— Воевода, я совсем не понимаю тебя! Объясни толком, что наплел твой выживший из ума волхв!
— Боги сказали, что добыча не захвачена, как надлежит, в бою, а сама проследовала в наши руки из подземного мира. И это так, оба мешка попали к нам без всякого труда, мы не заплатили за них ни каплей своей крови. Зато на них и тех, кто их нес и сопровождал, была кровь земли — нафта. Подземный мир, мир мертвых, сам отдал нам сокровища, щедро окропив их своей кровью. Но так в мире живых не бывает: чужие богатства воин добывает в бою, а чужая кровь неразрывно связана со своей. Вот почему волхв запретил нам даже смотреть на то, что послано из подземного мира тебе, великий князь.
— Почему мне?
— О сокровищах и подземном лазе знал бывший друг Ич-кера, но они оказались недосягаемыми для него. Это стало известно атаману Казаку и Сарычу, но и они были лишены возможности завладеть ими. Это удалось лишь тебе, находившемуся дальше всех от Нефата и узнавшему о них последним. Такие вещи не бывают случайными, это воля богов: сокровища не смог удержать Ичкер, в руках коего они находились, не могли захватить люди, служившие цепочкой, по которой весть о сокровищах должна была прийти к тебе. Богатства были предназначены тебе, великий князь, и дождались именно тебя.
Бразд говорил с такой убежденностью, что Игорь решил не спорить больше на эту тему. Да и зачем: если древляне вздумали отказаться от своей части добычи, нужно ли навязывать ее им силой? Боги велели всю добычу отдать киевскому князю — что ж, он готов принять ее. В таком случае пора прекращать разговор об этом и переходить к тому, что волновало Игоря куда больше.
— Воевода, ты сказал, что добыча досталась вам без единой капли своей крови? Неужто разбойники не защищали ее?
Бразд внимательно посмотрел на Игоря, опустил глаза.
— Желаешь узнать, насколько стоит доверять Сарычу и чем может закончиться поход, в который он уплыл с сотником Микулой? Мое мнение таково: Сарычу можно верить до конца, хотя… хотя поначалу я относился к нему с опаской и держал под приглядом при себе. Разве успех нашего набега не говорит сам за себя?
— Нет. С ним был ты, и успех может быть твоей заслугой, а не его. А может, даже вопреки его присутствию.
— При обсуждении всех планов первым было его слово, и во всех случаях я делал потом то, что советовал он. Делал потому, что всегда слышал от него то, что на его месте сказал бы сам. Мы думали одинаково, и при расставании я пожалел, что он не мой сотник.
— Не пойму, как вам удалось не вспугнуть дозорных у выходов у лаза и захватить без потерь добычу? — не отставал Игорь, не удовлетворенный краткостью ответа.
— Мы тоже опасались, что дозорные заметят нас раньше, чем мы их. Либо наткнемся на другие дозоры, о которых не знал бывший дружок Ичкера или которые были выставлены уже после его бегства. А потому не стали лезть на гору, а обложили ее со всех сторон надежным тройным кольцом. Сделали это вечером, а в полдень следующего дня воины высадились на берег для захвата селений нафтодобытчиков. И вскоре на одной из троп близ ущелья, о которой упоминал дружок Ичкера, мои дружинники приметили шестерку вооруженных людей с кожаными мешками. Поскольку это могла быть приманка, которую осторожный Ичкер пустил, чтобы отвлечь внимание врагов от спасаемых настоящих сокровищ, я велел незаметно сопровождать обнаруженных, продолжая держать гору в окружении. На ней больше никто не появился, и я приказал уничтожить пятерых беглецов стрелами, а одного взять в полон. Оказалось, что это были те, кого мы караулили. На словах все выглядит просто, великий князь, но сколько потребовалось смекалки и прозорливости, чтобы из великого множества пешеходных и звериных лазов перекрыть те, по которым могли уйти из подземного хода разбойники! Без Сарыча я вряд ли справился бы с этим. Не ведаю, что ты поручил ему и Микуле, но лучшего помощника сотнику трудно сыскать.
— Заговорил я тебя, воевода, а ты из похода. Отпочинь, а завтра поговорим еще…
Оставшись один, Игорь снова подошел к мешку с драгоценными камнями, склонился над ним. Он не запускал в них рук, не трогал, лишь пристально всматривался в широкую горловину мешка, скупо освещенную светом двух факелов у входа в шатер. И какое-то непонятное, тревожившее душу чувство начало овладевать им. Отчего среди камней преобладали белый и желтый цвета и почти не видно синего и красного, так радующих глаз? Почему от мертвенно-бледного сияния в горловине мешка несло холодом? Может, это напоминание о подземном мире, откуда появились эти камни?
Что за глупость лезет в голову? Какой подземный мир, если камни отбиты у разбойника Ичкера, прятавшего их в колодце для добычи нафты? Но тогда почему древлянский волхв заставил воеводу Бразда отказаться от своей части добычи, что за укол и холод Игорь испытал, погружая в мешок руку, откуда эта непонятная тревога в груди и озноб по всему телу? Может, он сегодня слишком много был на солнце? Наверное, так и есть. Поэтому лучше скорее лечь спать, а если утром состояние не улучшится, нужно встретиться со знахарем — великий князь в походе не имеет права хворать.
Повернув голову, Ольга бросила взгляд на соседнюю тропу. Так и есть, фигура христианского священника Григория видна на ней и сегодня. Точно так, как и вчера, и позавчера, и три дня назад. То же черное одеяние, крест на груди, заложенные за спину руки, склоненная голова. Хочет показать, что полностью погружен в свои мысли и не обращает внимания на окружающее? Не получится, слуга ромейского бога! Вовсе не для того, чтобы думати свои думы, появляешься ты ежедневно подле великой княгини во время ее прогулок. После того как ты первым подошел к Ольге с разговором о ее муже и походе на Хвалынское море, ты ждешь продолжения того разговора, однако теперь его должен начать не ты, а Ольга. Ты уже сказал все, что счел нужным для начала или на что мог осмелиться, и теперь великая княгиня должна позволить тебе продолжить затеянный разговор либо, выказывая к тебе безразличие, дать понять, что твои мысли ей неинтересны и вы оба должны забыть о том, о чем некогда говорили.
Но в том и дело, что начатый Григорием разговор был ей интересен и Ольга желала его продолжения. И чем дальше, тем желала этого все сильней: со времени, когда она осталась в Киеве вместо Игоря, и без того узкий круг людей, кому она могла доверять и с кем поделиться сокровенными мыслями, сократился еще больше. Никто не знал, чем завершится поход великого князя и возвратится ли он из него, а поскольку от этого напрямую зависела судьба его жены и близких к ней людей, некоторые не хотели прослыть ее друзьями и потом расплачиваться за это. Ольга понимала таких людей, судьба которых зависела от воли других либо прихоти обстоятельств, презирала их и не пыталась удерживать подле себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194