организовать проверку всех аэропортов и всех пограничных пунктов, чтобы засечь любого мало-мальски подозрительного типа. Для того, чтобы обвести их вокруг пальца, требовался совсем неожиданный ход. Неожиданный и резкий.
В Москве она первым делом навестила Казанский вокзал, открыла условленную камеру хранения. Ничего. Тем, кто играл на её стороне, не удалось найти ни одной наводки, ни одной подсказки, под каким именем и по каким документам надо искать в Москве её противника.
Больше ей подсказок ждать неоткуда. И ей, и её работодателям слишком опасно ещё раз выходить на связь.
Ничего, сегодня вечером она узнает все - или почти все.
Еще раз внимательно поглядевшись в зеркало, она встала и начала собираться. Собиралась она долго и тщательно. Хоть все её движения и действия были отточены до автоматизма, и она не боялась что-либо забыть, но всегда лучше лишний раз проверить, все ли на месте и полностью ли она готова. Тем более сегодня, когда может все решится - и нельзя будет ни доли секунды упустить, если грянет развязка.
Если наступит финал долгой взаимной охоты.
Она вышла из дома, прошла к метро. Все последние дни она ездила на метро, которым уж и забыла, когда пользовалась. С её бегства из Москвы прошло полгода, а до того она года три передвигалась только на личной машине. Иногда с охранником, который заодно выполнял функции шофера, иногда одна. Она прошла через шумную площадь Киевского вокзала, где, в ранних сумерках конца ноября, народ все ещё кишел и теснился у палаток оптовой торговли табаком, чаем и кофе. Какие-то мужики - видимо, иногородние волокли огромные сумки, набитые блоками сигарет. Будут делать свой малый бизнес у себя на малой родине, усмехнулась она про себя.
Тут же и лотерейщики - "лохотронщики" - зазывно орали и перекликались, чуть не в нос суя пачки билетиков, предлагая сыграть "на счастье", тут же, готовые погадать и поворожить "на счастье", прицеплялись как репей цыганки.
Одна бежала за ней чуть не до самого метро.
- Ой, молодая, красивая, погоди немного, ты сама не знаешь, что тебя ждет, а мне надо тебе всю правду сказать, тебе лучше будет!
Она слышала эту чушь тысячу раз. Но вдруг ей стало интересно. Даже не то интересно, что скажет цыганка, а интересно находиться среди этой разношерстной толпы, среди лиц, от которых она отвыкла, вместе с ними месить ногами снег на тротуарах, к концу дня превратившийся в грязную жижу, подбирать полу своей дорогой дубленки, чтобы не забрызгало... Она как бы заново открывала для себя Москву, от которой, оказывается, успела отвыкнуть...
- Ну? - повернулась она к цыганке. - Говори.
Та хитро усмехнулась.
- Сперва ручку позолоти.
- Позолочу, не бойся. Рассказывай, что ждет меня сегодня... и потом.
Видно, промелькнуло в её глазах нечто, смутившее даже цыганку, которую ничем нельзя смутить. Цыганка чуть подалась назад, словно жалея, что прицепилась именно к этой красивой девке, которая смотрелась такой хорошей добычей, если бы удалось её раскрутить - вон, и дубленка европейской выделки, и знатные сапожки, и дорогой макияж - но у которой на мгновение почти слышимо прозвенели льдинки в глубине нацеленных на цыганку зрачков, и сам взгляд сделался таким тяжелым, почти раздавливающим своей тяжестью, что куда там гоголевскому Вию!.. Нет, это определенно была не глупенькая дочка богатых родителей и не столь же глупенькая "выставочная" жена кого-то из "новых русских", решившая в кои веки раз прогуляться собственными ножками... То, как тщательно - не по-московски - эта красивая тварь с отсвечивающими под капюшоном дубленки золотистыми волосами обходила лужи и грязные размякающие сугробы, цыганка подметила сразу. Так ходят люди, привыкшие к машине от подъезда до подъезда и вылезающие в обыкновенную для большинства жизнь как в экзотику покруче Таиланда и Австралии... Эта излишняя аккуратность движений и навела цыганку на мысль, что с девки будет, что слупить, и что облапошить её труда не составит. Но теперь, столкнувшись с этим мгновенным тяжелым взглядом, оставившим ощущение, будто из-за очаровательной маски вдруг выглянуло истинное обличие чудовища, разгуливающего по улицам - будто на секунду обнажились тигриные клыки или жуткие челюсти самки богомола, способной одним махом перекусить существо вдвое больше её самой - цыганка засомневалась, стоит ли продолжать игру...
А красивая девка ждала. В её позе и взгляде - опять ставшем милом и дружелюбном - было столько спокойствия и уверенности в себе, что цыганка слегка растерялась. У неё возникло ощущение, что это её сейчас гипнотизируют. Чтобы справиться с растерянностью, она затараторила.
- Ты хорошая девка, и счастье тебе во всем, кроме любви. Околдовали тебя злые люди, и в любовь ты не веришь, а зря не веришь, она уже ждет тебя, уже сегодня ждет, только много трудностей одолеть надо, а главная трудность в тебе самой, тебе нужно первый шаг сделать, а не хочешь ты сделать этот шаг, гордость не пускает, а гордость твоя - она тебе и помеха, и подспорье...
Извергая этот поток слов, составляя фразы почти бездумно, по давно обкатанному и заученному шаблону, цыганка получила время подумать, и пришла в себя. Кажется, она поняла, с кем имеет дело. Ну, конечно! Дорогая валютная проститутка! Из тех птах высшего полета, которые, прежде чем добиться нынешнего положения, прошли через что угодно, дрались за место под солнцем зубами и когтями, которых ничем не запугаешь и не проймешь. Отсюда и этот взгляд - взгляд женщины, знающей всю грязную изнанку жизни и готовой дать сдачи наотмашь, чтобы тебя не затоптали.
Сообразив это, цыганка немного успокоилась и, продолжая тараторить, стала гнуть в сторону великой неразделенной любви - она знала, как часто такие женщины, превратившиеся в бронебойные танки, гусеницам которых никакая грязь нипочем, мечтают о нежной, чистой, романтической любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35