– Я думаю, что он хорошо настроен.
Я же сказал себе:
– Кажется, она бредит, так как я не слыхал ни звука.
– Сударыня играет и, без сомнения, аккомпанирует себе?
– Нет.
– Что же это за инструмент?
– Сейчас увидите.
И, обернувшись к старшей дочери, она сказала:
– Позвоните, чтобы пришли прислужницы.
Их пришло три, и она обратилась к ним приблизительно с такой речью:
– Милые мои, я очень недовольна вами. Уже полгода, как я и мои дочери не одеваемся со вкусом. В то же время вы тратите огромные деньги. Я наняла вам лучших учителей, но, кажется, вы не знаете основных принципов гармонии. Я хочу, чтобы сегодня мой головной убор был зеленый с золотом. Найдите все остальное.
Младшая из прислужниц нажала клавиши одной рукой, и перед нами появились белый, желтый, малиновый и зеленый лучи; нажала другой, и появились голубой и фиолетовый.
– Это не то, что нужно, – нетерпеливо сказала хозяйка, – смягчите эти оттенки.
Прислужница тронула клавиши снова и вызвала белый, лимонно-желтый, ярко-синий, пунцовый, цвет розы, цвет зари и черный.
– Еще хуже, – сказала госпожа. – Вы выводите меня из терпения, – возьмите тоном выше.
Прислужница повиновалась. В результате появились – белый, оранжевый, бледно-голубой, телесный, бледно-желтый и серый.
Хозяйка вскричала:
– Это невыносимо!
– Если сударыне угодно выслушать меня, – сказала одна из двух других прислужниц, – то с этими пышными фижмами и с маленькими туфельками…
– Да, пожалуй, это может сойти.
После этого хозяйка удалилась в свой кабинет, чтобы одеться согласно такому подбору красок.
Между тем старшая из дочерей попросила третью прислужницу дать тона для причудливого наряда, прибавив:
– Я приглашена на бал и хочу быть легкой, оригинальной и блестящей. Я устала от ярких цветов.
– Ничего нет легче, – сказала служанка.
Вызвав жемчужно-серый луч своеобразного среднего оттенка между светлым и темным, она прибавила:
– Вы увидите, мадемуазель, как это будет хорошо с вашей китайской прической, с накидкой из павлиньих перьев, с бледно-зеленой юбочкой, вышитой золотом, с чулками цвета корицы и черными, как агат, башмачками. Особенно при темно-коричневом головном уборе с рубиновой эгреткой.
– Ты дорого стоишь, милая! – сказала молодая девушка. – Тебе остается только самой выполнить твои замыслы.
Когда пришла очередь младшей, третья из прислужниц сказала ей:
– Ваша старшая сестра пойдет на бал. А вы пойдете в храм?
– Да, непременно. Вот почему я хочу, чтобы ты придумала мне что-нибудь особенно кокетливое.
– Хорошо, – отвечала служанка, – наденьте ваше газовое платье огненного цвета, и я поищу к нему аккомпанемент. Это не то… вот оно… вот… вот это… да, это… вы будете очаровательны. Смотрите, мадемуазель: желтый, зеленый, черный, огненный, голубой, белый и синий. Это будет чудесно гармонировать с вашими серьгами из богемского топаза, с румянами, двумя «злодейками», тремя «полумесяцами» и семью мушками.
Они вышли, сделав мне глубокий реверанс. Оставшись один, я сказал себе:
– Они такие же сумасбродки здесь, как и у нас, но этот клавесин все-таки избавляет людей от лишних хлопот».
Мирзоза, прервав чтение, обратилась к султану:
– Ваш путешественник должен был привезти нам, по крайней мере, ноты какой-нибудь ариетты для наряда с шифрованным басом.
Султан
Он это и сделал.
Мирзоза
Кто же нам сыграет ее?
Султан
Кто-нибудь из учеников черного брамина. Тот, в чьих руках остался его цветовой клавесин. Но, может быть, вам надоело слушать?
Мирзоза
Много там еще осталось?
Султан
Нет. Всего несколько страничек, и вы будете свободны.
Мирзоза
Прочтите их.
Султан
«При этих моих словах, – говорится в этом дневнике, – дверь кабинета, в который удалилась мать, приоткрылась, и передо мной предстала фигура в таком странном наряде, что я не узнал ее. Прическа в форме пирамиды и светло-серые туфли на высоченных каблуках увеличили ее рост фута на полтора. На ней был белый палантин, оранжевая накидка, бледно-голубое платье из гладкого бархата, телесного цвета юбка, бледно-желтые чулки и туфельки с беличьей опушкой. Но что меня особенно поразило, это пятиугольные фижмы, с выдающимися и вдающимися углами. Можно было подумать, что это ходячая крепость с пятью бастионами. Вслед за нею появилась одна из дочерей.
– Боже милосердный, – вскричала мать, – кто вас так нарядил? Уйдите, вы меня приводите в ужас! Если бы не нужно было так скоро ехать на бал, я заставила бы вас переодеться. Я надеюсь, что вы, по крайней мере, будете в маске.
Потом, оглядев младшую дочь с головы до ног, она прибавила:
– Вот это вполне благопристойно.
В это время появился в дверях ее муж, который успел уже нарядиться после полуночного ужина: он был в шляпе цвета увядших листьев, в пышном парике с буклями, в костюме плотного сукна, с длинными прямоугольными позументами, в полтора фута каждый, с четырьмя карманами и пятью пуговицами спереди, но без складок и фалд, в коротких штанах и чулках светло-коричневого цвета и в зеленых сафьяновых туфлях, – все это вместе составляло шутовской наряд».
Тут Мангогул остановился и сказал сидевшей рядом Мирзозе:
– Эти островитяне вам кажутся очень смешными…
Мирзоза перебила его:
– Можете не кончать. На этот раз, султан, вы правы. Но я прошу вас не делать отсюда выводов. Если вы захотите стать благоразумным, все пропало. Без сомнения, мы показались бы такими же странными островитянам, как они нам. А в области моды безумцы издают законы для умных, куртизанки для честных женщин, и ничего лучшего не придумаешь, как следовать им. Мы смеемся, глядя на портреты наших предков, не думая о том, что наши потомки будут смеяться, глядя на наши портреты.
Мангогул
Итак, хоть раз в жизни я обнаружил здравый смысл.
Мирзоза
Я прощаю вам. Но довольно об этом.
Мангогул
Однако, несмотря на всю проницательность, вам не догадаться, что гармония, мелодия и цветовой клавесин…
Мирзоза
Постойте, я продолжаю… – Все это вызвало раскол между мужчинами, женщинами и вообще между всеми гражданами. Школа пошла войной на школу, один научный авторитет на другой: разгорелись диспуты, начались взаимные оскорбления, вспыхнула ненависть.
– Прекрасно, но это еще не все.
– Потому что я не все сказала.
– Кончайте.
– Подобно тому, как недавно у нас в Банзе в споре о звуках глухие оказались самыми непримиримыми спорщиками, в стране, описанной вашими путешественниками, именно слепые громче всех и больше всех кричали о цветах.
Тут раздосадованный султан взял дневники путешественников и разорвал их на куски.
– Ах, что вы сделали!
– Я уничтожил бесполезные труды.
– Может быть, бесполезные для меня, но не для вас.
– Мне безразлично все, что не содействует вашему счастью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69