Всю шифровальную службу страны на уши поставили!
Фекла и Борис с недоумением посмотрели на Ларионова. Тот пояснил:
– Вы же понимаете, что дело идет о безопасности страны. Поэтому все разговоры в радиусе двухсот миль автоматически прослушиваются. А тут приходит это сообщение, а мы его расшифровать не можем. Так что вряд ли эту ночь для наших служб можно назвать спокойной.
– Что, мой дед оказался вам не по зубам? – Фекла довольно улыбнулась.
Американец молча развел руками.
– А на самом деле все очень просто. Мой дед – личность известная. Поэтому он понимает, что его разговоры по телефону и сообщения могут оказаться под наблюдением. Поэтому он давно придумал простой способ оставлять спецслужбы в дураках. В телефоны близких ему людей он закачал миллиарды цифр, выбранных случайным образом.
– А, я понял, – воскликнул Кларк. – Своего рода бесконечный код. Какой бы длины ни был текст, этот код ни разу не повторится, поэтому компьютер его никогда не вычислит.
– Точно!
– Твоему деду не физиком надо было быть, а разведчиком, – Борис тронул девушку за руку.
Та чуть улыбнулась в ответ.
– И все же вернемся к нашим баранам – возможному извержению супервулкана прямо у нас под ногами, – Ларионов, как старший в группе, напомнил всем о проблеме. – Что будем делать?
– В сообщении э… академика Хохлова прямо сказано, что все мрачные прогнозы прошлого столетия, слава богу, не оправдались, – тихо заговорил один из агентов ЦРУ Боб Камински. – Признаков, на которые он указывает, – нагрева почвы, вони протухшими яйцами, – американец демонстративно потянул носом, – тоже не наблюдается. Может, ничего и не будет?
– Через несколько дней да, не будет. А через несколько месяцев? – Фекла вопросительно посмотрела на американцев.
– Это пусть решают ученые. Им за это деньги и платят, – не сдавался Боб.
Все невольно посмотрели на Бориса, ожидая его решения.
«О, господи. Ну зачем мне такая ответственность? Я что, геофизик? Что я должен сейчас сказать этим людям?».
– Давайте еще раз полетаем над парком, – русич обвел глазами всех присутствующих и твердо закончил: – Я знаю твердо одно – улетать отсюда нам сейчас нельзя.
– О'кей, – тут же быстро проговорил Кларк, облегченно вздохнув, – решение было принято. – Решено, еще раз облетим на вертолете территорию парка. А теперь завтракать. Только не надо говорить про пир во время чумы! – тут же весело закричал он. – Салями и перепелиные яйца – это не пир!
Там же. Дом Симпсонов.
10.00 по местному времени.
– Только, Джек, не долго. И не разрешай Нике сидеть на земле – она уже холодная. Не хватало нам еще ее болезни, – Грета Симпсон хмуро смотрела на своего мужа с экрана видеофона, находясь в двухстах метрах от него, в холле отеля «Old Faithful».
– Грета, не волнуйся. Все будет нормально. Мы часика два погуляем, погоняем Дика, а то засиделся, и сразу же домой. Мне тоже надо будет как следует отдохнуть. Завтра же приезжают высокие чины из самого Вашингтона.
– Ты только об этом Дике и думаешь. Если бы так о нас с Никой думал!
– Не говори чушь! Дик, пошли проверим машину, – смотритель парка Джек Симпсон раздраженно выскочил из дома.
За ним радостно устремился крупный черный ротвейлер, барабаня ногтями по полу.
Атлантический океан. Высота40 километров.
Борт самолета «А-1200».
18. 00 по среднеевропейскому
или 13.00 по атлантическому времени.
Бортовой компьютер взлет произвел безупречно. Спокойно дождавшись достижения самолетом скорости отрыва, он отдал команду – закрылки на крыльях чуть опустились, и сотни тонн давления воздуха поволокли самолет в небо. Через несколько минут бортовой локатор отрапортовал компьютеру – высота тысяча метров. Электронный мозг тут же уведомил об этом людей, высветив на мониторе: «Высота 1000 метров. Все бортовые системы работают нормально. Перевожу двигательную установку в маршевый режим». Долгих пять секунд – геологическая эпоха по электронным меркам – компьютер ожидал реакции людей. Люди не вмешивались. Точно по истечении пятой секунды, строго в соответствии с программой, компьютер в недрах самолета открыл несколько клапанов и форсунок. Еще быстрее завертелась крыльчатка центробежного насоса, вталкивая десятки килограммов сжиженного водорода в камеру сгорания. Туда же, проглоченный огромной трубой, устремился воздух. Пламя, вырывающееся из сопел двигателя, превратилось в огромный огненный столб, который словно таран с силой толкнул самолет вперед. Датчики только успевали выплевывать на монитор данные: тысяча километров в час, две тысячи, три, четыре, пять, шесть…
Гигантская дуга, которую прочертил аэробус, вылезла в стратосферу и устремилась дальше ввысь. Десять километров, двадцать, тридцать. Нос самолета начал медленно опускаться к горизонту. Тридцать пять километров. Сорок. Точно на границе Испании и Атлантического океана аэробус «А-1200» лег на горизонтальный курс.
– Что бы мы делали без наших компьютеров?! – второй пилот самолета Валери Дюпен сладко потянулся в своем кресле. – И как раньше без них летали, не представляю!
Первый пилот самолета Мухаммад Абдульхайр окинул взглядом приборную доску, еще раз убеждаясь, что все нормально. Затем неторопливо извлек из нагрудного кармана мобильный телефон.
– Что, решил позвонить подружке? Только какой? Той, что в Париже, или той, что в Лос-Анджелесе? – Дюпен, откинувшись на спинку кресла, захохотал.
– Да нет, Валери. Тебе! – Араб быстро навел телефон на второго пилота, словно собираясь его снимать, и нажал кнопку.
Миниатюрная стальная игла, выброшенная из телефона сжатым воздухом, попала французу в грудь, глубоко проникнув в тело. Яд, нанесенный на иглу, мгновенно растворился в крови. Валери Дюпен так и умер – смеясь.
– Тебе уже и компьютеры не помогут, – довольно улыбаясь, араб теперь нажал кнопку вызова на мобильном телефоне.
У сидящего в пятнадцатом ряду мужчины в кармане завибрировал телефон. Он улыбнулся, встал из кресла
– Простите, разрешите пройти, – Абу Абдульхайр стал пробираться к проходу.
До Лос-Анджелеса оставалось семь тысяч километров или сто пятьдесят минут полета.
Италия. Рим. Ватикан.
18.00 по местному (среднеевропейскому) времени.
Вечернее солнце словно замерло, прекратив свой бег за горизонт, заинтересовавшись событием, которое вот-вот должно будет произойти в Вечном городе. И вместе с солнцем сотни тысяч пар глаз были устремлены на центральный балкон собора Святого Петра, украшенный пурпурным балдахином.
Людской гомон стих – на балконе показалась одинокая красная фигурка. Хосе Родригес, декан коллегии кардиналов, оглядев колышущееся под ним человеческое море, воздел руки к небу и голосом, усиленным и облагороженным специальной акустической системой, провозгласил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Фекла и Борис с недоумением посмотрели на Ларионова. Тот пояснил:
– Вы же понимаете, что дело идет о безопасности страны. Поэтому все разговоры в радиусе двухсот миль автоматически прослушиваются. А тут приходит это сообщение, а мы его расшифровать не можем. Так что вряд ли эту ночь для наших служб можно назвать спокойной.
– Что, мой дед оказался вам не по зубам? – Фекла довольно улыбнулась.
Американец молча развел руками.
– А на самом деле все очень просто. Мой дед – личность известная. Поэтому он понимает, что его разговоры по телефону и сообщения могут оказаться под наблюдением. Поэтому он давно придумал простой способ оставлять спецслужбы в дураках. В телефоны близких ему людей он закачал миллиарды цифр, выбранных случайным образом.
– А, я понял, – воскликнул Кларк. – Своего рода бесконечный код. Какой бы длины ни был текст, этот код ни разу не повторится, поэтому компьютер его никогда не вычислит.
– Точно!
– Твоему деду не физиком надо было быть, а разведчиком, – Борис тронул девушку за руку.
Та чуть улыбнулась в ответ.
– И все же вернемся к нашим баранам – возможному извержению супервулкана прямо у нас под ногами, – Ларионов, как старший в группе, напомнил всем о проблеме. – Что будем делать?
– В сообщении э… академика Хохлова прямо сказано, что все мрачные прогнозы прошлого столетия, слава богу, не оправдались, – тихо заговорил один из агентов ЦРУ Боб Камински. – Признаков, на которые он указывает, – нагрева почвы, вони протухшими яйцами, – американец демонстративно потянул носом, – тоже не наблюдается. Может, ничего и не будет?
– Через несколько дней да, не будет. А через несколько месяцев? – Фекла вопросительно посмотрела на американцев.
– Это пусть решают ученые. Им за это деньги и платят, – не сдавался Боб.
Все невольно посмотрели на Бориса, ожидая его решения.
«О, господи. Ну зачем мне такая ответственность? Я что, геофизик? Что я должен сейчас сказать этим людям?».
– Давайте еще раз полетаем над парком, – русич обвел глазами всех присутствующих и твердо закончил: – Я знаю твердо одно – улетать отсюда нам сейчас нельзя.
– О'кей, – тут же быстро проговорил Кларк, облегченно вздохнув, – решение было принято. – Решено, еще раз облетим на вертолете территорию парка. А теперь завтракать. Только не надо говорить про пир во время чумы! – тут же весело закричал он. – Салями и перепелиные яйца – это не пир!
Там же. Дом Симпсонов.
10.00 по местному времени.
– Только, Джек, не долго. И не разрешай Нике сидеть на земле – она уже холодная. Не хватало нам еще ее болезни, – Грета Симпсон хмуро смотрела на своего мужа с экрана видеофона, находясь в двухстах метрах от него, в холле отеля «Old Faithful».
– Грета, не волнуйся. Все будет нормально. Мы часика два погуляем, погоняем Дика, а то засиделся, и сразу же домой. Мне тоже надо будет как следует отдохнуть. Завтра же приезжают высокие чины из самого Вашингтона.
– Ты только об этом Дике и думаешь. Если бы так о нас с Никой думал!
– Не говори чушь! Дик, пошли проверим машину, – смотритель парка Джек Симпсон раздраженно выскочил из дома.
За ним радостно устремился крупный черный ротвейлер, барабаня ногтями по полу.
Атлантический океан. Высота40 километров.
Борт самолета «А-1200».
18. 00 по среднеевропейскому
или 13.00 по атлантическому времени.
Бортовой компьютер взлет произвел безупречно. Спокойно дождавшись достижения самолетом скорости отрыва, он отдал команду – закрылки на крыльях чуть опустились, и сотни тонн давления воздуха поволокли самолет в небо. Через несколько минут бортовой локатор отрапортовал компьютеру – высота тысяча метров. Электронный мозг тут же уведомил об этом людей, высветив на мониторе: «Высота 1000 метров. Все бортовые системы работают нормально. Перевожу двигательную установку в маршевый режим». Долгих пять секунд – геологическая эпоха по электронным меркам – компьютер ожидал реакции людей. Люди не вмешивались. Точно по истечении пятой секунды, строго в соответствии с программой, компьютер в недрах самолета открыл несколько клапанов и форсунок. Еще быстрее завертелась крыльчатка центробежного насоса, вталкивая десятки килограммов сжиженного водорода в камеру сгорания. Туда же, проглоченный огромной трубой, устремился воздух. Пламя, вырывающееся из сопел двигателя, превратилось в огромный огненный столб, который словно таран с силой толкнул самолет вперед. Датчики только успевали выплевывать на монитор данные: тысяча километров в час, две тысячи, три, четыре, пять, шесть…
Гигантская дуга, которую прочертил аэробус, вылезла в стратосферу и устремилась дальше ввысь. Десять километров, двадцать, тридцать. Нос самолета начал медленно опускаться к горизонту. Тридцать пять километров. Сорок. Точно на границе Испании и Атлантического океана аэробус «А-1200» лег на горизонтальный курс.
– Что бы мы делали без наших компьютеров?! – второй пилот самолета Валери Дюпен сладко потянулся в своем кресле. – И как раньше без них летали, не представляю!
Первый пилот самолета Мухаммад Абдульхайр окинул взглядом приборную доску, еще раз убеждаясь, что все нормально. Затем неторопливо извлек из нагрудного кармана мобильный телефон.
– Что, решил позвонить подружке? Только какой? Той, что в Париже, или той, что в Лос-Анджелесе? – Дюпен, откинувшись на спинку кресла, захохотал.
– Да нет, Валери. Тебе! – Араб быстро навел телефон на второго пилота, словно собираясь его снимать, и нажал кнопку.
Миниатюрная стальная игла, выброшенная из телефона сжатым воздухом, попала французу в грудь, глубоко проникнув в тело. Яд, нанесенный на иглу, мгновенно растворился в крови. Валери Дюпен так и умер – смеясь.
– Тебе уже и компьютеры не помогут, – довольно улыбаясь, араб теперь нажал кнопку вызова на мобильном телефоне.
У сидящего в пятнадцатом ряду мужчины в кармане завибрировал телефон. Он улыбнулся, встал из кресла
– Простите, разрешите пройти, – Абу Абдульхайр стал пробираться к проходу.
До Лос-Анджелеса оставалось семь тысяч километров или сто пятьдесят минут полета.
Италия. Рим. Ватикан.
18.00 по местному (среднеевропейскому) времени.
Вечернее солнце словно замерло, прекратив свой бег за горизонт, заинтересовавшись событием, которое вот-вот должно будет произойти в Вечном городе. И вместе с солнцем сотни тысяч пар глаз были устремлены на центральный балкон собора Святого Петра, украшенный пурпурным балдахином.
Людской гомон стих – на балконе показалась одинокая красная фигурка. Хосе Родригес, декан коллегии кардиналов, оглядев колышущееся под ним человеческое море, воздел руки к небу и голосом, усиленным и облагороженным специальной акустической системой, провозгласил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94