— Он смолк и мучительно покраснел, когда его сестра кашлянула с досадой. — Я хотел сказать… Я не имел ввиду…
— Пожалуйста, не извиняйтесь, — улыбнувшись, ответила я. После того как я увидела обе его слабости — необдуманную речь и неумение скрывать свои чувства, я испытывала к нему самые дружеские чувства. — Я высоко ценю вашу заботу, но я вполне поправилась. Сейчас, когда погода улучшилась, я надеюсь чаще выезжать из дому.
— Вам понравился воздух Йоркшира?
Я преисполнилась благодарности погоде. Без нее наш разговор зашел бы в тупик. Мы проговорили о погоде и красотах Йоркшира десять минут. Потом я поднялась, чтобы уходить.
Мисс Флитвуд, не сказавшая и двух слов после того, как вошел ее брат, немногим больше произнесла и на прощание. Ее брат проводил меня до экипажа. В его обращении и в его улыбке была такая теплота, что я почувствовала легкое волнение и одновременно недоумение, почему же этот человек до сих пор не женат. С его внешностью и мягким сердцем он давно уже должен был стать добычей какой-нибудь решительной особы. Видимо, его сестра отнюдь не желала делить свой дом с другой женщиной.
Я думала, что мисс Флитвуд возвратит мне визит, и весь следующий день провела дома. Она не появилась. Но на следующее утро я была очень раздосадована, когда, вернувшись с короткой прогулки, обнаружила, что она заходила, но, не застав меня дома, оставила свою карточку. Как будто она умышленно выбрала время визита. Но это, конечно, была нелепая мысль. Она не могла знать, что я вышла, если только не пряталась около дома, наблюдая за мной.
Наступил четверг. Клэр все еще не вернулся и не прислал никакой записки. Миссис Эндрюс, лучше меня знавшая его привычки, сказала, что он может появиться в любой момент. Излишне говорить, что дом был готов к приезду хозяина, когда бы он ни вернулся. Тем не менее я не считала себя обязанной сидеть у очага как преданная собачка, надеясь, что он вернется. Я решила покататься.
Я приказала Уильямсу ехать к дому священника. Меня привело туда не ужасное совпадение, просто я не была знакома с другими соседями, мне некуда было больше ехать. Когда мы приблизились к дому, я увидела, что у Флитвудов уже есть гость. У ворот была привязана лошадь. Я обрадовалась, решив, что увижу новое лицо и это немного развеет мою скуку.
Дверь открылась, и из нее вышел мужчина. Я сразу узнала его, хоть и думала, что он находится за много миль отсюда. Это был мой муж.
Понимание порой приходит к нам странными путями и в самое неожиданное время. Если бы необычная сдержанность миссис Эндрюс, когда речь зашла об этой леди, не вызвала у меня подозрений, то и этот маленький инцидент не открыл бы мне глаза на происходящее. Казалось бы, не было причины, почему Клэр не мог навестить викария. Внезапно в моей голове все встало на свои места, но не из-за выражения лица Клэра — на нем не было и тени стыда, а только удивление и злость при виде меня.
Я была холодна и мыслила очень ясно. Наклонившись вперед, я спокойно сказала кучеру:
— Поезжайте, Уильямс.
Я не успела выговорить это, как экипаж тронулся. Я не оглянулась, но знала, что Клэр не пошевелился. Когда я отъехала, он все так же стоял в дверях.
Когда нас нельзя уже было видеть из дома, я дала выход своим чувствам. Я заплакала, но очень тихо. Ведь Уильяме, хоть и не видел меня, мог услышать. А я была полна решимости скрывать свое потрясение от посторонних глаз. Вовсе не гордость заставила меня молчать, а чувство, сходное со стремлением раненого животного забиться в свою нору и зализывать раны.
Теперь для меня стало абсолютно ясно, что я была женой только по названию. Как я могла вообразить, увидев то прекрасное лицо, — что какой-либо мужчина может устоять перед его очарованием? Клэр женился на мне не по любви. Сыграли роль мое богатство и его странная отеческая доброта. Даже его редкие проявления нежности были больше похожи на отношение отца к болезненному ребенку.
Но ведь я знала об этом с самого начала. Я знала, что он никогда не взглянул бы на меня, если бы не эти ненавистные десять тысяч фунтов. Почему же мне стало так больно?
Сначала я решила не говорить миссис Эндрюс о том, что видела ее хозяина. Но потом поняла, что Уильямс расскажет другим слугам и миссис Эндрюс все равно узнает. Она воспримет мое молчание как признак гнева или огорчения и будет, безусловно, права. Я послала за ней.
Несмотря на свою решимость, я не смогла смотреть ей в лицо. Я сидела за своим туалетным столиком и обращалась к ней через зеркало.
— Лорд Клэр вернулся, — сказала я, перекладывая на столе щеточки и баночки. — Я уверена, что вы, как обычно, распорядились об обеде, но, пожалуйста, проверьте, есть ли огонь в его комнате, ну и так далее… Благодарю вас, миссис Эндрюс.
«По крайней мере, — подумала я, когда дверь за ней закрылась, — я сохраню ее уважение. Я не позволю себя жалеть. Может быть, я и нелюбима, но я хозяйка этого дома, я жена. Может быть, это и немного в сравнении с любовью, но даже маленький кусочек дерева может спасти тонущего человека».
Когда Клэр появился, я сидела в гостиной, делая безобразно большие стежки на своем вышивании. Мне было трудно взглянуть на него. Было странно слышать, что голос его звучит как обычно, когда он расспрашивал меня о здоровье и о том, как я проводила время в его отсутствие.
Ввиду последних событий этот вопрос был несколько неуместен. Я подняла глаза на Клэра, почувствовав, что заливаюсь краской от негодования, и встретила ничего не выражающий взгляд. Если он и чувствовал стыд и досаду, то не позволил этим чувствам отразиться на его лице или манере поведения.
Я услышала свой собственный голос, отвечающий вежливо и рассеянно и расспрашивающий о поездке. Когда миссис Эндрюс вошла, чтобы пригласить нас обедать, мы мило беседовали, как и подобает любящим супругам.
В течение следующих нескольких недель Клэр был очень занят. Начали приходить ящики и узлы, а когда окончательно установилась теплая погода и подсохла зимняя слякоть, в дом нагрянули толпы рабочих. Леса, как паутиной, оплели заброшенное крыло здания, и от рассвета до того, как погаснет последний луч заходящего солнца, по ним сновали проворные фигуры. Клэр целыми днями ходил туда-сюда, давая советы и руководя рабочими, ни одна деталь не ускользала от его внимания. Мы начали принимать гостей. Немногих и нечасто. Мы жили в отдаленной местности, и немногочисленные семьи, равные нам по положению в обществе, жили на значительном расстоянии от нас. И перед ними, и передо мной Клэр одинаково извинился за то, что не разослал официальных приглашений: мол, когда дом будет отремонтирован, мы начнем принимать на подобающем уровне, устраивать обеды и даже дадим бал, чтобы представить новую леди Клэр соседям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
— Пожалуйста, не извиняйтесь, — улыбнувшись, ответила я. После того как я увидела обе его слабости — необдуманную речь и неумение скрывать свои чувства, я испытывала к нему самые дружеские чувства. — Я высоко ценю вашу заботу, но я вполне поправилась. Сейчас, когда погода улучшилась, я надеюсь чаще выезжать из дому.
— Вам понравился воздух Йоркшира?
Я преисполнилась благодарности погоде. Без нее наш разговор зашел бы в тупик. Мы проговорили о погоде и красотах Йоркшира десять минут. Потом я поднялась, чтобы уходить.
Мисс Флитвуд, не сказавшая и двух слов после того, как вошел ее брат, немногим больше произнесла и на прощание. Ее брат проводил меня до экипажа. В его обращении и в его улыбке была такая теплота, что я почувствовала легкое волнение и одновременно недоумение, почему же этот человек до сих пор не женат. С его внешностью и мягким сердцем он давно уже должен был стать добычей какой-нибудь решительной особы. Видимо, его сестра отнюдь не желала делить свой дом с другой женщиной.
Я думала, что мисс Флитвуд возвратит мне визит, и весь следующий день провела дома. Она не появилась. Но на следующее утро я была очень раздосадована, когда, вернувшись с короткой прогулки, обнаружила, что она заходила, но, не застав меня дома, оставила свою карточку. Как будто она умышленно выбрала время визита. Но это, конечно, была нелепая мысль. Она не могла знать, что я вышла, если только не пряталась около дома, наблюдая за мной.
Наступил четверг. Клэр все еще не вернулся и не прислал никакой записки. Миссис Эндрюс, лучше меня знавшая его привычки, сказала, что он может появиться в любой момент. Излишне говорить, что дом был готов к приезду хозяина, когда бы он ни вернулся. Тем не менее я не считала себя обязанной сидеть у очага как преданная собачка, надеясь, что он вернется. Я решила покататься.
Я приказала Уильямсу ехать к дому священника. Меня привело туда не ужасное совпадение, просто я не была знакома с другими соседями, мне некуда было больше ехать. Когда мы приблизились к дому, я увидела, что у Флитвудов уже есть гость. У ворот была привязана лошадь. Я обрадовалась, решив, что увижу новое лицо и это немного развеет мою скуку.
Дверь открылась, и из нее вышел мужчина. Я сразу узнала его, хоть и думала, что он находится за много миль отсюда. Это был мой муж.
Понимание порой приходит к нам странными путями и в самое неожиданное время. Если бы необычная сдержанность миссис Эндрюс, когда речь зашла об этой леди, не вызвала у меня подозрений, то и этот маленький инцидент не открыл бы мне глаза на происходящее. Казалось бы, не было причины, почему Клэр не мог навестить викария. Внезапно в моей голове все встало на свои места, но не из-за выражения лица Клэра — на нем не было и тени стыда, а только удивление и злость при виде меня.
Я была холодна и мыслила очень ясно. Наклонившись вперед, я спокойно сказала кучеру:
— Поезжайте, Уильямс.
Я не успела выговорить это, как экипаж тронулся. Я не оглянулась, но знала, что Клэр не пошевелился. Когда я отъехала, он все так же стоял в дверях.
Когда нас нельзя уже было видеть из дома, я дала выход своим чувствам. Я заплакала, но очень тихо. Ведь Уильяме, хоть и не видел меня, мог услышать. А я была полна решимости скрывать свое потрясение от посторонних глаз. Вовсе не гордость заставила меня молчать, а чувство, сходное со стремлением раненого животного забиться в свою нору и зализывать раны.
Теперь для меня стало абсолютно ясно, что я была женой только по названию. Как я могла вообразить, увидев то прекрасное лицо, — что какой-либо мужчина может устоять перед его очарованием? Клэр женился на мне не по любви. Сыграли роль мое богатство и его странная отеческая доброта. Даже его редкие проявления нежности были больше похожи на отношение отца к болезненному ребенку.
Но ведь я знала об этом с самого начала. Я знала, что он никогда не взглянул бы на меня, если бы не эти ненавистные десять тысяч фунтов. Почему же мне стало так больно?
Сначала я решила не говорить миссис Эндрюс о том, что видела ее хозяина. Но потом поняла, что Уильямс расскажет другим слугам и миссис Эндрюс все равно узнает. Она воспримет мое молчание как признак гнева или огорчения и будет, безусловно, права. Я послала за ней.
Несмотря на свою решимость, я не смогла смотреть ей в лицо. Я сидела за своим туалетным столиком и обращалась к ней через зеркало.
— Лорд Клэр вернулся, — сказала я, перекладывая на столе щеточки и баночки. — Я уверена, что вы, как обычно, распорядились об обеде, но, пожалуйста, проверьте, есть ли огонь в его комнате, ну и так далее… Благодарю вас, миссис Эндрюс.
«По крайней мере, — подумала я, когда дверь за ней закрылась, — я сохраню ее уважение. Я не позволю себя жалеть. Может быть, я и нелюбима, но я хозяйка этого дома, я жена. Может быть, это и немного в сравнении с любовью, но даже маленький кусочек дерева может спасти тонущего человека».
Когда Клэр появился, я сидела в гостиной, делая безобразно большие стежки на своем вышивании. Мне было трудно взглянуть на него. Было странно слышать, что голос его звучит как обычно, когда он расспрашивал меня о здоровье и о том, как я проводила время в его отсутствие.
Ввиду последних событий этот вопрос был несколько неуместен. Я подняла глаза на Клэра, почувствовав, что заливаюсь краской от негодования, и встретила ничего не выражающий взгляд. Если он и чувствовал стыд и досаду, то не позволил этим чувствам отразиться на его лице или манере поведения.
Я услышала свой собственный голос, отвечающий вежливо и рассеянно и расспрашивающий о поездке. Когда миссис Эндрюс вошла, чтобы пригласить нас обедать, мы мило беседовали, как и подобает любящим супругам.
В течение следующих нескольких недель Клэр был очень занят. Начали приходить ящики и узлы, а когда окончательно установилась теплая погода и подсохла зимняя слякоть, в дом нагрянули толпы рабочих. Леса, как паутиной, оплели заброшенное крыло здания, и от рассвета до того, как погаснет последний луч заходящего солнца, по ним сновали проворные фигуры. Клэр целыми днями ходил туда-сюда, давая советы и руководя рабочими, ни одна деталь не ускользала от его внимания. Мы начали принимать гостей. Немногих и нечасто. Мы жили в отдаленной местности, и немногочисленные семьи, равные нам по положению в обществе, жили на значительном расстоянии от нас. И перед ними, и передо мной Клэр одинаково извинился за то, что не разослал официальных приглашений: мол, когда дом будет отремонтирован, мы начнем принимать на подобающем уровне, устраивать обеды и даже дадим бал, чтобы представить новую леди Клэр соседям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70