– Мэри, поцелуй меня, – шепотом попросил лорд Эдмонд.
И она его поцеловала. Ее рука нагнула голову лорда Эдмонда, рот открылся, принимая его язык, опять возникла боль, стократно усиленная, и Мэри поняла, что он может унять эту боль и что он сделает это. Скользнув рукой вниз по ее спине, лорд Эдмонд прижал Мэри к выпуклости у себя в паху, и Мэри сама прижалась еще крепче. Но в следующую секунду ее руки оказались у него на плечах, и она, отвернувшись, резко оттолкнула его.
– Довольно! Все кончено. Теперь уходите, прошу вас.
– Ты уступила мне?
– А как еще я могу отделаться от вас? – вопросом на вопрос ответила Мэри.
– Мэри, ты лжешь без всякого стеснения. Твое тело гораздо честнее тебя. Оно признается, что хочет меня, что должно принадлежать мне. Почему бы и тебе тоже не признать это?
– В отношениях для вас важна только физическая сторона, разве не так? – Мэри снова повернулась лицом к лорду Эдмонду. – Если бы мне пришлось признаться, что да, меня притягивает к вам в самом примитивном физическом смысле, вы торжествовали бы, правильно? И считали бы, что этого вполне достаточно? Для вас не имело бы значения, что вы мне не нравитесь, что я вас не уважаю и что я презирала бы себя до конца своих дней за то, что дала волю своим низменным потребностям.
– Ты отрекаешься от своего тела, Мэри? Это очень печально, ведь всю оставшуюся жизнь нам предстоит прожить с нашими телами.
– У некоторых из нас вместе с телом существует и разум. А еще и совесть.
– Так. – Он ухмыльнулся. – Ты должна это пояснить. Я часто задумывался, в чем заключается смысл жизни для тех, кто в отличие от меня не балует свое тело. – Мэри проглотила слюну, но ничего не сказала, и лорд Эдмонд заговорил снова:
– Я хочу тебя, Мэри, и должен получить. Это не прихоть, просто я знаю, что ты так же хочешь меня, и у меня есть необъяснимая уверенность, что вместе мы можем в полной мере обрести счастье. Перестань притворяться; уверяю тебя, это бесполезное сопротивление. – Опустив руки, он на шаг отступил от Мэри. – Ну, на сегодня, пожалуй, довольно. Мне пора найти пару бутылок, из которых можно хорошенько хлебнуть, нескольких богатеньких и глупых молокососов, чтобы за игорным столом как следует вытрясти их, и покладистую проститутку, чтобы развлечься в оставшееся до конца вечера время.
– Можете не излагать мне такие подробности, я проживу без этого, – холодно отозвалась Мэри.
– Но ведь ты именно этого ожидаешь от меня, верно? Мэри, не лучше ли все знать точно, чем что-то предполагать? Если бы я не рассказал тебе своих планов, ты, возможно, посчитала бы, что оскорбляешь меня, делая подобные предположения на мой счет.
– Вы так противны самому себе? – нахмурившись, спросила Мэри.
Лорд Эдмонд усмехнулся и набрал в легкие воздуха, готовясь что-то сказать, но слова так и остались невысказанными.
– Леди Монингтон, – раздался голос виконта Гудрича прямо из-за растущего в горшке растения, – могу я проводить вас обратно в бальный зал? Или вам хотелось бы, чтобы я сначала вышвырнул вашего… хм… партнера по танцу?
Лорд Эдмонд продолжал спокойно стоять, глядя в глаза Мэри, и только уголок его рта приподнялся в ухмылке.
– Мы разговаривали, – ответила Мэри, – но я слышу, вальс уже кончился. Буду признательна, если вы проводите меня, милорд. – Она обращалась к виконту, но смотрела на лорда Эдмонда.
– Всего доброго, Мэри, – тихо сказал лорд Эдмонд, когда Мэри сделала шаг в сторону, однако не двинулся с места ни чтобы проводить ее, ни чтобы остановить. – Благодарю тебя за танец и за беседу.
– Всего доброго, милорд, – попрощалась Мэри, опершись на руку виконта.
* * *
Лорд Эдмонд не верил в любовь. Любовь приносила только горечь и боль. Любовь разрушала жизни, лишала их всякого смысла и цели. Он верил в вожделение, только в удовлетворение желаний своего тела и – да, Мэри была права – только в физическом смысле. Больше для него ничего не существовало – ни разума, ни совести.
Кому нужна совесть? Когда-то в давние времена совесть мучила его и довела до того, что ему оставалось отправиться либо в сумасшедший дом, либо в ад, собственноручно лишив себя жизни. Но сумасшедшего дома ему как-то удалось избежать, и рука задрожала, как осенний листок, когда он приставил дуэльный пистолет вначале к своему виску, а потом засунул дуло в рот. Он оказался трусом и не смог нажать на курок.
Да, он верил только в вожделение. Мэри была чертовски хороша в постели, лучше, чем любая из тех, кого он знал прежде, и именно поэтому он жаждал получить ее снова, получить ее тело. Его не заботили ни ее мысли, ни ее чувства, ни все то остальное, что было в ней помимо ее тела. Физическое наслаждение для лорда Эдмонда было превыше всего.
А в любовь он не верил.
После бала у Мензисов лорд Эдмонд заметил, что спиртное почему-то утратило свою способность напоить его допьяна, картежная игра перестала развлекать, а распутство не приносило телу облегчения. На исходе второго дня – в тот вечер, когда у Мэри собрался литературный салон, который лорд Эдмонд решил не посещать, – он положил всему этому конец, швырнув в камин полный графин бренди, а до этого у Вотье он бросил карты, не дождавшись заведомо победного завершения игры, так что игроки и зрители смотрели на него, не веря собственным глазам.
А перед тем как вернуться домой и разбить графин, он привез в свою алую комнату очаровательную маленькую проститутку и, усевшись, наблюдал, как она раздевается, а затем велел ей снова одеться, а сам вышел заказать экипаж и просто за то, что она при нем разделась и без него оделась, заплатил ей вдвое против обычной таксы. Ее тело было вдвое роскошнее, чем у Мэри.
На третий день он поехал к Мэри домой, послав свою визитную карточку. OR повторял визиты и в течение шести последующих дней, но каждый раз ее не оказывалось дома, и он вынужден был уходить. Однажды в парке он видел, как Мэри каталась в ландо Гудрича, и умышленно направил лошадь так, чтобы ландо проехало мимо него. Приподняв шляпу, он пристально смотрел на Мэри до тех пор, пока она, покраснев, не кивнула ему в знак приветствия, а затем поехал дальше, даже не сделав попытки завести с ней разговор – шла молва, что Гудрич всерьез ухаживает за Мэри.
Лорд Эдмонд не пытался выяснить, где была Мэри всю неделю, ему нужно было ее тело, а не она сама. Только в Лондоне можно было найти тысячу женщин, у которых тело было гораздо привлекательнее, чем у Мэри, и многие из них тосковали без мужской ласки. Он найдет другую женщину и научит ее делать все так, как делала в постели Мэри, и даже лучше. Раз Мэри не хочет его, что же, тогда он забудет ее, она ничего для него не значит. Лорд Эдмонд верил только в вожделение, а не в любовь.
Но поздним вечером, сидя в своей гардеробной и глядя на свои ботинки, лорд Эдмонд вспоминал, как Мэри целовала его на балу у Мензисов, как, возбужденная и послушная, несколько мгновений была у него в объятиях и он мог касаться ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63