А потом с первой же почтой пришло письмо, в котором сэр Эдвин в своей обычной витиеватой манере сообщал, что матушка действительно серьезно больна и его огромное беспокойство по поводу ее болезни облегчает лишь уверенность в том, что мисс Хейз в своей доброте испытывает не меньшее беспокойство за здоровье своей будущей свекрови. Сестры сэра Эдвина также не сомневались в этом.
Конечно, сейчас не время писать ему, решила Майра. В такой момент это было бы жестоко. Надо подождать недельку-другую, пока матушка сэра Эдвина не поправится. Конечно, она трусит, придумывает всякие отговорки: ведь для подобного письма любой момент неподходящий. И, сознавая свое малодушие, Майра чувствовала себя еще хуже, а за письмо все равно не могла приняться. Казалось, ею овладела какая-то неодолимая апатия.
Теперь, по прошествии времени, события той ночи представлялись ей совершенно нереальными, похожими на страшный сон, хотя она прекрасно знала, что все произошло на самом деле. И виновата во всем только она. Было бы куда легче, с тоской размышляла Майра, если бы можно было хоть часть вины переложить на него, но этого она никак не могла сделать. Он ведь гостеприимно предложил ей остаться у него в доме, несмотря на неодобрительное отношение к этому его матери и сестры, а она отвергла его гостеприимство. Кеннет отправился искать се в буран, рискуя собственной жизнью и думая только о спасении ее жизни. Найдя ее, он сделал все, что мог, чтобы она выжила.
Кеннет не хотел близости с ней. Во всех своих действиях он был крайне деловит и бесстрастен. Просто старался согреть ее – и себя. При мысли о том, что произошло, Майра вспыхивала от смущения, в особенности когда вспоминала, что случившееся доставило ей удовольствие. Конечно, она постаралась получить удовольствие, следуя его указаниям, но разве раньше она делала что-либо только потому, что это ей предложил он? У нее даже появилось подозрение: возможно, удовольствие она получила только потому, что с ней был именно Кеннет. Майра просто представить себе не могла ничего подобного с сэром Эдвином… Ужасаясь самой себе, она отгоняла эту мысль.
Нет, Кеннета обвинять нельзя. Он ведь даже был готов жениться на ней – после всего. И Майра злилась, потому что не могла ни обвинять его, ни презирать.
Она не простудилась после ночного приключения, но, тем не менее, чувствовала себя плохо. А довериться некому. И это одиночество, наверное, было самым тяжким из всего, и усугублялось оно двумя причинами: погода оставалась холодной, и снег таял слишком медленно. Когда же он все-таки почти растаял, то превратился в жидкую грязь, и выйти из дома стало еще труднее. О том, чтобы отправиться в Тамаут в экипаже, и речи не могло быть. В другое время Майра не усидела бы дома – подумаешь, немного слякоти на дороге! – и отправилась бы в деревню пешком. Но в эту неделю она слишком плохо себя чувствовала, хандра полностью овладела ею. Было к тому же еще одно соображение, заставлявшее ее держаться подальше от Тамаута, соседей и знакомых. Майра ужасно боялась столкнуться где-нибудь с Кеннетом, то есть с графом Хэверфордом. Она никогда в жизни не сможет посмотреть ему в глаза. Потому что тут же вспомнит о… Сама мысль об этом вызывала на лице ее жаркий румянец.
Она презирала себя за трусость.
И ненавидела Кеннета за то, что он причина этой трусости.
– Может, нам лучше остаться дома, Майра? – сказала леди Хейз в тот день, когда в Тамауте должен был состояться бал. Мать с дочерью намеревались поехать туда, как делали это каждый год. И обе ждали этого бала даже с некоторым нетерпением. – Ты все еще не оправилась после прогулки из Данбертона. К тому же ты, вероятно, скучаешь по сэру Эдвину, хотя мы с тобой и считаем, что разговаривать с ним – тяжкое испытание. Я все-таки думаю, что нужно позвать мистера Райдера, чтобы он осмотрел тебя.
Мистер Райдср был доктором, который года три назад распростился со своей богатой клиентурой в Лондоне и занялся скромной практикой в их краях.
– Мне не нужен доктор, мама, – возразила Майра. – Но побывать на балу хочется. нам обеим хочется. Мы почти целую неделю сидим взаперти из-за погоды, и настроение у нас совсем упало. Провести вечер, танцуя и разговаривая с соседями, – это именно то, что нам необходимо.
Да, мысленно добавила Майра, она больше не выдержит сидения взаперти. А новогоднее собрание всегда было самым любимым праздником ее матери. Если же остаться дома, то мать тоже не поедет. А это уже совсем никуда не годится.
– Ну что ж, если ты настаиваешь, дорогая, – проговорила леди Хейз, явно повеселев. – Признаюсь, мне не терпится узнать от миссис Тревеллас, благополучно ли разрешилась от бремени ее невестка. Ты ведь знаешь, это у нее первый ребенок.
Итак, они отправились на бал в Тамаут. По сравнению с Дапбертоном тамошние собрания не отличались пышностью. Комнаты были убраны просто, приходилось довольствоваться музицированием мисс Питт на фортепьяно, иногда играл на скрипке мистер Райдер. Новые лица там появлялись крайне редко, а программу вечера, как и угощение, нетрудно было предсказать заранее. Никто и не ждал от этих собраний чего-то особенного, просто приятно было пообщаться с соседями и к тому же еще и потанцевать.
Майра отправилась на бал, почти ни о чем не тревожась. Пенвитская кухарка слыхала от помощника мясника, который слыхал, в свою очередь, от мясниковой жены, слыхавшей от кого-то из данбертоновских слуг, что гости графа разъезжаются. А те, кто остался, разумеется, будут веселиться по-королевски на собственном празднестве по случаю Нового года. Конечно, посетить деревенское собрание ниже достоинства графа Хэверфорда и членов семьи Вудфоллов. Никто из них никогда не приезжал на праздник в Тамаут.
Усадив матушку между миссис Тревеллас и мис сие Финли-Ивенс, с которыми та принялась обмениваться последними новостями, Майра расположилась рядом с Хэрриет Линкольн.
Танец, открывающий бал, Майра танцевала с мистером Мизоном, второй – с мистером Линкольном. Она отогнала от себя мрачные мысли, которым предавалась всю неделю, в том числе и тягостную мысль о том, что ей вскоре предстоит, может быть, даже завтра, написать письмо сэру Эдвину. Но об этом она подумает завтра. Завтра наступит не только новый день, но и новый год! А сегодня надо просто веселиться.
И вот, едва Майра опять уселась подле Хэрриет, у входа послышался какой-то шум, двери распахнулись, и появились новые гости. И Майра, и Хэрриет не без любопытства подняли глаза. Все, кого можно было ожидать, уже пришли. Недоброе предчувствие охватило Майру, прежде чем она успела сообразить, кто это, прежде чем успела рассмотреть вновь прибывших.
– Ах, какой приятный сюрприз! – прошептала Хэрриет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Конечно, сейчас не время писать ему, решила Майра. В такой момент это было бы жестоко. Надо подождать недельку-другую, пока матушка сэра Эдвина не поправится. Конечно, она трусит, придумывает всякие отговорки: ведь для подобного письма любой момент неподходящий. И, сознавая свое малодушие, Майра чувствовала себя еще хуже, а за письмо все равно не могла приняться. Казалось, ею овладела какая-то неодолимая апатия.
Теперь, по прошествии времени, события той ночи представлялись ей совершенно нереальными, похожими на страшный сон, хотя она прекрасно знала, что все произошло на самом деле. И виновата во всем только она. Было бы куда легче, с тоской размышляла Майра, если бы можно было хоть часть вины переложить на него, но этого она никак не могла сделать. Он ведь гостеприимно предложил ей остаться у него в доме, несмотря на неодобрительное отношение к этому его матери и сестры, а она отвергла его гостеприимство. Кеннет отправился искать се в буран, рискуя собственной жизнью и думая только о спасении ее жизни. Найдя ее, он сделал все, что мог, чтобы она выжила.
Кеннет не хотел близости с ней. Во всех своих действиях он был крайне деловит и бесстрастен. Просто старался согреть ее – и себя. При мысли о том, что произошло, Майра вспыхивала от смущения, в особенности когда вспоминала, что случившееся доставило ей удовольствие. Конечно, она постаралась получить удовольствие, следуя его указаниям, но разве раньше она делала что-либо только потому, что это ей предложил он? У нее даже появилось подозрение: возможно, удовольствие она получила только потому, что с ней был именно Кеннет. Майра просто представить себе не могла ничего подобного с сэром Эдвином… Ужасаясь самой себе, она отгоняла эту мысль.
Нет, Кеннета обвинять нельзя. Он ведь даже был готов жениться на ней – после всего. И Майра злилась, потому что не могла ни обвинять его, ни презирать.
Она не простудилась после ночного приключения, но, тем не менее, чувствовала себя плохо. А довериться некому. И это одиночество, наверное, было самым тяжким из всего, и усугублялось оно двумя причинами: погода оставалась холодной, и снег таял слишком медленно. Когда же он все-таки почти растаял, то превратился в жидкую грязь, и выйти из дома стало еще труднее. О том, чтобы отправиться в Тамаут в экипаже, и речи не могло быть. В другое время Майра не усидела бы дома – подумаешь, немного слякоти на дороге! – и отправилась бы в деревню пешком. Но в эту неделю она слишком плохо себя чувствовала, хандра полностью овладела ею. Было к тому же еще одно соображение, заставлявшее ее держаться подальше от Тамаута, соседей и знакомых. Майра ужасно боялась столкнуться где-нибудь с Кеннетом, то есть с графом Хэверфордом. Она никогда в жизни не сможет посмотреть ему в глаза. Потому что тут же вспомнит о… Сама мысль об этом вызывала на лице ее жаркий румянец.
Она презирала себя за трусость.
И ненавидела Кеннета за то, что он причина этой трусости.
– Может, нам лучше остаться дома, Майра? – сказала леди Хейз в тот день, когда в Тамауте должен был состояться бал. Мать с дочерью намеревались поехать туда, как делали это каждый год. И обе ждали этого бала даже с некоторым нетерпением. – Ты все еще не оправилась после прогулки из Данбертона. К тому же ты, вероятно, скучаешь по сэру Эдвину, хотя мы с тобой и считаем, что разговаривать с ним – тяжкое испытание. Я все-таки думаю, что нужно позвать мистера Райдера, чтобы он осмотрел тебя.
Мистер Райдср был доктором, который года три назад распростился со своей богатой клиентурой в Лондоне и занялся скромной практикой в их краях.
– Мне не нужен доктор, мама, – возразила Майра. – Но побывать на балу хочется. нам обеим хочется. Мы почти целую неделю сидим взаперти из-за погоды, и настроение у нас совсем упало. Провести вечер, танцуя и разговаривая с соседями, – это именно то, что нам необходимо.
Да, мысленно добавила Майра, она больше не выдержит сидения взаперти. А новогоднее собрание всегда было самым любимым праздником ее матери. Если же остаться дома, то мать тоже не поедет. А это уже совсем никуда не годится.
– Ну что ж, если ты настаиваешь, дорогая, – проговорила леди Хейз, явно повеселев. – Признаюсь, мне не терпится узнать от миссис Тревеллас, благополучно ли разрешилась от бремени ее невестка. Ты ведь знаешь, это у нее первый ребенок.
Итак, они отправились на бал в Тамаут. По сравнению с Дапбертоном тамошние собрания не отличались пышностью. Комнаты были убраны просто, приходилось довольствоваться музицированием мисс Питт на фортепьяно, иногда играл на скрипке мистер Райдер. Новые лица там появлялись крайне редко, а программу вечера, как и угощение, нетрудно было предсказать заранее. Никто и не ждал от этих собраний чего-то особенного, просто приятно было пообщаться с соседями и к тому же еще и потанцевать.
Майра отправилась на бал, почти ни о чем не тревожась. Пенвитская кухарка слыхала от помощника мясника, который слыхал, в свою очередь, от мясниковой жены, слыхавшей от кого-то из данбертоновских слуг, что гости графа разъезжаются. А те, кто остался, разумеется, будут веселиться по-королевски на собственном празднестве по случаю Нового года. Конечно, посетить деревенское собрание ниже достоинства графа Хэверфорда и членов семьи Вудфоллов. Никто из них никогда не приезжал на праздник в Тамаут.
Усадив матушку между миссис Тревеллас и мис сие Финли-Ивенс, с которыми та принялась обмениваться последними новостями, Майра расположилась рядом с Хэрриет Линкольн.
Танец, открывающий бал, Майра танцевала с мистером Мизоном, второй – с мистером Линкольном. Она отогнала от себя мрачные мысли, которым предавалась всю неделю, в том числе и тягостную мысль о том, что ей вскоре предстоит, может быть, даже завтра, написать письмо сэру Эдвину. Но об этом она подумает завтра. Завтра наступит не только новый день, но и новый год! А сегодня надо просто веселиться.
И вот, едва Майра опять уселась подле Хэрриет, у входа послышался какой-то шум, двери распахнулись, и появились новые гости. И Майра, и Хэрриет не без любопытства подняли глаза. Все, кого можно было ожидать, уже пришли. Недоброе предчувствие охватило Майру, прежде чем она успела сообразить, кто это, прежде чем успела рассмотреть вновь прибывших.
– Ах, какой приятный сюрприз! – прошептала Хэрриет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79