Его голос проникал не только в комнату, но и в ее душу, захватывая ее всю, так что она даже дышала в унисон с теми звуками, которые он издавал.
Вы чувствуете меня?
Да, она чувствовала его. Она чувствовала каждую часть его тела, словно его руки действительно касались ее. Виконт говорил об ощущении жара, и простыни на постели опаляли ее кожу, словно огонь. Он говорил о покалывании, и она чувствовала его в ладонях, на лице, во всем теле.
Затем он спросил о ее грудях. Она едва не вскрикнула, чувствуя в собственном теле внезапно наступившую перемену. Ее отец говорил, что женские груди созданы для греха, что это подарок дьявола для соблазнения мужчин. Она не слушала его, поскольку была уверена, что груди женщины предназначены для того, чтобы вскармливать детей. Ее груди были так же невинны, как и ее ноги, руки или нос.
Но не сейчас. Не в постели, когда виконт склонился над ней. Когда он находился рядом, ее груди испытывали неудовлетворенность, им хотелось чего-то. Его.
Он не прикасался к ним, и все же Линет испытывала странные ощущения, понимая, что в ее теле что-то происходит.
Сейчас она лежала в постели Марлока, среди огромных подушек и темных простыней, и вдыхала его пьянящий запах. Она не сразу осмелилась взобраться на это величественное ложе. Но затем Линет услышала какой-то шум, доносившийся из ее комнаты, и, опасаясь, что виконт будет преследовать ее, решилась лечь в его постель. Это было, что называется, прыжком из огня да в полымя. Но изменить что-либо было поздно. Она уже здесь, в его спальне. И хотя на самом деле Марлока рядом с ней не было, она ощущала его присутствие каждой своей клеточкой. Линет задумалась.
Вы ощущаете покалывание в коже. Ваши груди стали тяжелы ми и напряженными.
Не задумываясь о том, что она делает, Линет подняла руку вверх. Каждое ее движение было нерешительным и робким, но ей так хотелось сделать это.
Одеяло, натянутое до подбородка, должно было защитить ее от грешных мыслей. Но тщетно. Линет откинула его, и оно легло ей на живот.
Линет прикоснулась к своей ночной сорочке. Она давно износилась, и ткань стала мягкой, а ее белый цвет постепенно превратился в сероватый.
Завтра вы либо сожжете эту сорочку , либо я сам сорву ее с ва шего тела.
«Нет, он не мог говорить это серьезно», – подумала она. Но в глубине души Линет была уверена, что именно так он и поступит, если она снова ослушается его. Следующей ночью она будет спать обнаженной.
Она притронулась к крошечным пуговицам и медленно расстегнула первую. Завтра ей придется сжечь эту сорочку. Она даже не станет отрезать пуговицы, потому что они были слишком старыми и потертыми, чтобы их можно было использовать снова.
В комнате виконта было тепло, нагретый воздух казался густым. Когда Линет коснулась своей шеи, кончики пальцев стали влажными от пота.
Затем она расстегнула вторую пуговицу.
Когда-то в детстве Линет долго и внимательно смотрела на шею какого-то мужчины. Она заметила выпуклость его адамова яблока, твердую и непреклонную. Сейчас она прикасалась к своей собственной шее, пытаясь найти такой же бугорок и исследовать пальцами его очертания. Ее адамово яблоко было намного меньше. Оно было приплюснутым.
Настала очередь третьей и четвертой пуговиц.
Она почувствовала твердый край своей ключицы. В том месте, где соединялись правая и левая ключица, образовалась ямка V-образной формы, и Линет задумалась, поместится ли в эту ямку мужское адамово яблоко.
Поместится ли туда его адамово яблоко?
Пятая пуговица захватила обтрепавшиеся ниточки из петли сорочки и не хотела расстегиваться. Линет потянула сильнее, и этот барьер был преодолен – ночная сорочка была расстегнута до самой талии.
Брат когда-то говорил Линет, что в теле человека имеется двадцать четыре ребра. Ей всегда хотелось узнать, правда ли это. Она вдруг начала считать свои ребра. Одно. Второе. Третье. Она считала, тихо шепча в темноте. Четвертое. Пятое.
Ее пальцы дошли до груди, и теперь нащупать ребра было нелегко – грудь не позволяла определить положение каждого из них. Линет нажала сильнее, а затем немного слабее, желая почувствовать разницу в ощущениях. Опустив руку, она взяла себя за грудь. Это движение так шокировало ее, что она тут же убрала руку, прижав ее к ноге.
Через некоторое время Линет удалось расслабиться. Она даже тихо рассмеялась, удивляясь своей глупости. Она находилась совершенно одна в большой темной комнате и лежала в постели, которая была впору великану. И если она случайно прикоснулась к своей груди, то это ничего не означало. К тому же ей попрежнему хотелось знать, сколько ребер было в человеческом теле.
Поэтому она медленно подняла другую руку. На этот раз это была левая рука, и она принялась считать ребра с правой стороны. Линет не могла объяснить, почему она выбрала левую руку, разве что ее левая грудь до сих пор была напряжена от предыдущего осмотра, и ей не хотелось больше возбуждать ее. Она снова принялась считать. Одно. Второе. Третье.
На этой стороне все было точно так же, как и на другой. Четвертое. Пятое.
Она снова нащупала переход от твердой поверхности ребра к мягкой плоти груди. Линет помедлила и, чувствуя себя дурочкой, пропустила шестое ребро. Ей хотелось измерить длину седьмого ребра, и она протянула руку, касаясь кончиками пальцев края ребра. Ребро проходило под грудью и исчезало где-то внутри. Ее рука вернулась назад, ощупывая изгиб седьмого ребра. Снова прикоснувшись к груди, Линет задумалась, как ей больше нравится – плотно прижимать руку или же прикасаться, к ней легко, едва задевая.
Она не сразу поняла это. Линет ощущала тяжесть груди в своей руке; потом, прижав ее сбоку другой рукой, она почувствовала, что грудь стала подобна конусу.
Линет ощупала ее со всех сторон. Ее можно было сжать так, чтобы она смотрела вверх, а можно было придавить вниз или вдавить внутрь. Линет с удивлением заметила, что, когда она сжимала одновременно две груди, между ними образовывалась глубокая впадина.
Вдруг послышался какой-то стук.
Линет застыла, прислушиваясь. Откуда исходил этот звук? Нет, он раздался не в ее комнате. Может быть, это виконт? В ее комнате? В ее постели? Неужели он решил вернуться в свою спальню?
Линет подождала, ощущая сильное сердцебиение.
Тишина.
«Вот глупая, – выругала она себя. – Он не может войти сюда». Она закрыла смежную дверь на замок, как он ей велел. Она хорошо помнила это. Конечно, она не стала бы, ощупывать свое тело, если бы знала, что ее могут застать во время этого занятия. И все же Линет продолжала прислушиваться, не осмеливаясь даже шелохнуться.
Она посмотрела на себя. За последние несколько секунд она натянула одеяло до самой шеи. Ночная сорочка была расстегнута, а ее груди, взволнованные трением о них одеяла, были одинаково напряжены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Вы чувствуете меня?
Да, она чувствовала его. Она чувствовала каждую часть его тела, словно его руки действительно касались ее. Виконт говорил об ощущении жара, и простыни на постели опаляли ее кожу, словно огонь. Он говорил о покалывании, и она чувствовала его в ладонях, на лице, во всем теле.
Затем он спросил о ее грудях. Она едва не вскрикнула, чувствуя в собственном теле внезапно наступившую перемену. Ее отец говорил, что женские груди созданы для греха, что это подарок дьявола для соблазнения мужчин. Она не слушала его, поскольку была уверена, что груди женщины предназначены для того, чтобы вскармливать детей. Ее груди были так же невинны, как и ее ноги, руки или нос.
Но не сейчас. Не в постели, когда виконт склонился над ней. Когда он находился рядом, ее груди испытывали неудовлетворенность, им хотелось чего-то. Его.
Он не прикасался к ним, и все же Линет испытывала странные ощущения, понимая, что в ее теле что-то происходит.
Сейчас она лежала в постели Марлока, среди огромных подушек и темных простыней, и вдыхала его пьянящий запах. Она не сразу осмелилась взобраться на это величественное ложе. Но затем Линет услышала какой-то шум, доносившийся из ее комнаты, и, опасаясь, что виконт будет преследовать ее, решилась лечь в его постель. Это было, что называется, прыжком из огня да в полымя. Но изменить что-либо было поздно. Она уже здесь, в его спальне. И хотя на самом деле Марлока рядом с ней не было, она ощущала его присутствие каждой своей клеточкой. Линет задумалась.
Вы ощущаете покалывание в коже. Ваши груди стали тяжелы ми и напряженными.
Не задумываясь о том, что она делает, Линет подняла руку вверх. Каждое ее движение было нерешительным и робким, но ей так хотелось сделать это.
Одеяло, натянутое до подбородка, должно было защитить ее от грешных мыслей. Но тщетно. Линет откинула его, и оно легло ей на живот.
Линет прикоснулась к своей ночной сорочке. Она давно износилась, и ткань стала мягкой, а ее белый цвет постепенно превратился в сероватый.
Завтра вы либо сожжете эту сорочку , либо я сам сорву ее с ва шего тела.
«Нет, он не мог говорить это серьезно», – подумала она. Но в глубине души Линет была уверена, что именно так он и поступит, если она снова ослушается его. Следующей ночью она будет спать обнаженной.
Она притронулась к крошечным пуговицам и медленно расстегнула первую. Завтра ей придется сжечь эту сорочку. Она даже не станет отрезать пуговицы, потому что они были слишком старыми и потертыми, чтобы их можно было использовать снова.
В комнате виконта было тепло, нагретый воздух казался густым. Когда Линет коснулась своей шеи, кончики пальцев стали влажными от пота.
Затем она расстегнула вторую пуговицу.
Когда-то в детстве Линет долго и внимательно смотрела на шею какого-то мужчины. Она заметила выпуклость его адамова яблока, твердую и непреклонную. Сейчас она прикасалась к своей собственной шее, пытаясь найти такой же бугорок и исследовать пальцами его очертания. Ее адамово яблоко было намного меньше. Оно было приплюснутым.
Настала очередь третьей и четвертой пуговиц.
Она почувствовала твердый край своей ключицы. В том месте, где соединялись правая и левая ключица, образовалась ямка V-образной формы, и Линет задумалась, поместится ли в эту ямку мужское адамово яблоко.
Поместится ли туда его адамово яблоко?
Пятая пуговица захватила обтрепавшиеся ниточки из петли сорочки и не хотела расстегиваться. Линет потянула сильнее, и этот барьер был преодолен – ночная сорочка была расстегнута до самой талии.
Брат когда-то говорил Линет, что в теле человека имеется двадцать четыре ребра. Ей всегда хотелось узнать, правда ли это. Она вдруг начала считать свои ребра. Одно. Второе. Третье. Она считала, тихо шепча в темноте. Четвертое. Пятое.
Ее пальцы дошли до груди, и теперь нащупать ребра было нелегко – грудь не позволяла определить положение каждого из них. Линет нажала сильнее, а затем немного слабее, желая почувствовать разницу в ощущениях. Опустив руку, она взяла себя за грудь. Это движение так шокировало ее, что она тут же убрала руку, прижав ее к ноге.
Через некоторое время Линет удалось расслабиться. Она даже тихо рассмеялась, удивляясь своей глупости. Она находилась совершенно одна в большой темной комнате и лежала в постели, которая была впору великану. И если она случайно прикоснулась к своей груди, то это ничего не означало. К тому же ей попрежнему хотелось знать, сколько ребер было в человеческом теле.
Поэтому она медленно подняла другую руку. На этот раз это была левая рука, и она принялась считать ребра с правой стороны. Линет не могла объяснить, почему она выбрала левую руку, разве что ее левая грудь до сих пор была напряжена от предыдущего осмотра, и ей не хотелось больше возбуждать ее. Она снова принялась считать. Одно. Второе. Третье.
На этой стороне все было точно так же, как и на другой. Четвертое. Пятое.
Она снова нащупала переход от твердой поверхности ребра к мягкой плоти груди. Линет помедлила и, чувствуя себя дурочкой, пропустила шестое ребро. Ей хотелось измерить длину седьмого ребра, и она протянула руку, касаясь кончиками пальцев края ребра. Ребро проходило под грудью и исчезало где-то внутри. Ее рука вернулась назад, ощупывая изгиб седьмого ребра. Снова прикоснувшись к груди, Линет задумалась, как ей больше нравится – плотно прижимать руку или же прикасаться, к ней легко, едва задевая.
Она не сразу поняла это. Линет ощущала тяжесть груди в своей руке; потом, прижав ее сбоку другой рукой, она почувствовала, что грудь стала подобна конусу.
Линет ощупала ее со всех сторон. Ее можно было сжать так, чтобы она смотрела вверх, а можно было придавить вниз или вдавить внутрь. Линет с удивлением заметила, что, когда она сжимала одновременно две груди, между ними образовывалась глубокая впадина.
Вдруг послышался какой-то стук.
Линет застыла, прислушиваясь. Откуда исходил этот звук? Нет, он раздался не в ее комнате. Может быть, это виконт? В ее комнате? В ее постели? Неужели он решил вернуться в свою спальню?
Линет подождала, ощущая сильное сердцебиение.
Тишина.
«Вот глупая, – выругала она себя. – Он не может войти сюда». Она закрыла смежную дверь на замок, как он ей велел. Она хорошо помнила это. Конечно, она не стала бы, ощупывать свое тело, если бы знала, что ее могут застать во время этого занятия. И все же Линет продолжала прислушиваться, не осмеливаясь даже шелохнуться.
Она посмотрела на себя. За последние несколько секунд она натянула одеяло до самой шеи. Ночная сорочка была расстегнута, а ее груди, взволнованные трением о них одеяла, были одинаково напряжены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81