Лили рассказывала ему о своей жизни, особенно о годах, проведенных в Индии, где умерла ее мать, о людях, с которыми ей приходилось встречаться. Однажды она даже поспорила с ним, когда он обнаружил ее на поле боя после недавно закончившегося сражения и стал распекать за то, что она перевязывала умиравшего французского солдата. «Человек не просто человек, – сказала она ему, – а личность». Он знал, что ее никогда не интересовало его положение в обществе, хотя, подобно отцу и другим мужчинам, она называла его «сэр». Встав рядом с ней на колени, он напоил француза из своей фляги.
Но теперь многое изменилось: Лили стала взрослой. Невиль испытывал к ней влечение, и она это знала. Старая дружба исчерпала себя, Лили стала для него больше, чем другом. Она была дочерью сержанта Дойла, а он уважал его, несмотря на их разное социальное положение. Кроме того, Лили была невинной, и долг Невиля – защищать ее честь, а не лишать ее этой чести. К тому же она принадлежит к другому социальному слою, а такие вещи, к сожалению, многое значат в реальном мире. Взбунтовавшись, он тем не менее не порвал со своим миром и никогда не порвет. Для этого он обладает большим чувством долга. Он джентльмен, офицер, виконт, будущий граф.
Он никогда не сможет стать возлюбленным Лили.
– Лили, – начал он, возвращаясь к их прежним отношениям и подавляя в себе все прочие нежелательные чувства, – что ждет тебя впереди? Как ты собираешься устраивать свою жизнь? О чем ты мечтаешь?
Она ведь не может всегда оставаться с отцом. Что готовит ей будущее? Брак с солдатом, которого тщательно подберет для нее отец? Нет. Лучше об этом не думать.
Ответа не последовало, и он, посмотрев на нее, обнаружил, что она смотрит в небо и на ее лице играет мечтательная улыбка.
– Вы видите эту птичку, сэр? Я хочу быть такой же, как она. Парить в небе, быть сильной, свободной. Хочу быть другом ветру и небу. Я не знаю, что будет со мной. Однажды вы уедете, и...
Ее слова повисли в воздухе, улыбка исчезла с лица, и Невиль так и не понял, что она хотела сказать.
В это время тишину разорвал ружейный выстрел.
«Один из пикетчиков заметил кролика и принял его за французского лазутчика», – такой была первая мысль Невиля. Но он не мог полагаться на волю случая. Годы военной службы научили его действовать молниеносно, а не докапываться до причин. Инстинкт срабатывает быстрее и часто спасает жизнь.
Он вскочил на ноги и заставил Лили сделать то же самое. Они побежали в сторону пикетчиков. Невиль заслонял собой Лили. Сержант Дойл и солдаты хватались за ружья и амуницию. Невиль на бегу выхватил шпагу. Это был не кролик, а французский разведчик. Отдавая приказы, Невиль моментально забыл о Лили, которая была уже в относительной безопасности.
Был сделан всего один предупреждающий выстрел, но и это было ошибкой. Без него французы, возможно, ушли бы, так и не открыв огня по английским солдатам. Но выстрел был сделан. Спровоцированная перестрелка была короткой и без видимых потерь. Все, наверное, так бы и закончилось, если бы один из молодых новобранцев из отряда Невиля не застыл в ужасе на вершине голого холма, сделав себя хорошей мишенью для французов. Сержант Дойл, грязно ругаясь, побежал ему на выручку, и пуля, предназначавшаяся юнцу, поразила его в грудь.
– Оставьте его лежать там! – закричал Невиль, карабкаясь к сержанту по склону холма. – Бросьте мне сюда аптечку!
Но было уже поздно. Он увидел это сразу, как только подполз ближе. Всего одно маленькое кровавое пятнышко на груди сержанта и печать смерти на лице. Невиль часто видел это на лицах других и не мог ошибиться. Дойл знал это тоже.
– Готов, – сказал он слабеющим голосом.
– Сейчас открою эту проклятую аптечку! – воскликнул Невиль, опускаясь на колени перед умирающим. – Перевяжу рану, и все будет хорошо, сержант.
– Нет, сэр. – Дойл вцепился в руку Невиля холодными пальцами. – Лили.
– Она в безопасности. С ней ничего не случилось, – заверил его Невиль.
– Мне не стоило брать ее с собой. – Глаза сержанта уже затуманились, а дыхание стало хриплым и прерывистым. – Если они атакуют нас снова...
– Этого не случится. – Невиль крепко сжал руку сержанта. Он уже перестал делать вид, что верит в спасение Дойла. – Завтра я провожу Лили в более безопасный лагерь.
– Если ее захватят в плен...
Маловероятно, что французы пойдут на новое столкновение, на новое кровопролитие. Они так же, как и англичане, меньше всего хотят обострения ситуации в это время года. Но если такое случится и Лили схватят, то ее положение будет ужасным. Изнасилование...
– Я прослежу, чтобы ничего подобного с ней не случилось. – Невиль склонился над товарищем по оружию, своим другом, несмотря на разницу в социальном положении. Перед лицом смерти он руководствовался скорее сердцем, чем головой. – Ей не причинят вреда, если она все же попадет в плен. Даю вам слово джентльмена. Сегодня же я женюсь на ней.
К Лили, жене офицера и джентльмена, будут относиться со всей учтивостью и уважением даже французы. Преподобный Паркер-Pay, полковой капеллан, который находил жизнь в лагере такой же скучной, как и большинство солдат, с удовольствием обвенчает их.
– Она станет моей женой, сержант. Она будет в безопасности, – говорил Невиль, не зная, доходит ли смысл его слов до умирающего, холодные пальцы которого он продолжал сжимать.
– Мой ранец в лагере, – сказал сержант Дойл. – В ранце...
– Завтра, когда мы вернемся в лагерь, я передам его Лили, – пообещал Невиль.
– Мне бы следовало давно рассказать ей об этом. – Голос умирающего был слабым, едва слышным. Невиль склонился ниже.
– Мне бы следовало рассказать ей. Моя жена... Да простит меня Бог! Она любила ее. Мы оба ее любили. Мы любили ее так сильно...
– Бог простит вас, сержант. – «Куда же подевался этот чертов капеллан?» – Ни у кого никогда не возникало сомнений в вашей преданности Лили.
Паркер-Рауи Лили прибыли одновременно. Невиль поднялся, и Лили заняла место рядом с отцом, взяв его руку в свои и склонившись так низко, что ее волосы упали ему на лицо.
– Папа, – прошептала она. Стоя на коленях, она звала его снова и снова, в то время как капеллан читал над ним молитву.
Вокруг стояли солдаты, бессильные перед лицом смерти и горя.
После того как они похоронили сержанта Доила на склоне холма, где он погиб, Невиль приказал перенести лагерь на две-три мили дальше. Он шел рядом с будто окаменевшей Лили, с другой стороны ее поддерживал Паркер-Рау. Невиль уже переговорил с капелланом.
Лили не плакала. Она не сказала ни слова с тех пор, как Невиль, взяв ее за плечи, поднял с земли и сказал то, что она уже знала сама: ее отец умер. Она привыкла к смертям, но никто и никогда не готов к смерти тех, кого он любит.
– Лили, – ласково сказал Невиль, – я хочу, чтобы ты знала, что последние мысли отца были о тебе, о твоей безопасности и твоем будущем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Но теперь многое изменилось: Лили стала взрослой. Невиль испытывал к ней влечение, и она это знала. Старая дружба исчерпала себя, Лили стала для него больше, чем другом. Она была дочерью сержанта Дойла, а он уважал его, несмотря на их разное социальное положение. Кроме того, Лили была невинной, и долг Невиля – защищать ее честь, а не лишать ее этой чести. К тому же она принадлежит к другому социальному слою, а такие вещи, к сожалению, многое значат в реальном мире. Взбунтовавшись, он тем не менее не порвал со своим миром и никогда не порвет. Для этого он обладает большим чувством долга. Он джентльмен, офицер, виконт, будущий граф.
Он никогда не сможет стать возлюбленным Лили.
– Лили, – начал он, возвращаясь к их прежним отношениям и подавляя в себе все прочие нежелательные чувства, – что ждет тебя впереди? Как ты собираешься устраивать свою жизнь? О чем ты мечтаешь?
Она ведь не может всегда оставаться с отцом. Что готовит ей будущее? Брак с солдатом, которого тщательно подберет для нее отец? Нет. Лучше об этом не думать.
Ответа не последовало, и он, посмотрев на нее, обнаружил, что она смотрит в небо и на ее лице играет мечтательная улыбка.
– Вы видите эту птичку, сэр? Я хочу быть такой же, как она. Парить в небе, быть сильной, свободной. Хочу быть другом ветру и небу. Я не знаю, что будет со мной. Однажды вы уедете, и...
Ее слова повисли в воздухе, улыбка исчезла с лица, и Невиль так и не понял, что она хотела сказать.
В это время тишину разорвал ружейный выстрел.
«Один из пикетчиков заметил кролика и принял его за французского лазутчика», – такой была первая мысль Невиля. Но он не мог полагаться на волю случая. Годы военной службы научили его действовать молниеносно, а не докапываться до причин. Инстинкт срабатывает быстрее и часто спасает жизнь.
Он вскочил на ноги и заставил Лили сделать то же самое. Они побежали в сторону пикетчиков. Невиль заслонял собой Лили. Сержант Дойл и солдаты хватались за ружья и амуницию. Невиль на бегу выхватил шпагу. Это был не кролик, а французский разведчик. Отдавая приказы, Невиль моментально забыл о Лили, которая была уже в относительной безопасности.
Был сделан всего один предупреждающий выстрел, но и это было ошибкой. Без него французы, возможно, ушли бы, так и не открыв огня по английским солдатам. Но выстрел был сделан. Спровоцированная перестрелка была короткой и без видимых потерь. Все, наверное, так бы и закончилось, если бы один из молодых новобранцев из отряда Невиля не застыл в ужасе на вершине голого холма, сделав себя хорошей мишенью для французов. Сержант Дойл, грязно ругаясь, побежал ему на выручку, и пуля, предназначавшаяся юнцу, поразила его в грудь.
– Оставьте его лежать там! – закричал Невиль, карабкаясь к сержанту по склону холма. – Бросьте мне сюда аптечку!
Но было уже поздно. Он увидел это сразу, как только подполз ближе. Всего одно маленькое кровавое пятнышко на груди сержанта и печать смерти на лице. Невиль часто видел это на лицах других и не мог ошибиться. Дойл знал это тоже.
– Готов, – сказал он слабеющим голосом.
– Сейчас открою эту проклятую аптечку! – воскликнул Невиль, опускаясь на колени перед умирающим. – Перевяжу рану, и все будет хорошо, сержант.
– Нет, сэр. – Дойл вцепился в руку Невиля холодными пальцами. – Лили.
– Она в безопасности. С ней ничего не случилось, – заверил его Невиль.
– Мне не стоило брать ее с собой. – Глаза сержанта уже затуманились, а дыхание стало хриплым и прерывистым. – Если они атакуют нас снова...
– Этого не случится. – Невиль крепко сжал руку сержанта. Он уже перестал делать вид, что верит в спасение Дойла. – Завтра я провожу Лили в более безопасный лагерь.
– Если ее захватят в плен...
Маловероятно, что французы пойдут на новое столкновение, на новое кровопролитие. Они так же, как и англичане, меньше всего хотят обострения ситуации в это время года. Но если такое случится и Лили схватят, то ее положение будет ужасным. Изнасилование...
– Я прослежу, чтобы ничего подобного с ней не случилось. – Невиль склонился над товарищем по оружию, своим другом, несмотря на разницу в социальном положении. Перед лицом смерти он руководствовался скорее сердцем, чем головой. – Ей не причинят вреда, если она все же попадет в плен. Даю вам слово джентльмена. Сегодня же я женюсь на ней.
К Лили, жене офицера и джентльмена, будут относиться со всей учтивостью и уважением даже французы. Преподобный Паркер-Pay, полковой капеллан, который находил жизнь в лагере такой же скучной, как и большинство солдат, с удовольствием обвенчает их.
– Она станет моей женой, сержант. Она будет в безопасности, – говорил Невиль, не зная, доходит ли смысл его слов до умирающего, холодные пальцы которого он продолжал сжимать.
– Мой ранец в лагере, – сказал сержант Дойл. – В ранце...
– Завтра, когда мы вернемся в лагерь, я передам его Лили, – пообещал Невиль.
– Мне бы следовало давно рассказать ей об этом. – Голос умирающего был слабым, едва слышным. Невиль склонился ниже.
– Мне бы следовало рассказать ей. Моя жена... Да простит меня Бог! Она любила ее. Мы оба ее любили. Мы любили ее так сильно...
– Бог простит вас, сержант. – «Куда же подевался этот чертов капеллан?» – Ни у кого никогда не возникало сомнений в вашей преданности Лили.
Паркер-Рауи Лили прибыли одновременно. Невиль поднялся, и Лили заняла место рядом с отцом, взяв его руку в свои и склонившись так низко, что ее волосы упали ему на лицо.
– Папа, – прошептала она. Стоя на коленях, она звала его снова и снова, в то время как капеллан читал над ним молитву.
Вокруг стояли солдаты, бессильные перед лицом смерти и горя.
После того как они похоронили сержанта Доила на склоне холма, где он погиб, Невиль приказал перенести лагерь на две-три мили дальше. Он шел рядом с будто окаменевшей Лили, с другой стороны ее поддерживал Паркер-Рау. Невиль уже переговорил с капелланом.
Лили не плакала. Она не сказала ни слова с тех пор, как Невиль, взяв ее за плечи, поднял с земли и сказал то, что она уже знала сама: ее отец умер. Она привыкла к смертям, но никто и никогда не готов к смерти тех, кого он любит.
– Лили, – ласково сказал Невиль, – я хочу, чтобы ты знала, что последние мысли отца были о тебе, о твоей безопасности и твоем будущем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80