– Женился б ты на ней, – посоветовал Антоний, – крепкие дети у вас пошли бы! Хотя таланта бы стало меньше, вышел бы прочь…
С эвенками он говорил на их родном языке и, отправив Савву к реке за водой, немного им покамлал.
Когда Савва вернулся, камлание уже заканчивалось. Эвенки стояли в открытых из холодных сеней дверях, в комнате горела масляная лампада, а дед, подняв к потолку закрытые глаза, расставив согнутые в локтях руки и замерев в такой дозе, словно он остановился во время кружения, негромко, но внятно произносил незнакомые слова. Ближний к выходу эвенк приложил к губам палец и укоризненно посмотрел, когда Савва шумно поставил ведро.
Умолкнув, дед еще постоял в этой позе минуты две, так и не произнося больше ни звука, а потом медленно распрямился и открыл глаза.
– Слышали, что сказали вам духи? – спросил он по-русски, чтобы было понятно и Савве, чем он только что занимался.
Однако дальше заговорил снова по-эвенкийски.
О чем не спорят физики и лирики
К вечеру линолеум был заменен. Причем, когда поехали выбирать новый, удивительным образом всем сразу понравился один и тот же – темно-зеленый.
Как ни странно, но аллергия у Пуни явно уменьшилась уже к вечеру. Кошка за один день чудесным образом пошла на поправку.
– А я панически боюсь ремонтов, – говорила Ольга за ужином, на который был приглашен и Савва.
– Это естественно, – кивнул он. – Кому хочется, чтобы вокруг него рушился сложившийся мир. Это своего рода микрокосм. Но иногда это необходимо. Сложившаяся атмосфера может быть и не очень благоприятной.
Ольга выразительно посмотрела на Павла, который, как всегда, когда собиралось больше трех человек, хранил полное молчание.
– Да, кое-кому бы очень не мешало произвести ремонт в своей комнате.
На это Павел пробормотал нечто нечленораздельное.
– Вы посмотрите, что у него творится, – сказала Ольга.
– Давайте посмотрю, – неожиданно для всех согласился Савва и отставил чашку. – Но только если хозяин не возражает.
Павлуша-Торин, до сих пор воспринимавший слова матери как риторические высказывания, забеспокоился. Он не ожидал, что кто-то изъявит желание осматривать его жилище.
– Может, чай допьем, – пробормотал он, стараясь оттянуть момент осмотра и надеясь, что эта затея как-нибудь сама собой забудется.
За чаем Ольга рассказывала о том, что происходит в гимназии, перескочила на Нину Евгеньевну, на устаревшие программы, а с них на клонирование, генную инженерию, короче, на своих любимых коньков.
– Скоро динозавры будут гулять по муромским лесам, – засмеялся Петр. – Как только их генетический код прочтут. А до этого уже просто рукой подать.
– А потом можно будет воспроизвести гномов, гоблинов, эльфов и других, – сказал Павел. – Их генетический код утерян, но его можно восстановить и по внешним данным.
– А вот интересно, что можно клонировать? – спросил Савва. – Только телесную оболочку? Как же тогда обстоит дело с душой? Ведь душу клонировать нельзя. Будем ли мы уверены, что, копируя тело, скопируем душу?
– Ну, понятия души в биологии не существует, – улыбнулась Ольга. – Говорят – разум, психика, психологические особенности конкретного индивида, наконец, личность. Это, правда, уже чистая психология, то есть другая наука. Душа, наверное, по ее части. И психолог, скорее всего, скажет вам, что психологические особенности личности, не все, конечно, но многие, закладываются при рождении, то есть записаны в генах.
– Слушай, если основы личности не заложены уже в генах, то, значит, и новая личность будет такой же, – сказал Петруша, который, будучи сыном учителя-энтузиаста, разбирался в данном предмете. – Поэтому если кого-то клонировать, вырастет такой же человек: добрый – злой, жадный – не-жадный, поэт – прозаик.
– Раньше говорили «физики и лирики», – заметил Савва.
– Ну это вы шестидесятые вспомнили! – воскликнула Ольга, и у нее промелькнула мысль: сколько же ему, получается, лет? На вид нет и сорока, но тогда о «физиках и лириках» он может помнить только по самым младенческим воспоминаниям. Спросить об этом вслух она не решилась, а сам Савва не стал уточнять этот вопрос.
На самом деле он этого не знал сам. «Действительно, шестидесятые… Откуда же я об этом знаю?» Он пытался что-то вспомнить, но, как всегда, натыкался на стену. Значит, пока ему ничего знать и не надо. Савва верил в причинность всего сущего. Он снова прислушался к тому, что говорилось за столом.
– Ты не прав, – говорила Ольга. – Далеко не все заложено от рождения. Это уже какой-то фатализм. Тогда зачем кого-то воспитывать, если все заложено заранее?
– Зачем вообще кого-то воспитывать? – бурчал Паша-Торин.
– Нет, не совсем уж все-все заложено, – продолжал отстаивать свою точку зрения Петр. – Но девяносто процентов. Вот если удастся клонировать человека, тогда эта проблема и будет решена.
– Ага, – кивнул Торин. – Одного – в Нью-Йорк, в семью Рокфеллера, другого – в Бразилию, где много диких обезьян, а третьего – в наш интернат. А потом посмотреть, кто лучше получится.
– Но разве можно ставить эксперименты на людях?! – возмутилась Ольга. – Это противоречит правам человека, просто элементарной нравственности, всему на свете! Это категорически недопустимо.
Внезапно Ольга замолчала. Она вспомнила свой разговор с учителем истории.
– Конечно, Петруша, ты во многом прав. Человек, как вид, не изменился с каменного века, конкретный человек, сложившаяся личность очень мало меняется в течение жизни. Все это согласуется с представлениями современной генетики. И в то же время это совершенно не основание для крайнего фатализма. Тут уже один шаг до понятия «рок», «судьба», «предопределение». Тогда зачем вообще что-либо делать, если все заранее предначертано? Давайте сидеть сложа руки. Но человек почему-то борется, к чему-то стремится…
– Я в одной книге прочитал такую мысль, – сказал Савва. – «Неверно, что человек – пленник своей судьбы, но он пленник своей темы». «Тема» – это повторяющийся мотив, как в музыке. Я бы сказал так: складывается личность, которая мало подвержена изменению, и ее поступки не предопределены, но они ограничены некими рамками. Психологическими рамками этой личности. Трудно себе представить, что вы, Ольга Васильевна, с легким сердцем пойдете грабить на большой дороге, да что там грабить, вы не способны даже таскать мелочь из карманов своих сослуживцев. И не из-за трусости и боязни наказания. Вы на это не способны органически, это ваше неотъемлемое свойство. А для кого-то это совершенно нормальный поступок. И он обычно не делает этого только потому, что боится быть пойманным. Точно так же замкнутый, обидчивый, не склонный прощать человек с гораздо большей долей вероятности останется один и будет страдать от одиночества, чем дружелюбный, общительный и относящийся ко всему наплевательски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98