Скира взяла лук и стрелы у убитого пикта и оглядела других мертвецов, пока не нашла одного, на котором был плащ. Плащ был боссонской работы, весь вымазанный в грязи. Он невыносимо смердел. Пикты никогда не мылись, разве что случайно попадали под дождь. Вне всякого сомнения, плащ попал к пикту во время очередного кровавого набега на пограничное поселение.
Однако же Скира, превозмогая отвращение, завернулась в этот плащ. По размеру он достаточно хорошо подходил ей. В жилах девушки текла боссонская кровь, и ростом она была почти вровень пикту-мужчине. Плащ был теплым. И он хорошо скрывал ее. Невнимательный наблюдатель не стал бы задерживаться взглядом на фигуре, закутанной в такое одеяние.
Пищи ей найти не удалось. Здесь не было ничего съедобного, кроме тел мертвых пиктов.
Но даже шутливая мысль о том, чтобм приложиться к мертвечине, заставила Скиру передернуться от отвращения.
В лесу было много съедобных растений, в ручьях водилась рыба. Бамула вряд ли слишком далеко уйдут в первую ночь по незнакомой местности, даже несмотря на то что их вожак — северянин.
Эти надежды сделали путешествие Скиры более легким. Она поднялась и пошла следом за бамула.
Была заключена договоренность о том, что во время перехода один из трех вождей — Конан, Кубванде или Говинду — всегда будет на страже. Киммериец и его сотоварищи несли сучья для факелов. Самый короткий факел достался Говинду.
Нельзя сказать, что много можно было разглядеть в этом темном лесу и определить, кто скрывается под его покровом, друг или враг. Плащ, снятый с мертвого пикта, слегка укрывал от ветра, но даже небольшого порыва было достаточно, чтобы холод пронзал, как стрела. Говинду никогда не было так холодно, даже во время испытания на зрелость, когда его оставили одного в джунглях на время особенно суровых осенних дождей.
Хорошо, что Идоссо мертв. Он никогда не был честным последователем Конана — так решил для себя молодой вождь Говинду. А вот Кубванде может следовать за Амрой, хотя бы из страха умереть от голода. Здесь страшны голод, пикты и кулак Амры.
А что еще более вероятно — Идоссо никогда бы не поверил в советы Амры, который знал, как выжить в этой земле. Жить, сражаться и с победой выбраться отсюда — Амра знал, как это сделать. Конечно, Идоссо не был таким уж глупым. В конце концов, и он постиг бы науку выживания в здешних краях. Но прежде чем он научился (или, быть может, Кубванде его научил), бамула не досчитались бы многих соплеменников. А вот у Конана душа великого вождя. Имея такую душу, можно не беспокоиться о цвете кожи и прочих мелочах. А уж Говинду, сына Бессу, цвет кожи киммерийца и вовсе не волновал.
Звуки шагов были достаточно громкими, чтобы достигнуть ушей даже тех, кто не обладал таким острым слухом, как Говинду. Сызмальства воспитанный как охотник и следопыт и только впоследствии ставший воином, он услышал звук шагов столь же ясно. как услышал бы звук падения булыжника, сорвавшегося с утеса. Уяснив, откуда доносятся шаги, юноша поспешил спрятаться в таком месте, откуда прекрасно просматривалась тропа.
Впечатление складывалось такое, что незнакомец либо торопился умереть, либо видел в бамула друзей. В темноте труднее было сказать, кто скрывается под бесформенным плащом. Говинду сейчас бы отдал годовой запас урожая за луч лунного света. Будь он уверен, что это пикт, его копье пронзило бы живот незнакомца уже несколько минут назад.
Но вот неизвестный остановился и откинул с головы капюшон. Говивду медленно выпустил из легких воздух и сделал жест, отвращающий зло. Белая кожа, белые волосы. Привидение!
Говинду зашипел, и эхо отразило этот звук. Затем он понял, что то было не эхо. Эхо никогда не повторяет слов, которые не были сказаны.
— Бамула? Вуона? Бамула? Вуона?
В голосе привидения звучали вопросительные интонации. Голос. Стало быть, это не привидение, а женщина-северянка. Ищет Вуону? Почему бы и нет? Если мир столь безумен, что допускает такие вещи, как Ворота Зла, то почему бы не бродить здесь северянке в поисках Вуоны?
Говинду встал, но выходить на открытое пространство не решился. Женщине, быть может, и можно доверять, а вот пиктам, которые, вполне вероятно, следовали за ней, совершенно не стоило.
— Охбе бамула, — сказал он. — Охбе бамула. Охбе Вуона. Охбе Вуона. — А затем позвал: — Женщина!
Он использовал обращение, с которым обращаются к жене старшего.
Если она из тех, кто имеет власть, богам это понравится. Если она безумна, то это не имеет никакого значения.
— Бамула, — проговорила женщина. У нее был акцент, похожий на выговор Амры, когда он говорил на своем собственном языке. Незнакомка сделала еще несколько шагов. Говинду увидел нож у нее на поясе, а за спиной лук и колчан. Но руки она держала перед собой, и они были пустыми.
Говинду выступил из кустов, также держа на виду открытые ладони. Затем он показал через плечо на лагерь:
— Бамула! Вуона! Бамула! Вуона! Бамула! Вуона!
Она поняла смысл сказанного. Все еще держа руки перед собой, она принялась взбираться вверх по склону, туда, где располагался вставший на ночлег лагерь. У Говинду едва хватило время подозвать другого воина, чтобы тот занял его место. Он торопился за женщиной, которая почти исчезла в темноте.
Конан и Вуона сидели немного в стороне от других, но не слишком далеко от костра. Киммериец не оставил у стражей ни малейшего сомнения в том, что с ними будет, если они уйдут со своего поста и пропустят внезапную атаку пиктов.
Вуона присела на корточки и прислонилась к дереву. Лунный свет серебрил ее голые плечи. На ней были короткие кожаные штаны, снятые с мертвого пикта. Свой кожаный гандерский плащ она отдала одному из раненых.
Надо было отправляться на поиски пищи и одежды. Конан понимал, что рано или поздно все пикты обязательно сбегутся сюда.
Киммериец не испытывал никаких неприятных ощущений. Но бамула так стучали зубами от холода, что могли этим перестуком разбудить всех пиктов на расстоянии дневного перехода.
— Прости меня, Амра.
— Зови меня Конан. Амра — имя, которое хорошо звучало на борту «Тигрицы» или на устах Бэлит.
— Конан — твое настоящее имя?
— Что, думаешь меня приворожить?
Даже в темноте Конан увидел выражение ужаса на лице Вуоны.
— Нет!
— То-то же. А то у меня есть привычка совать меч в брюхо каждому, кто начинает бормотать заклятия. Мне не хотелось бы проделывать это с тобой.
— Это было бы… справедливо. Я… я не…
— Чума тебя забери, девка, с твоими страхами и трясучкой! Оставь жрецам и евнухам трястись и повизгивать. Ты не первая женщина, которая неудачно выбрала себе мужика. Но теперь-то ты свободна, а я еще жив, так стоит ли тянуть волынку?
— Это из-за того, что мы здесь, когда могли находиться в безопасном месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75