«Они были у меня, сударыня, но они были мне дороги. Я испытывал иной раз ревность. Малейшее изменение, замеченное мной в лице моей возлюбленной, зарождало в глубине моей души тревогу».
«Какое сумасбродство! Приняв все это во внимание, я заключаю, что лучше уж любить, как любят все: выбирать мужчину по своему вкусу, сохранять при себе, пока это доставляет удовольствие; бросать, когда надоест или придет фантазия взять другого. Непостоянство доставляет разнообразие наслаждений, неизвестных вам, немеющим от страсти».
«Признаюсь, такой образ действий подходит щеголихам и распутницам, но человек чувствительный и деликатный не может к нему приспособиться. Самое большее, – это может его позабавить, если сердце его свободно и ему хочется сделать некоторые сравнения. Одним словом, женщина легкомысленная мне ничуть не по вкусу».
«Ты прав, дорогой Амизадар. Твой образ мыслей меня восхищает. Но любишь ли ты кого-нибудь сейчас?»
«Нет, сударыня, если не считать вас, но я не решаюсь вам сказать»…
«О мой милый, ты можешь мне это сказать», – возразила Фанни, пристально глядя на него.
Амизадар отлично понял смысл этих слов, придвинулся поближе к Фанни и начал теребить ленту, спускавшуюся ей на грудь. Сопротивления не было. Его рука, не встречая препятствий, скользила по ее телу На него по-прежнему устремлялись взгляды, которые он понимал, как должно. Я хорошо видело, – прибавило сокровище, – что он был прав. Он поцеловал грудь, которую так хвалил. Фанни просила его поскорее прекратить, но таким тоном, что, казалось, была бы обижена, если бы он повиновался. Поэтому он и не думал слушаться. Он целовал ей руки, вновь принимался за грудь, переходил к губам. Она не сопротивлялась. Незаметно нога Фанни очутилась на коленях Амизадара. Он стал ее ощупывать; она была тонка. Амизадар не преминул это заметить. Его похвала была выслушана с рассеянным видом. Пользуясь таким невниманием, рука Амизадара сделала новые завоевания и довольно быстро добралась до ее колен. Фанни оставалась рассеянной, и Амизадар начал уже устраиваться, когда она очнулась. Она стала обвинять молодого философа в том, что он оказывает ей недостаточно уважения, но он, в свою очередь, впал в такую рассеянность, что ничего не слыхал или отвечал на ее упреки, довершая свое блаженство.
Каким очаровательным он мне показался! Среди множества тех, что ему предшествовали и пришли ему на смену, ни один не был мне до такой степени по вкусу. Не могу говорить о нем без дрожи. Но позвольте же мне передохнуть, мне кажется, я уже достаточно наговорило для того, кто делает это в первый раз.
Алонзо не упускал ни одного слова из рассказа сокровища Фанни, и ему, так же как и Мангогулу, не терпелось узнать, чем кончилось это приключение. Но ни тому, ни другому не пришлось сгорать от любопытства, ибо сокровище-историк продолжало в таких выражениях:
– Насколько мне удалось выяснить путем размышлений, Амизадар через несколько дней отправился за город; там его спросили о причинах пребывания в Банзе, и он рассказал о своем похождении с моей хозяйкой, потому что один из их общих знакомых, проходя мимо нашего особняка, осведомился, случайно или кое-что подозревая, нет ли дома сударыни, велел о себе доложить и поднялся в ее покои.
«О, сударыня! Кто бы мог подумать, что вы в Банзе? И давно ли вы вернулись?»
«Я уже здесь сто лет, мой дорогой, с того самого дня, как две недели назад удалилась от света».
«Нельзя ли у вас спросить, сударыня, что вас к этому побудило?»
«Увы! Общество меня утомляло. Светские женщины до такой степени распущены, что нет сил выносить. Пришлось бы или поступать, как они, или же прослыть дурой, а сказать по правде, и то, и другое мне не по душе».
«Но, сударыня, вы стали прямо примерной женщиной. Уж не обратила ли вас речь брамина Брелибиби?»
«Нет, это просто припадок философии, приступ благочестия. Это нашло на меня внезапно. И если бы не бедняга Амизадар, я была бы сейчас совсем обновленной».
«Так мадам его недавно видела?»
«Да, один или два раза».
«И никого, кроме него?»
«Никого. Это единственное мыслящее, рассуждающее и действующее существо, которое проникло сюда за бесконечно долгое время моего уединения».
«Странно!»
«Что же в этом странного?»
«Ничего, кроме похождения, бывшего у него недавно с одной дамой в Банзе; она была подобно вам одинока, подобно вам благочестива и подобно вам удалилась от света. Но я расскажу вам эту историю, быть может, она вас позабавит».
«О, конечно», – отвечала Фанни. И тотчас же приятель Амизадара начал рассказывать ей о ее похождении, слово в слово, совсем как я, – прибавило сокровище, – и когда он дошел до этого момента…
«Ну, что вы на это скажете, сударыня? – спросил он. – Неужели этот Амизадар не счастливец?»
«Но, – возразила Фанни, – быть может, Амизадар лжец. Неужели вы думаете, что есть женщины столь дерзкие, что отдаются без стыда?»
«Но примите во внимание, мадам, – заметил Марзуфа, – что Амизадар никого не называл, и мало вероятия, что он нас обманул».
«Догадываюсь, в чем дело, – продолжала Фанни. – Амизадар умен и хорош собой. Вероятно, он совратил с пути истинного эту бедную затворницу какими-нибудь соблазнительными идеями. Да, конечно, так. Такие люди опасны для тех, кто им внимает, и среди них Амизадар не знает себе равных»…
«Как же так, сударыня! – прервал ее Марзуфа. – Неужели же Амизадар единственный мужчина, умеющий убеждать? Не воздадите ли вы должное и другим, которые, подобно ему, могут претендовать на ваше уважение?»
«Будьте добры сказать, о ком вы говорите».
«О самом себе, мадам, ибо я нахожу вас очаровательной».
«Вы, кажется, шутите. Посмотрите-ка на меня, Марзуфа. У меня на лице нет ни румян, ни мушек. Чепчик мне совсем не идет. Меня можно испугаться».
«Вы ошибаетесь, сударыня. Это дезабилье удивительно вам к лицу. Оно придает вам такой трогательный, такой нежный вид»…
К этим галантным словам Марзуфа присоединил другие. Незаметно я вмешалось в разговор, и когда Марзуфа со мной покончил, он продолжал, обращаясь к моей хозяйке:
«Кроме шуток, неужели Амизадар пытался вас обратить? Этот человек – удивительный мастер обращать. Не познакомите ли вы меня с его моралью? Готов биться об заклад, что она немногим отличается от моей».
«Мы углублялись с ним в некоторые вопросы любви. Мы рассмотрели, в чем состоит разница между женщиной чувствительной и женщиной легкомысленной. Что касается его, он стоит за чувствительных».
«Без сомнения, также и вы?»
«Ничуть, мой милый. Я исчерпала все доводы, доказывая ему, что все мы одинаковы и действуем согласно тем же принципам. Амизадар не разделяет моего мнения. Он устанавливает бесконечное множество различий, которые существуют, мне кажется, лишь в его воображении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69