Затем она вернулась и с быстротой, которой не ожидала от себя, схватила первое, что попалось под руку. Когда она выбежала из комнаты, ее сердце бешено стучало, руки были влажными от пота, дыхание стало прерывистым. Лишь после того, как за ней захлопнулась дверь, Линет позволила себе сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться. Она вытерла вспотевшие руки о сорочку и закрыла глаза. Только что увиденное зрелище продолжало преследовать ее. Линет тихо застонала, закрыв лицо руками. Перед ее глазами продолжал стоять образ обнаженного мужчины с его плотью, открывавшейся между твердыми ягодицами.
Она поспешно оделась и покинула комнату. Ей хотелось найти хотя бы кого-нибудь, чтобы освободиться от своих мыслей.
Баронесса уже поджидала ее. Чай Линет давно остыл. Рядом с чашкой лежало одно печенье, второе печенье ела баронесса. Линет ворвалась в кухню, бормоча какие-то извинения. Баронесса даже не взглянула на нее. Небрежным жестом руки она отмахнулась от объяснений Линет и протянула ей новое послание виконта. Линет приняла его подчеркнуто спокойно, стараясь не выдавать своего волнения. Девушка молилась Богу, чтобы баронесса не заметила, как дрожат ее руки, когда она вскрывала белоснежный конверт. «Храните молчание и учитесь. М.». Линет с недоумением смотрела на записку. К счастью, ее мысли хотя бы на время приняли другое направление. Она снова прочитала ее, разглядывая размашистый почерк Марлока, но по-прежнему ничего не понимала. Она посмотрела на баронессу, которая наблюдала за ней, качая головой.
– Сегодня нам предстоит купить одежду для вас.
Линет оживилась. Они будут делать покупки! Именно это ей и было нужно, чтобы забыть о том, что никак не выходило у нее из головы. Но Линет не успела даже выразить свой восторг, как баронесса все испортила.
– Заботы о вашей одежде целиком поручены мне. Вы можете делать предложения, выражать свое мнение, но вы ничего не будете решать.
Пораженная до глубины души, Линет растерянно спросила:
– Я не имею права выбрать себе одежду?
В жизни Линет это была единственная роскошь, которая позволялась ей. Поскольку все ее платья были приличными и скромными, отец предоставил ей полную свободу выбора одежды. Ее вкус был безупречным, поэтому мать тоже полагалась на нее при покупке одежды для брата и сестры.
Линет решительно отказалась расставаться с этой единственной привилегией.
– Я прекрасно разбираюсь в тканях и расцветках, – заявила она в надежде убедить баронессу.
Та молчала, продолжая жевать печенье.
– Я знаю разные ухищрения, которые позволяют придать платью новый вид. Все зависит от кружев и украшений, – не сдавалась Линет.
Ответа не последовало.
– Я говорю правду, баронесса. Мне не составит труда выбрать себе необходимую одежду.
Услышав это, баронесса окинула ее насмешливым взглядом и хихикнула.
– Необходимую, для кого? Для дочери священника? Вы забываете о том, что теперь вы – одна из его девушек. А они должны быть одеты не так, как надлежит одеваться дочери священнослужителя! Линет закусила губу, испытывая жгучее чувство стыда. Ей уже доводилось видеть неприличные наряды. Низкое декольте, увлажненные нижние юбки, чтобы одежда прилипала к телу. Неужели и ей придется носить подобные вещи? Что скажет ее семья? Как воспринял бы это отец?
Она посмотрела на свою руку, сжимавшую чайную чашку. Пальцы дрожали, поэтому Линет деликатным жестом поставила чашку на блюдце. Но почему-то ей не удавалось разжать пальцы. Дрожь не унималась, и чашка стучала о блюдце.
Еще недавно Линет мечтала о том, что ее венчание будет проходить в церкви отца. В белом свадебном платье, с прекрасным букетом цветов в руках, она будет стоять у алтаря... Но сейчас... сейчас она ощупывала собственное тело и разглядывала обнаженных мужчин. Что с ней происходит? И почему?
Линет сделала глубокий вдох и задержала дыхание. Когда она, наконец, выдохнула, исторгнутый из ее горла звук был похож на рыдание. Она ничего не могла с этим поделать. Ей казалось, будто она смотрит на себя со стороны, созерцая собственное падение. Побелевшие пальцы по-прежнему сжимали чашку, и она все так же стучала о блюдце. Словно сквозь пелену девушка видела, как баронесса мягко разжимает ей пальцы, ставит чашку, а затем, ласково улыбнувшись, гладит своей рукой руки Линет.
– Вы приехали сюда по своей воле, – тихо напомнила она. Линет резко повернулась к ней.
– Вы сами выбрали все это, – продолжала баронесса. – Ваш гардероб. Ваше будущее. Даже ваши... вечерние беседы с ним , – Она кивнула в сторону спальни виконта. – Все это началось для вас в тот момент, когда вы написали мне. – Она помолчала, ожидая, чтобы Линет посмотрела ей в глаза. – Не будьте же трусихой. Вам некуда идти. Вам нельзя возвращаться домой.
Линет покачала головой, пытаясь вспомнить, зачем она ввязалась во все это.
– Я дочь священника, – прошептала она. – Я должна оставаться невинной.
Какое-то время баронесса молчала. Черты ее лица стали более жесткими, и она убрала свои руки от рук Линет.
– Вы станете хозяйкой самой себе, вы будете сами решать за себя. Пусть даже в таких обстоятельствах. – Ее взгляд снова встретился со взглядом Линет. – У многих женщин нет даже этого. Никогда.
Линет покачала головой. От волнения ее движения стали неловкими, словно ее плечи и руки одеревенели.
– Я не думаю, что смогу сделать это, – уныло произнесла она. Баронесса вздохнула.
– Вам придется научиться. Все мы тоже когда-то учились.
О, если бы она чувствовала себя более уверенной! Тогда Линет расспросила бы баронессу, заставила бы ее дать объяснения. Она была уверена, что за всем этим что-то кроется, что есть некая тайна, которая может прояснить происходящие в доме Марлока вещи. Но Линет было страшно. Ей не хотелось знать ответ, поэтому она сказала:
– Что касается одежды, то если я сама за нее плачу, значит, я сама и выбираю ее.
– Вы ничего не будете выбирать, – отрезала баронесса. – Через полчаса мы выезжаем, будьте готовы.
Она встала и, даже не кивнув, вышла из кухни.
Линет смотрела ей вслед. Ей хотелось окликнуть баронессу, попросить вернуться, но она не находила нужных слов. Оставшись наедине с собой, Линет прошептала:
– Я смогу помочь Эми. Я смогу дать образование своему брату. Образы любимых сестры и брата предстали перед ее глазами.
Она закрыла лицо руками и безутешно расплакалась.
Линет казалась осунувшейся и очень бледной.
Адриан сидел в кресле; с другой стороны стола расположились Линет, его тетя и модистка. Адриан должен был выбрать ткань. Он всегда принимал участие в обсуждении покроя платьев, глубины декольте, даже длины крошечных рукавов-фонариков. Но все, о чем он мог думать сейчас, было состояние Линет, ее бледность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Она поспешно оделась и покинула комнату. Ей хотелось найти хотя бы кого-нибудь, чтобы освободиться от своих мыслей.
Баронесса уже поджидала ее. Чай Линет давно остыл. Рядом с чашкой лежало одно печенье, второе печенье ела баронесса. Линет ворвалась в кухню, бормоча какие-то извинения. Баронесса даже не взглянула на нее. Небрежным жестом руки она отмахнулась от объяснений Линет и протянула ей новое послание виконта. Линет приняла его подчеркнуто спокойно, стараясь не выдавать своего волнения. Девушка молилась Богу, чтобы баронесса не заметила, как дрожат ее руки, когда она вскрывала белоснежный конверт. «Храните молчание и учитесь. М.». Линет с недоумением смотрела на записку. К счастью, ее мысли хотя бы на время приняли другое направление. Она снова прочитала ее, разглядывая размашистый почерк Марлока, но по-прежнему ничего не понимала. Она посмотрела на баронессу, которая наблюдала за ней, качая головой.
– Сегодня нам предстоит купить одежду для вас.
Линет оживилась. Они будут делать покупки! Именно это ей и было нужно, чтобы забыть о том, что никак не выходило у нее из головы. Но Линет не успела даже выразить свой восторг, как баронесса все испортила.
– Заботы о вашей одежде целиком поручены мне. Вы можете делать предложения, выражать свое мнение, но вы ничего не будете решать.
Пораженная до глубины души, Линет растерянно спросила:
– Я не имею права выбрать себе одежду?
В жизни Линет это была единственная роскошь, которая позволялась ей. Поскольку все ее платья были приличными и скромными, отец предоставил ей полную свободу выбора одежды. Ее вкус был безупречным, поэтому мать тоже полагалась на нее при покупке одежды для брата и сестры.
Линет решительно отказалась расставаться с этой единственной привилегией.
– Я прекрасно разбираюсь в тканях и расцветках, – заявила она в надежде убедить баронессу.
Та молчала, продолжая жевать печенье.
– Я знаю разные ухищрения, которые позволяют придать платью новый вид. Все зависит от кружев и украшений, – не сдавалась Линет.
Ответа не последовало.
– Я говорю правду, баронесса. Мне не составит труда выбрать себе необходимую одежду.
Услышав это, баронесса окинула ее насмешливым взглядом и хихикнула.
– Необходимую, для кого? Для дочери священника? Вы забываете о том, что теперь вы – одна из его девушек. А они должны быть одеты не так, как надлежит одеваться дочери священнослужителя! Линет закусила губу, испытывая жгучее чувство стыда. Ей уже доводилось видеть неприличные наряды. Низкое декольте, увлажненные нижние юбки, чтобы одежда прилипала к телу. Неужели и ей придется носить подобные вещи? Что скажет ее семья? Как воспринял бы это отец?
Она посмотрела на свою руку, сжимавшую чайную чашку. Пальцы дрожали, поэтому Линет деликатным жестом поставила чашку на блюдце. Но почему-то ей не удавалось разжать пальцы. Дрожь не унималась, и чашка стучала о блюдце.
Еще недавно Линет мечтала о том, что ее венчание будет проходить в церкви отца. В белом свадебном платье, с прекрасным букетом цветов в руках, она будет стоять у алтаря... Но сейчас... сейчас она ощупывала собственное тело и разглядывала обнаженных мужчин. Что с ней происходит? И почему?
Линет сделала глубокий вдох и задержала дыхание. Когда она, наконец, выдохнула, исторгнутый из ее горла звук был похож на рыдание. Она ничего не могла с этим поделать. Ей казалось, будто она смотрит на себя со стороны, созерцая собственное падение. Побелевшие пальцы по-прежнему сжимали чашку, и она все так же стучала о блюдце. Словно сквозь пелену девушка видела, как баронесса мягко разжимает ей пальцы, ставит чашку, а затем, ласково улыбнувшись, гладит своей рукой руки Линет.
– Вы приехали сюда по своей воле, – тихо напомнила она. Линет резко повернулась к ней.
– Вы сами выбрали все это, – продолжала баронесса. – Ваш гардероб. Ваше будущее. Даже ваши... вечерние беседы с ним , – Она кивнула в сторону спальни виконта. – Все это началось для вас в тот момент, когда вы написали мне. – Она помолчала, ожидая, чтобы Линет посмотрела ей в глаза. – Не будьте же трусихой. Вам некуда идти. Вам нельзя возвращаться домой.
Линет покачала головой, пытаясь вспомнить, зачем она ввязалась во все это.
– Я дочь священника, – прошептала она. – Я должна оставаться невинной.
Какое-то время баронесса молчала. Черты ее лица стали более жесткими, и она убрала свои руки от рук Линет.
– Вы станете хозяйкой самой себе, вы будете сами решать за себя. Пусть даже в таких обстоятельствах. – Ее взгляд снова встретился со взглядом Линет. – У многих женщин нет даже этого. Никогда.
Линет покачала головой. От волнения ее движения стали неловкими, словно ее плечи и руки одеревенели.
– Я не думаю, что смогу сделать это, – уныло произнесла она. Баронесса вздохнула.
– Вам придется научиться. Все мы тоже когда-то учились.
О, если бы она чувствовала себя более уверенной! Тогда Линет расспросила бы баронессу, заставила бы ее дать объяснения. Она была уверена, что за всем этим что-то кроется, что есть некая тайна, которая может прояснить происходящие в доме Марлока вещи. Но Линет было страшно. Ей не хотелось знать ответ, поэтому она сказала:
– Что касается одежды, то если я сама за нее плачу, значит, я сама и выбираю ее.
– Вы ничего не будете выбирать, – отрезала баронесса. – Через полчаса мы выезжаем, будьте готовы.
Она встала и, даже не кивнув, вышла из кухни.
Линет смотрела ей вслед. Ей хотелось окликнуть баронессу, попросить вернуться, но она не находила нужных слов. Оставшись наедине с собой, Линет прошептала:
– Я смогу помочь Эми. Я смогу дать образование своему брату. Образы любимых сестры и брата предстали перед ее глазами.
Она закрыла лицо руками и безутешно расплакалась.
Линет казалась осунувшейся и очень бледной.
Адриан сидел в кресле; с другой стороны стола расположились Линет, его тетя и модистка. Адриан должен был выбрать ткань. Он всегда принимал участие в обсуждении покроя платьев, глубины декольте, даже длины крошечных рукавов-фонариков. Но все, о чем он мог думать сейчас, было состояние Линет, ее бледность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81