Скорее ближе к востоку, чем к западу. Но где он в действительности? Он там, куда мы стремимся, когда мечтаем об иных мирах, которые, я полагаю, лишь немного отличаются от нашего собственного.
Действие следующей истории происходит не в Нью-форде и даже не рядом с ним. Я включил ее в нъюфордский цикл, так как один из персонажей в конце концов переезжает в Ньюфорд, и мой издатель Шерин согласилась, что рассказ должен входить именно в эту книгу.
Единственный шанс
В то лето они вместе переживали свои горести.
Сьюзен мчалась по Мэйн-стрит, вставая на педали, чтобы заставить свой велосипед ехать быстрее, полы армейской куртки цвета хаки хлопали ее по рукам. Куртка была на несколько размеров больше, чем нужно. Пришлось закатать рукава, а пояс оказался на бедрах.
Куртка принадлежала ее деду, и когда Сьюзен в начале лета нашла ее на чердаке в старом доме, дед с печальной улыбкой вручил куртку внучке; с такой же точно улыбкой он чинил для нее допотопный односкоростной велосипед, принадлежащий Тедди Бейкеру. С улыбкой, говорившей: «Не будь мы такими бедными…» Взглядом, исполненным того же значения, обменивались иногда ее родители, только при этом они не улыбались.
Сьюзен знала, что в этой куртке и на велосипеде с толстыми шинами она выглядит нелепо. Она читала это в глазах прохожих, мимо которых проезжала. Про ее куртку ребята даже дразнилку сочинили: «Сьюзи-слепуха, очки протри, в куртку-то влезут таких, как ты, три…» А Томми Которн донимал ее, называя «старой леди», иначе, мол, чего бы она ездила на старушечьем велосипеде, и говорил, что такими уродками бывают только старушенции.
Но сама-то Сьюзи себя старухой не чувствовала. В этой куртке и на своем велосипеде она чувствовала себя свободной. Она чувствовала себя военным разведчиком в тылу врага.
Сейчас Сьюзен стремглав неслась по Мэйн-стрит, повернула на Пауэрс-стрит, даже не притормозив, и, не замедляя хода, обогнула угол в такой близости к стоявшему на парковке грузовику с кока-колой, что задела его рукой.
Сьюзен изо всех сил старалась сдержать слезы. Велосипед помогал ей в этом. Ветер дул прямо в лицо. Большие толстые резиновые шины шуршали по тротуару. Куртка словно приблизила ее к деду. В этой куртке он когда-то пересекал океан. Сколько бы ее ни стирали, она до сих пор пахла дедом. Будто сушеными яблоками и листьями, которые жгут осенью. Но спина у Сьюзи все еще болела, ведь когда Бобби – брат Томми – толкнул ее в парке, она упала на скамейку и сильно ударилась. Все над ней потешались, а она сидела перед ними, стараясь не расплакаться, думая только о том, как бы найти очки и поскорее уехать.
На углу Блэйлок-авеню и Пауэрс-стрит Сьюзен направила велосипед налево в переулок мимо лавки старьевщика Кунтце; словно цирковая наездница, пронеслась между двумя мусорными контейнерами и завихляла по неровному пустырю за бакалейной лавкой.
Билли уже был там.
Когда Сьюзен остановила велосипед, он обернулся и посмотрел на нее, крепко сжимая в руке книжку в бумажном переплете, которую она давала ему почитать.
Когда он обернулся, Сьюзен увидела у него на лице огромный синяк, и собственные несчастья сразу вылетели у нее из головы. Правый глаз Билли распух и заплыл. Положив велосипед на землю, она подошла к Билли. Прислонилась рядом с ним к задней стене бакалейной лавки и уставилась на пустырь.
В одиннадцать лет трудно вмещать в своем маленьком теле столько горя.
Сьюзен сняла очки. Винты левого заушника ослабли, и затянуть их было уже нельзя. Кусочек черной ленты удерживал заушник на виске. Сьюзен протерла стекла подкладкой куртки. И снова надела очки. Дужка на переносице была тесновата, очки уже стали ей малы. Мать обещала, что в следующем году купит новые.
– Он вчера совсем взбесился, – сказал Билли. Ей он не врал, как другим. Он не стал уверять, будто упал с лестницы, налетел на дверь или еще что-нибудь в этом роде. Его отец после работы пил, иногда он возвращался домой веселехонький, но иногда при нем и пикнуть было нельзя. Одно неверное слово – и от неожиданного удара огромного кулака Билли отлетал в другой конец комнаты. А иногда даже и неверного слова не требовалось.
– Я сидел себе на диване и читал твою книгу, – стал рассказывать Билли. – А он меня ударил. Ни слова не говоря, взял и ударил. А когда я попробовал подняться, врезал снова, а потом сбросил меня с дивана, разлегся сам и отключился.
В глазах Билли не было слез. Он говорил ровным, монотонным голосом, продолжая смотреть на пустырь. Потом повернулся и поглядел на Сьюзен.
– Если я останусь, он убьет меня или я… я… – Голос замер.
– Бобби Которн поймал меня в парке, – сообщила Сьюзен.
Она знала, что случившееся с ней и в сравнение не идет с бедой приятеля, но так можно было разделить с ним боль. Разделить свалившиеся на них горести.
– Я убегу, – объявил Билли. Сьюзен долго молчала.
– Нельзя, – наконец сказала она.
– Выхода нет, Сью, – ответил он. – Не могу больше терпеть. Ни ребят, как они показывают на меня пальцами, ни отца – он меня просто убьет. Через две недели начнутся занятия в школе. Летом мы с тобой могли прятаться в таких местах, как это, могли убежать от других ребят, чтобы они к нам не приставали, но вот начнутся занятия, что тогда? От ребят ведь никуда не денешься. И от отца мне никак не спрятаться – только сбежать отсюда.
– Но ты же маленький, – сказала практичная Сьюзен. – Куда ты пойдешь? Как будешь жить? Копы тебя все равно выследят, вернут домой, и тут-то и начнется настоящий цирк.
– Я убегу куда-нибудь, где меня никто не найдет.
Сьюзен покачала головой. Нет такого места, где в одиннадцать лет можно спрятаться так, что тебя не найдут. На полдня, конечно, можно, но навсегда – нет!
– Ничего у тебя не выйдет, – сказала она.
– А как же Джуди Лидстоун? – спросил он.
Сьюзен вздрогнула. Джуди Лидстоун жила в нескольких кварталах от нее, на Снайдер-авеню. Весной она исчезла.
– Она ведь не убежала, – напомнила Сьюзен. – Ее поймал какой-то псих. Просто… просто ее так и не…
– Но ведь тело-то не нашли?
– Нет, но…
– Ну, так я слышал другое.
– Чушь.
Билли замотал головой и с заговорщицким видом придвинулся к ней ближе.
– Она убежала отсюда, – проговорил он, и оттого, как он произнес это «отсюда», Сьюзи похолодела.
Ее опять пробрала дрожь, но теперь охватившая ее тревога была другой. Сьюзи дрожала не от страха, а скорее от невозможности поверить. Поверить во что-то неизвестное.
– Куда же она ушла? – спросила Сьюзи.
– Не знаю, как называется это место, но знаю, как туда попасть. По волшебству!
Сьюзен перестала дрожать.
– Да ну тебя, спустись на землю, – сказала она.
Отвернувшись от Билли, она стала грязным пальцем ковырять дыру в джинсах.
– Чтобы туда попасть, нужно иметь ключ, – добавил Билли, будто и не слышал Сьюзи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Действие следующей истории происходит не в Нью-форде и даже не рядом с ним. Я включил ее в нъюфордский цикл, так как один из персонажей в конце концов переезжает в Ньюфорд, и мой издатель Шерин согласилась, что рассказ должен входить именно в эту книгу.
Единственный шанс
В то лето они вместе переживали свои горести.
Сьюзен мчалась по Мэйн-стрит, вставая на педали, чтобы заставить свой велосипед ехать быстрее, полы армейской куртки цвета хаки хлопали ее по рукам. Куртка была на несколько размеров больше, чем нужно. Пришлось закатать рукава, а пояс оказался на бедрах.
Куртка принадлежала ее деду, и когда Сьюзен в начале лета нашла ее на чердаке в старом доме, дед с печальной улыбкой вручил куртку внучке; с такой же точно улыбкой он чинил для нее допотопный односкоростной велосипед, принадлежащий Тедди Бейкеру. С улыбкой, говорившей: «Не будь мы такими бедными…» Взглядом, исполненным того же значения, обменивались иногда ее родители, только при этом они не улыбались.
Сьюзен знала, что в этой куртке и на велосипеде с толстыми шинами она выглядит нелепо. Она читала это в глазах прохожих, мимо которых проезжала. Про ее куртку ребята даже дразнилку сочинили: «Сьюзи-слепуха, очки протри, в куртку-то влезут таких, как ты, три…» А Томми Которн донимал ее, называя «старой леди», иначе, мол, чего бы она ездила на старушечьем велосипеде, и говорил, что такими уродками бывают только старушенции.
Но сама-то Сьюзи себя старухой не чувствовала. В этой куртке и на своем велосипеде она чувствовала себя свободной. Она чувствовала себя военным разведчиком в тылу врага.
Сейчас Сьюзен стремглав неслась по Мэйн-стрит, повернула на Пауэрс-стрит, даже не притормозив, и, не замедляя хода, обогнула угол в такой близости к стоявшему на парковке грузовику с кока-колой, что задела его рукой.
Сьюзен изо всех сил старалась сдержать слезы. Велосипед помогал ей в этом. Ветер дул прямо в лицо. Большие толстые резиновые шины шуршали по тротуару. Куртка словно приблизила ее к деду. В этой куртке он когда-то пересекал океан. Сколько бы ее ни стирали, она до сих пор пахла дедом. Будто сушеными яблоками и листьями, которые жгут осенью. Но спина у Сьюзи все еще болела, ведь когда Бобби – брат Томми – толкнул ее в парке, она упала на скамейку и сильно ударилась. Все над ней потешались, а она сидела перед ними, стараясь не расплакаться, думая только о том, как бы найти очки и поскорее уехать.
На углу Блэйлок-авеню и Пауэрс-стрит Сьюзен направила велосипед налево в переулок мимо лавки старьевщика Кунтце; словно цирковая наездница, пронеслась между двумя мусорными контейнерами и завихляла по неровному пустырю за бакалейной лавкой.
Билли уже был там.
Когда Сьюзен остановила велосипед, он обернулся и посмотрел на нее, крепко сжимая в руке книжку в бумажном переплете, которую она давала ему почитать.
Когда он обернулся, Сьюзен увидела у него на лице огромный синяк, и собственные несчастья сразу вылетели у нее из головы. Правый глаз Билли распух и заплыл. Положив велосипед на землю, она подошла к Билли. Прислонилась рядом с ним к задней стене бакалейной лавки и уставилась на пустырь.
В одиннадцать лет трудно вмещать в своем маленьком теле столько горя.
Сьюзен сняла очки. Винты левого заушника ослабли, и затянуть их было уже нельзя. Кусочек черной ленты удерживал заушник на виске. Сьюзен протерла стекла подкладкой куртки. И снова надела очки. Дужка на переносице была тесновата, очки уже стали ей малы. Мать обещала, что в следующем году купит новые.
– Он вчера совсем взбесился, – сказал Билли. Ей он не врал, как другим. Он не стал уверять, будто упал с лестницы, налетел на дверь или еще что-нибудь в этом роде. Его отец после работы пил, иногда он возвращался домой веселехонький, но иногда при нем и пикнуть было нельзя. Одно неверное слово – и от неожиданного удара огромного кулака Билли отлетал в другой конец комнаты. А иногда даже и неверного слова не требовалось.
– Я сидел себе на диване и читал твою книгу, – стал рассказывать Билли. – А он меня ударил. Ни слова не говоря, взял и ударил. А когда я попробовал подняться, врезал снова, а потом сбросил меня с дивана, разлегся сам и отключился.
В глазах Билли не было слез. Он говорил ровным, монотонным голосом, продолжая смотреть на пустырь. Потом повернулся и поглядел на Сьюзен.
– Если я останусь, он убьет меня или я… я… – Голос замер.
– Бобби Которн поймал меня в парке, – сообщила Сьюзен.
Она знала, что случившееся с ней и в сравнение не идет с бедой приятеля, но так можно было разделить с ним боль. Разделить свалившиеся на них горести.
– Я убегу, – объявил Билли. Сьюзен долго молчала.
– Нельзя, – наконец сказала она.
– Выхода нет, Сью, – ответил он. – Не могу больше терпеть. Ни ребят, как они показывают на меня пальцами, ни отца – он меня просто убьет. Через две недели начнутся занятия в школе. Летом мы с тобой могли прятаться в таких местах, как это, могли убежать от других ребят, чтобы они к нам не приставали, но вот начнутся занятия, что тогда? От ребят ведь никуда не денешься. И от отца мне никак не спрятаться – только сбежать отсюда.
– Но ты же маленький, – сказала практичная Сьюзен. – Куда ты пойдешь? Как будешь жить? Копы тебя все равно выследят, вернут домой, и тут-то и начнется настоящий цирк.
– Я убегу куда-нибудь, где меня никто не найдет.
Сьюзен покачала головой. Нет такого места, где в одиннадцать лет можно спрятаться так, что тебя не найдут. На полдня, конечно, можно, но навсегда – нет!
– Ничего у тебя не выйдет, – сказала она.
– А как же Джуди Лидстоун? – спросил он.
Сьюзен вздрогнула. Джуди Лидстоун жила в нескольких кварталах от нее, на Снайдер-авеню. Весной она исчезла.
– Она ведь не убежала, – напомнила Сьюзен. – Ее поймал какой-то псих. Просто… просто ее так и не…
– Но ведь тело-то не нашли?
– Нет, но…
– Ну, так я слышал другое.
– Чушь.
Билли замотал головой и с заговорщицким видом придвинулся к ней ближе.
– Она убежала отсюда, – проговорил он, и оттого, как он произнес это «отсюда», Сьюзи похолодела.
Ее опять пробрала дрожь, но теперь охватившая ее тревога была другой. Сьюзи дрожала не от страха, а скорее от невозможности поверить. Поверить во что-то неизвестное.
– Куда же она ушла? – спросила Сьюзи.
– Не знаю, как называется это место, но знаю, как туда попасть. По волшебству!
Сьюзен перестала дрожать.
– Да ну тебя, спустись на землю, – сказала она.
Отвернувшись от Билли, она стала грязным пальцем ковырять дыру в джинсах.
– Чтобы туда попасть, нужно иметь ключ, – добавил Билли, будто и не слышал Сьюзи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88