Он поселит ее где-нибудь и будет содержать, пока она сама не встанет на ноги и не устроится в Лондоне. Он не сомневался, что ей потребуется совсем немного времени. Он купит ей другую одежду, более.., более подходящую для его любовницы. Хотя он не мог не оценить тонкий контраст между кричащим плащом и шляпкой, с одной стороны, и серым платьем – с другой.
Он задумался над тем, долго ли ей удастся развлекать его. Сможет ли она прогнать скуку, давно заполнившую его жизнь? Ей удавалось делать это целых два дня. Но сможет ли она продолжать? Ему так этого захотелось, что он громко вздохнул.
Он ждал, пока она заговорит. И он знал, что ей придется заговорить очень скоро. Осталось всего десять миль до Синдона. Она не может больше оттягивать.
Покусывая нижнюю губу, она подняла на него глаза и покраснела. Она прекрасно справляется с ситуацией. Он почти слышал, все, что она скажет, еще до того, как слова были произнесены. Она его не разочаровала.
– Мы уже близко, сэр? – спросила он. – Далеко ли до Синдон-Парка? Вы не знаете?
– Полагаю, меньше десяти миль, – ответил он, стараясь не показать своего удовольствия. – Не волнуйтесь, мисс Грей. Я не брошу вас. Мы поспеем как раз к чаю.
Она мгновение смотрела ему прямо в глаза, после чего занялась потертой печаткой на правой руке, пытаясь развернуть ее так, чтобы не было видно дыры.
– Я вот все думаю… – начала она.
Он даже не сомневался в этом. Усиленная работа мозга была настолько очевидна, что это забавляло его весь день.
Она снова посмотрела ему прямо в глаза.
Она прекрасно изображает любой взгляд. Сейчас глаза были очень простодушными – и очень красивыми, конечно.
– Мне нельзя появиться там вместе с вами, – сказала она.
Он поднял брови и чуть скривил губы в усмешке.
– Вы были так добры, – искренне продолжала она, – что это просто неблагодарно с моей стороны. Но неужели вы не понимаете? Со мной не было ни компаньонки, ни даже служанки. Они захотят узнать, давно ли мы едем вместе. Я была с вами наедине в карете почти три дня. Мы вместе ночевали – в разных комнатах, конечно. – Она остановилась, чтобы выпрямиться на сиденье и залиться невинным румянцем. – Я провела с вами две ночи. Невозможно будет объяснить, почему, доказать, насколько невинно все было на самом деле. – Ей удалось покраснеть еще больше.
Он не собирался ей помогать. Ему слишком нравилось, как все разворачивается. Он смотрел на нее и ждал, пока она продолжит.
– А я не смогу скрыть этого, – сказала она. – Я не умею лгать.
Он чувствовал, что его губы растягиваются в усмешке, но ему не хотелось все испортить.
– Что же вы предлагаете? – спросил он.
– Я сначала решила, – сказала она, – что вы могли бы высадить меня у ворот Синдона, и я пешком пройду до дома. Это, конечно, очень невежливо, ведь вы отклонились ради меня от собственного пути, а дом принадлежит мне, и я могла бы вас пригласить хотя бы выпить чаю.
Но потом я передумала.
Они захотят узнать, как я добралась, а в этот час, возможно, не прибывают ни дилижансы, ни почтовые кареты. Мне придется сказать правду, а если все равно придется сознаться, то с таким же успехом вы могли бы довезти меня прямо до дверей.
– Понимаю, – сказал он. – Это решение тоже не годится.
– Тогда, – продолжила она, – я подумала, что лучше всего будет, если вы высадите меня в соседнем городе. Я там сяду на дилижанс и появлюсь так, словно весь путь проделала в этом дилижансе. – Она снова покраснела. – Правда, мне придется попросить у вас денег, чтобы оплатить проезд. Надеюсь, потребуется совсем немного. Я обязательно отошлю вам долг, если вы скажете мне ваш лондонский адрес.
Он пристально разглядывал ее, наслаждаясь каждой минутой.
– За последние несколько дней я почувствовал себя ответственным за вашу безопасность и благополучие, мисс Грей, – сказал он. – Не могу представить, что оставлю вас сейчас. Я буду беспокоиться, опасаясь, что что-то случилось и вы не добрались до дома, чтобы принять наследство.
Она слегка наклонила голову.
– Вы добры, – сказала она. – Но, в самом деле…
– Вы должны помнить, мисс Грей, – он мягко посмотрел на нее, – вы должны помнить, что вы больше не дочь священника и не гувернантка. Вы – богатая наследница. Вы обладаете определенной властью. Если вы появитесь в Синдоне, дрожа и ожидая упреков за то, каким именно образом добрались, вы быстро обнаружите, что найдутся мужчины – или женщины, – которые охотно начнут распоряжаться вами и вашей жизнью. Ни вы, ни я не сделали ничего плохого, может, только я позволил себе небольшой поцелуй, в чем глубоко раскаиваюсь. Вы не сделали ничего плохого. Будет гораздо лучше для вас появиться в моей карете и в моем сопровождении и доказать кому бы то ни было, что вы – женщина независимого ума и поведения.
– Да, но… – начала она, но остановилась и снова закусила губу. – Вы уверены, что это не будет выглядеть неприлично, сэр? Я, по правде говоря, до этого момента не думала, что путешествовать с вами было неприлично, поскольку меня принудили к этому обстоятельства, и я очень благодарна вам за помощь. Но не будет ли это выглядеть неприлично в глазах других? Моя репутация не будет разрушена? А ваша, сэр? Мне будет очень жаль, если это произойдет.
– Не думаю, мисс Грей, – сказал он. – Сядьте и расслабьтесь. Я настаиваю на своем желании довезти вас до дверей Синдон-Парка и передать с рук на руки поверенному вашего деда или племяннику вашей бабушки. Я не оставлю вас. Я хочу увидеть, как вы войдете в дом и окажетесь, наконец, в безопасности. И у себя дома. – Он позволил себе улыбнуться.
Она больше не говорила об этом, но в ее лице и позе читалось напряжение. Он почти видел, как лихорадочно мечутся ее мысли в поисках спасения.
«Думай, сколько хочешь, Стефани Грей, – произнес он мысленно. – Ерзай, сколько тебе угодно. Я заслужил это удовольствие».
Когда он доберется до Лондона, светские обязанности покажутся ему пресными. Впрочем, у него будет новая любовница, чтобы украсить его жизнь на несколько недель или месяцев. Со временем он может пресытиться ее изобретательным воображением. Но это произойдет не скоро.
Она очень естественно съежилась, когда карета проехала между каменных колонн у ворот и свернула на элегантную подъездную аллею, усаженную липами. Он слышал тяжелое дыхание, с трудом прорывавшееся сквозь ее крепко стиснутые губы.
– Боже мой, – пролепетала она, – сердце так стучит, а руки вспотели и дрожат. – Она подняла руки, показывая. Он видел, что она не играет. – Что они обо мне подумают, когда увидят, как я одета? Когда увидят, что я приехала с вами, а не в карете, которую они выслали за мной? Как вы думаете, они поверят, что я – это я? А если все это окажется ошибкой? Если они не существуют на самом деле?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Он задумался над тем, долго ли ей удастся развлекать его. Сможет ли она прогнать скуку, давно заполнившую его жизнь? Ей удавалось делать это целых два дня. Но сможет ли она продолжать? Ему так этого захотелось, что он громко вздохнул.
Он ждал, пока она заговорит. И он знал, что ей придется заговорить очень скоро. Осталось всего десять миль до Синдона. Она не может больше оттягивать.
Покусывая нижнюю губу, она подняла на него глаза и покраснела. Она прекрасно справляется с ситуацией. Он почти слышал, все, что она скажет, еще до того, как слова были произнесены. Она его не разочаровала.
– Мы уже близко, сэр? – спросила он. – Далеко ли до Синдон-Парка? Вы не знаете?
– Полагаю, меньше десяти миль, – ответил он, стараясь не показать своего удовольствия. – Не волнуйтесь, мисс Грей. Я не брошу вас. Мы поспеем как раз к чаю.
Она мгновение смотрела ему прямо в глаза, после чего занялась потертой печаткой на правой руке, пытаясь развернуть ее так, чтобы не было видно дыры.
– Я вот все думаю… – начала она.
Он даже не сомневался в этом. Усиленная работа мозга была настолько очевидна, что это забавляло его весь день.
Она снова посмотрела ему прямо в глаза.
Она прекрасно изображает любой взгляд. Сейчас глаза были очень простодушными – и очень красивыми, конечно.
– Мне нельзя появиться там вместе с вами, – сказала она.
Он поднял брови и чуть скривил губы в усмешке.
– Вы были так добры, – искренне продолжала она, – что это просто неблагодарно с моей стороны. Но неужели вы не понимаете? Со мной не было ни компаньонки, ни даже служанки. Они захотят узнать, давно ли мы едем вместе. Я была с вами наедине в карете почти три дня. Мы вместе ночевали – в разных комнатах, конечно. – Она остановилась, чтобы выпрямиться на сиденье и залиться невинным румянцем. – Я провела с вами две ночи. Невозможно будет объяснить, почему, доказать, насколько невинно все было на самом деле. – Ей удалось покраснеть еще больше.
Он не собирался ей помогать. Ему слишком нравилось, как все разворачивается. Он смотрел на нее и ждал, пока она продолжит.
– А я не смогу скрыть этого, – сказала она. – Я не умею лгать.
Он чувствовал, что его губы растягиваются в усмешке, но ему не хотелось все испортить.
– Что же вы предлагаете? – спросил он.
– Я сначала решила, – сказала она, – что вы могли бы высадить меня у ворот Синдона, и я пешком пройду до дома. Это, конечно, очень невежливо, ведь вы отклонились ради меня от собственного пути, а дом принадлежит мне, и я могла бы вас пригласить хотя бы выпить чаю.
Но потом я передумала.
Они захотят узнать, как я добралась, а в этот час, возможно, не прибывают ни дилижансы, ни почтовые кареты. Мне придется сказать правду, а если все равно придется сознаться, то с таким же успехом вы могли бы довезти меня прямо до дверей.
– Понимаю, – сказал он. – Это решение тоже не годится.
– Тогда, – продолжила она, – я подумала, что лучше всего будет, если вы высадите меня в соседнем городе. Я там сяду на дилижанс и появлюсь так, словно весь путь проделала в этом дилижансе. – Она снова покраснела. – Правда, мне придется попросить у вас денег, чтобы оплатить проезд. Надеюсь, потребуется совсем немного. Я обязательно отошлю вам долг, если вы скажете мне ваш лондонский адрес.
Он пристально разглядывал ее, наслаждаясь каждой минутой.
– За последние несколько дней я почувствовал себя ответственным за вашу безопасность и благополучие, мисс Грей, – сказал он. – Не могу представить, что оставлю вас сейчас. Я буду беспокоиться, опасаясь, что что-то случилось и вы не добрались до дома, чтобы принять наследство.
Она слегка наклонила голову.
– Вы добры, – сказала она. – Но, в самом деле…
– Вы должны помнить, мисс Грей, – он мягко посмотрел на нее, – вы должны помнить, что вы больше не дочь священника и не гувернантка. Вы – богатая наследница. Вы обладаете определенной властью. Если вы появитесь в Синдоне, дрожа и ожидая упреков за то, каким именно образом добрались, вы быстро обнаружите, что найдутся мужчины – или женщины, – которые охотно начнут распоряжаться вами и вашей жизнью. Ни вы, ни я не сделали ничего плохого, может, только я позволил себе небольшой поцелуй, в чем глубоко раскаиваюсь. Вы не сделали ничего плохого. Будет гораздо лучше для вас появиться в моей карете и в моем сопровождении и доказать кому бы то ни было, что вы – женщина независимого ума и поведения.
– Да, но… – начала она, но остановилась и снова закусила губу. – Вы уверены, что это не будет выглядеть неприлично, сэр? Я, по правде говоря, до этого момента не думала, что путешествовать с вами было неприлично, поскольку меня принудили к этому обстоятельства, и я очень благодарна вам за помощь. Но не будет ли это выглядеть неприлично в глазах других? Моя репутация не будет разрушена? А ваша, сэр? Мне будет очень жаль, если это произойдет.
– Не думаю, мисс Грей, – сказал он. – Сядьте и расслабьтесь. Я настаиваю на своем желании довезти вас до дверей Синдон-Парка и передать с рук на руки поверенному вашего деда или племяннику вашей бабушки. Я не оставлю вас. Я хочу увидеть, как вы войдете в дом и окажетесь, наконец, в безопасности. И у себя дома. – Он позволил себе улыбнуться.
Она больше не говорила об этом, но в ее лице и позе читалось напряжение. Он почти видел, как лихорадочно мечутся ее мысли в поисках спасения.
«Думай, сколько хочешь, Стефани Грей, – произнес он мысленно. – Ерзай, сколько тебе угодно. Я заслужил это удовольствие».
Когда он доберется до Лондона, светские обязанности покажутся ему пресными. Впрочем, у него будет новая любовница, чтобы украсить его жизнь на несколько недель или месяцев. Со временем он может пресытиться ее изобретательным воображением. Но это произойдет не скоро.
Она очень естественно съежилась, когда карета проехала между каменных колонн у ворот и свернула на элегантную подъездную аллею, усаженную липами. Он слышал тяжелое дыхание, с трудом прорывавшееся сквозь ее крепко стиснутые губы.
– Боже мой, – пролепетала она, – сердце так стучит, а руки вспотели и дрожат. – Она подняла руки, показывая. Он видел, что она не играет. – Что они обо мне подумают, когда увидят, как я одета? Когда увидят, что я приехала с вами, а не в карете, которую они выслали за мной? Как вы думаете, они поверят, что я – это я? А если все это окажется ошибкой? Если они не существуют на самом деле?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56