— В чем дело? Оно, кажется, нелегко.
— Легче, нежели ты думаешь.
— Да? Де Роган — кумир этих гугенотов.
— Да, но ведь всякий удар можно парировать.
— Конечно, только тут, не понимаю, каким образом.
— Ты глупец, Жак.
— Согласен, мой ангел, но это ведь не ответ.
— Для парирования послужит Жанна дю Люк.
— Не понимаю!
— Ты сегодня очень непонятлив!
— Что делать! Плохо спал.
— Оливье дю Люк до безумия влюблен в свою жену.
— Sang Dieu! Она стоит того!
— Приторная блондинка!
— Ты говоришь, потому что сама — роскошная брюнетка. Ревность, мой ангел!
— Ты с ума сошел! Наконец, граф ревнив, как тигр.
— Скажите! Бедняга! Но чего ему бояться?
— Всего.
— Полно! У него неприступный замок.
— Не такой неприступный, как ты думаешь. Несколько дней тому назад, когда графа не было дома, явился какой-то господин, по всей вероятности бежавший от преследования, и просил убежища в замке Мовер. Его приняли.
— А как его фамилия?
— Какой-то барон де Серак.
— Совершенно незнакомое имя.
— Может быть, но дело вот в чем: барон передал графине письмо — рекомендательное, как он говорил; прочтя его, графиня, до тех пор холодная и сдержанная, вдруг сделалась мила и любезна до такой степени, что барон де Серак вместо одной ночи провел в замке пять дней.
— Ого!
— И уж не знаю, какими только любезностями его в это время не осыпали.
— Они знакомы?
— Я подумала это.
— Что-то похоже на любовника.
— Да, как будто.
— Одним словом…
— Одним словом, барон де Серак отлично может помочь нам поссорить графа с женой.
— Что же нам из этого?
— Ну, и с протестантской партией вместе с тем.
— Опять теряюсь.
— Ах, какой ты бестолковый! Да ведь барон де Серак — один из главных вождей партии, если не самый главный.
— А! Как же его настоящее имя?
— Это тебя пока не касается.
— Ну, все равно, с меня и без того довольно, моя дорогая. Итак, когда граф поссорится со своей партией…
— Он будет наш.
— Да, но я думал, что ты его любила?
— Это, Жак, опять другое дело.
— А!
— Да, и касается меня одной.
— Как хочешь. Но как же довести до ссоры?
— Очень легко. Через несколько дней граф будет в Париже.
— Ты знаешь, где останавливаются приезжие в городе?
— На Тиктонской улице, в гостинице «Единорог».
— Знаю.
— Впрочем, он там не станет долго сидеть.
— Очень может быть.
— Есть такие места, где бы часто собиралась знать?
— Очень много; «Клинок шпаги», например.
— Ну, так твое дело встретиться с ним и строить все.
— Не беспокойся, милочка, не пройдет десяти минут после того, как мы с ним увидимся, и граф так поссорится с женой, что никогда больше не сойдется, клянусь тебе!
— Как же ты сделаешь?
— Это уж мое дело.
— Ну, хорошо! Даю тебе карт-бланш.
— Sang Dieu, я ею широко воспользуюсь.
— Сколько душе угодно!
— Но ведь каждая война требует капитала. Когда разрыв совершится, кто будет платить?
— Епископ Люсонский.
— Сколько?
— Семь тысяч экю даст в задаток.
— Sang Dieu! Вот почтенный человек! Но чем же я докажу свое право на получение?
— Покажи вот эту половинку венецианского цехина и скажи свое имя.
— И достаточно будет?
— Совершенно.
— Благодарю. Дело теперь в шляпе, будь спокойна; семь тысяч экю, sang Dieu! Этот Ришелье положительно великий человек!
— Ты скоро убедишься в этом на деле.
— Надеюсь.
— А теперь прощай!
— Уже уезжаешь?
— Надо.
— Когда я тебя опять увижу?
— Не знаю, будет зависеть от обстоятельств.
— Ну! Что Бог даст! Поцелуй меня, голубчик, и не забывай, что мы неизменны друг к другу, что бы ни случилось.
— Конечно, братец, прощай!
— Прощай, моя дорогая Диана!
Пять минут спустя Диана де Сент-Ирем ехала, сидя за спиной Магома, обратно в замок Мовер. Было три часа пополудни.
ГЛАВА XI. Капитан Ватан беспрестанно натыкается на неожиданности, одна другой необыкновеннее
Вернемся теперь к капитану Ватану, которого оставили на веревочной лестнице над водой Сены, в совершенной темноте.
Капитан Ватан был из числа решительных, смелых людей, которые находят особенную прелесть во всем неизвестном и неожиданном, потому что вполне самоуверены и чувствуют себя всегда в состоянии все одолеть.
Авантюрист совершенно спокойно спускался по веревочной лестнице, которой в темноте не видно было конца.
Не прошло, однако, идвух минут, как он почувствовал под ногами какую-то твердую точку опоры; это было дно довольно большой лодки.
Когда он выпустил из рук лестницу, Клер-де-Люнь взял его за руку.
— Позвольте, я вас поведу, капитан, — сказал он, — и главное, не бойтесь!
— А? Ты что это говоришь, дуралей? — резко воскликнул капитан. — Не смеяться ли вздумал надо мной?
— Виноват, капитан, обмолвился. Пожалуйте!
—Ладно, да смотри у меня, чтобы больше не обмолвиться!
— Слушаю, капитан. Черт возьми! Вы не изменились, надо вам отдать справедливость, все такой же терпеливый.
Капитан засмеялся.
— Я тебе пошучу! — пригрозил он. — Ну, когда же конец? Где мы теперь?
— Под аркой Нового моста, капитан.
— Ты тут живешь?
— Не совсем тут, вот увидите; поднимитесь по этой лестнице.
— Опять?
— Это последняя.
— Не стоило спускаться, чтобы сейчас же опять подниматься.
— Может быть, капитан, но поднимитесь все-таки.
— Да я тут ни зги не вижу, morbleu!
— Не обращайте на это внимание.
— Ну, ладно, коли нужно! Только черт бы побрал этакую прогулку!
Клер-де-Люнь засмеялся и тихонько свистнул. В ту же минуту на расстоянии футов двенадцати над ними заблестела, как звезда, светлая точка.
— А! Вот теперь вижу, куда идти, — произнес капитан и стал взбираться по лестнице.
Клер-де-Люнь следовал за ним, по-видимому забавляясь колебаниями своего бывшего командира.
В лестнице было всего перекладин десять; взобравшись наверх, капитан, к своему величайшему изумлению, очутился перед отверстием, сделанным в самом своде арки.
— Проходите! — ободрил его Клер-де-Люнь.
— Прошел! — отвечал капитан.
Клер-де-Люнь последовал за ним и нажал какую-то невидимую пружину.
В отверстие без шума вдвинулась каменная масса и герметически закрыла его.
— Ну, вот мы и дома! — довольно сказал Клер-де-Люнь. — Теперь, капитан, позвольте указать вам дорогу.
— Показывай, мой любезный, не церемонься; ты ведь здесь у себя дома. Странное только помещение ты выбрал.
— Надежное, по крайней мере.
— Конечно; но я не понимаю, как ты мог устроить это, не возбудив ничьего внимания?
— Это не я устроил, капитан; это подземелье существовало раньше меня; и я его только дополнил.
Говоря таким образом, авантюристы шли при неясном свете чадившей лампы, достаточно, однако же, освещавшей подземелье, чтобы можно было его рассмотреть.
Оно имело шесть футов вышины и четыре — ширины, образуя множество галерей с выходом в разные стороны, запертых в некоторых местах толстыми железными решетками с зубьями наверху;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127