Он встал из-за компьютера и подошел к картинке, чтобы рассмотреть ее получше. В правом нижнем углу стояли две буквы: «Д.П.»
"Что значит это "Д", – подумалось Петру. – Может быть, Диана? Нет, вряд ли". Он был почти уверен, что Диана – не настоящее имя его виртуальной подруги. "Д" может означать и «Даша», и, например, «Дина», «Дора», да каких только имен не бывает.
В замке заскрежетал ключ, и Петр поспешил убраться к себе в комнату. Разговаривать ни с кем не хотелось, да и участливые вопросы мамы были совершенно ни к чему. Куда легче было с братом Павлушкой: тот вообще ни во что не вникал, не лез, и ему все было по барабану. Впрочем, обратная связь также отсутствовала: от него обычно можно было добиться разве что невнятного бурчания, а когда его не трогали, он хранил торжественное молчание.
С матерью дело обстояло иначе. Петр до сих пор не мог прийти в себя от того разговора о компьютерном сексе. Это же придет такое в голову! Тогда ему удалось убедить ее в том, что она не права, правда, пришлось рассказать ей про Диану. С тех пор мать никак не хотела оставить его в покое. Вот и сейчас она придет к нему, то есть вторгнется на его личную территорию, и начнет задавать вопросы, почему он ничего не ел и что вообще происходит.
Но звуки из коридора заставили его прислушаться, кажется, мама пришла не одна, до него доносился голос, принадлежавший, без сомнения, Савве Тимофеевичу.
– Ну вот, видите, Ольга Васильевна, ваш Домашнев уже становится похожим на человека. Я же говорил, обстановка вашей гимназии в конце концов сделает свое дело – в человеческой обстановке даже Домашневы очеловечиваются.
– Представляете, он сам написал письмо в ГУНО, что мы должны заниматься по особой программе! – говорила Ольга. – Все просто потрясены. Уж чего-чего, а этого мы никак не могли ожидать. Просто чудеса в решете!
– А я был уверен, что так и случится.
– Но вы же помните, какой он был в первые дни, мы уже все увольняться решили, как один. Ребят просто было жалко бросать в начале учебного года. Он на уроки ходил, делал дурацкие замечания, придирался ко всему. Будь его воля, заставил бы и учеников, и учителей ходить в форме и строиться на переменах.
– В форме самой по себе, наверное, нет ничего плохого, – заметил Савва. – Раньше в гимназиях форму носили не только ученики, но и учителя. По крайней мере, не было парада мод. Впрочем, вашей гимназии это не касается.
– Так то раньше! Тогда все было другое. А ему просто нужна была серость и муштра, чтобы в школе не было индивидуальностей. Не знаю даже, как мы это время смогли выдержать…
– Но ведь выдержали, – улыбнулся Савва. – Даже Леонид Яковлевич ни разу не сорвался.
– Верно, – кивнула Ольга. – Это самое удивительное. Петр услышал, что мать приближается к его комнате.
– Петруша, ты дома?
– Да, – ответил Петр. – Погоди, я переодеваюсь.
Это было единственное, что он придумал, чтобы мать не появилась в его комнате и не потребовала выйти. Она считала, что, когда кто-то входит в квартиру, все должны высыпать в коридор и поприветствовать пришедшего. Наверное, она была права, но в сей момент у Петра решительно не было ни сил, ни желания расшаркиваться и вести светскую беседу о погоде.
– Мой руки – и на кухню! – велела мать.
Петр слышал, как она продолжает начатый разговор:
– Но он наконец понял, что наши успехи – это его успехи, что ему самому в плюс, если гимназия будет процветать, а это может произойти, только если преподавателям дать большую свободу, освободить их от догмы школьной программы.
Наконец они удалились на кухню, и Петр смог снова погрузиться в свои невеселые думы. Он и сам не предполагал, что будет настолько убиваться из-за исчезновения Дианы, девушки, которой, возможно, и на свете нет. Надо же, как она серьезно вошла в его жизнь… И как он этого раньше не понял?..
– Петруша, иди обедать! – раздался с кухни голос мамы.
– Мам, я не хочу, – крикнул он в ответ.
Петру действительно не хотелось ничего, кроме того, чтобы от него отстали. Но вместо этого послышались шаги по коридору, раздался стук, и в дверь просунулась мамина голова.
– Петрушка, что с тобой? Ты нездоров?
– Да нет, все нормально, – ответил Петр. – Просто я в институте поел, вот и не хочется.
– Налицо все признаки черной меланхолии, – заметила Ольга.
– Понятия не имею, о чем ты говоришь.
– Ладно, захочешь есть, приходи. Мы на кухне.
Петр остался в комнате один. Из-за неплотно прикрытой двери до него доносился звон ножей и вилок, пыхтение чайника. Он даже почувствовал приступ голода, но видеть никого не хотелось. Конечно, он понимал, что жизнь не кончена, но теперь она лишилась для него всякого смысла. О какой жизни может идти речь, когда Диана потеряна для него навсегда?
– Ну почему же навсегда? – услышал Петр за спиной немного насмешливый голос. – Я думаю, у нее скорее всего что-то случилось с компьютером. Так бывает, вы сами это прекрасно знаете.
– Вы так думаете, Савва Тимофеевич? – с надеждой в голосе спросил Петр. Он был уверен в том, что если уж их постоялец что-то думает, то так оно и есть на самом деле.
– Я предполагаю, – улыбнулся Савва.
– Но чего же она его не починит? – воскликнул Петр. – Это же плевое дело!
Сам он быстро устранял все компьютерные неполадки и просто представить себе не мог, что кто-то может лишиться выхода в Интернет на несколько дней из-за сбоя в программе. Да даже если что-то сломалось в самом железе, это тоже легко поправимо. Ну, полдня покопаешься, от силы день. Но не неделю же! Компьютер, ведь он как детский конструктор, все части легко вынимаются и заменяются другими.
– Видите ли, Петр, вы мне можете не поверить, но далеко не все разбираются в компьютерах так же хорошо, как вы.
– Скорей бы она уж его починила! – сказал Петр. – Знал бы адрес, я бы пошел… – Он осекся, потому что, даже если бы знал адрес, то не пошел бы. Ведь тогда ему пришлось бы встретиться с ней лицом к лицу. А это было невозможно. Он давно мечтал об этом, но знал, что никогда на не решится. Показаться ей таким, какой он есть: в его очках, с его торчащими огромными ушами. Все что угодно, только не это!
– Может быть, вы все-таки присоединитесь к нам или хотя бы выпьете чаю? – прервал его горькие размышления Савва.
– Спасибо, я не хочу, – повторил Петр.
– А может, все-таки выпьете? – все так же спокойно и добродушно поинтересовался Савва. – Вы как-то грозились поподробнее рассказать мне про Интернет. Что это за зверь такой, и с чем его едят.
Неожиданно для себя Петр согласился и пошел на кухню. Мать разливала чай по чашкам. Петр взялся нарезать кекс «Ленинградский» (это хлебобулочное изделие со старорежимным названием было не чем иным, как сдобным батоном, обсыпанным сахарной пудрой и орехами). Савва примостился в уголке у окна с Пунечкой на коленях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98