Но он был вполне нормальным парнем, спокойным, всегда занятым своими мыслями и в машине тоже хорошо себя вел. Я повидал разных новичков, многие из которых не стесняясь портили воздух, ковыряли в носу или в ушах или делали еще что-нибудь противное в таком же роде. Конечно, Лу — не Пол, но у меня бывали напарники и похуже.
Я подъехал к этой лавочке, зная, что здесь он проторчит дольше, чем в каком-нибудь другом магазине, покупая всего лишь пару бутылок колы. В таких небольших гастрономчиках работают низкорослые выходцы из Пуэрто-Рико, которые запросто садятся на холодильные прилавки и целыми днями трещат на своем невероятно быстром наречии, которое они выдают за испанский. Пока достанут ключ от кассы, возьмут у тебя доллар и насчитают сдачу, эти парни должны вдоволь наораться, чтобы быть уверенными, что их поняли. Потом, все еще зажав в кулаке вашу сдачу, они вдруг изобретают еще одну тему для разговора и снова начинают оглушительно щебетать. Так что у меня должно оказаться достаточно времени.
Мотор я выключил еще до того, как Лу вышел из машины. Я проследил, как он переходит по солнцепеку тротуар, лениво поправляя кобуру, и, как только напарник скрылся в магазине, я выскочил на мостовую, обошел машину спереди, поднял капот и снял крышку с распределителя зажигания. Затем захлопнул капот и вернулся на свое место за рулем.
Жарища стояла страшная. Было только одиннадцать утра, а столбик термометра уже зашкаливал. Судя по обильному поту, выступающему на шее, влажность тоже была еще та. Чертовски тяжелый денек для работы.
Да и для парада тоже. Хотя вряд ли его отменят из-за жары, или все-таки отменят?
Нет, конечно нет! Уолл-стритовские парады “телеграфной ленты” — это старая традиция, которой нет дела до погоды. Парад проведут обязательно.
А что касается нас с Томом, то мы получим свои два миллиона!
Появился Лу с двумя банками содовой воды. Он забрался в машину, протянул мне одну жестянку и сказал:
— Ох и любители же они поболтать!
— Вот у них хватает на это энергии в такую жару, не то что у меня! — не выдержал я.
Мы открыли банки и стали потягивать прохладный напиток. Я не торопился перейти к следующему шагу. Немного нагнувшись, я выставил лицо в открытое оконце в надежде поймать хоть легкое дуновение освежающего ветерка, но тщетно: от асфальта поднимались волны обжигающего воздуха.
— Сегодня слишком жарко для преступлений, — сказал вдруг Лу. — Так что впереди у нас спокойный денек.
— Для них никогда не бывает слишком жарко, — поучительно сообщил я.
— Спорим! — запальчиво сказал он. — Спорим, что сегодня не произойдет ни одного серьезного преступления! Во всяком случае, до... ну, скажем, до четырех дня.
Хорошее предложение! Я чуть было не поймал его на слове, но побоялся, как бы он потом не припомнил наш разговор и не задался бы вопросом, почему это я так хотел получить с него по пари.
Я только сказал:
— А как насчет преступлений на почве ссоры? Например, муж и жена поссорились, а тут еще эта чертовая жара, и — раз! Кто-то из них хватается за кухонный нож!
— Ладно, — сказал он, — тогда за исключением вот таких бытовых преступлений.
— Ага! Уже идешь на попятную! Значит, никаких серьезных преступлений, кроме таких да еще таких и так далее! — Я усмехнулся ему, чтобы дать понять, что шучу.
Он улыбнулся в ответ и сказал:
— Вижу, вы не горите желанием заключить пари?
— Игра запрещена инструкцией. — Усевшись поудобнее, я отпил еще глоток воды и произнес:
— Ладно, пора двигаться. До конца смены еще целый час.
— Во всяком случае, во время движения в машине становится прохладнее.
— Сейчас проверим, — сказал я.
Я включил зажигание, и, конечно, мотор и не подумал работать.
— Ну что еще! — с притворной досадой проворчал я. Лу с ненавистью посмотрел на ключ зажигания:
— Что, опять?
Наша патрульная машина за месяц ломалась уже третий раз, что и навело меня на идею воспользоваться этим дефектом. Я потыркал ключом: никакого результата, конечно.
— Я же говорил, что они ее не исправили! — сказал я.
— Черт побери!
— Позвони им. Мне это уже надоело. Пока он звонил в участок, я сидел со страдающей миной и пил колу. Закончив разговор, он сказал мне:
— Они пришлют буксир.
— Выходит, будем патрулировать район на буксире, — усмехнулся я.
Он взглянул на часы:
— Представляете, когда они сюда доберутся!
— Слушай, — сказал я. — А мы ведь не обязаны париться здесь вдвоем. Почему бы тебе не пойти в участок и не отметиться за нас обоих?
— Что? И оставить вас здесь поджариваться?
— Ерунда. Какого черта мы будем мучиться вдвоем? Он готов был согласиться, но стеснялся, поэтому мне пришлось уговаривать его. Наконец Лу сдался:
— Вы правда не против?
— Все равно мне некуда сегодня идти.
— Ну... тогда ладно.
— Отлично, — сказал я и крикнул ему вслед, когда он вылез из машины:
— Только не забудь за меня расписаться, чтобы мне потом не возвращаться.
— Не волнуйтесь, — сказал Лу и, наклонившись к оконцу, улыбнулся мне:
— Спасибо вам, Джо.
— Да чего там, в следующий раз ты меня отпустишь.
— Конечно, ведь он обязательно наступит, верно?
— А куда он денется? Сочтемся как-нибудь.
Он засмеялся, покачал головой и захлопнул дверцу. Я следил в зеркальце, как он дошел до угла, свернул за него и исчез из виду.
Я сидел в машине и, попивая водичку, терпеливо ждал аварийку. Обычно в это время дня у них много работы в центре Нью-Йорка, где им приходится растаскивать буксиром столкнувшиеся автомобили туристов, не знающих как следует город. Но наконец аварийка затарахтела, приближаясь и останавливаясь. Из нее вышли двое рабочих, и один из них спросил:
— Что у вас за проблема?
— Да вот, проклятая, не хочет заводиться. Он окинул машину взглядом, каким доктор осматривает пациента:
— Интересно, почему?
Парень был механиком-автолюбителем, что мне и требовалось. Эти рабочие только тем и занимались, что отвозили поврежденные машины в ремонтные мастерские.
— А кто ее знает? — раздраженно сказал я. — Может, из-за этой чертовой жары; Давайте цепляйте ее и везите на место.
— Не волнуйтесь, отвезем.
— А что мне волноваться, — сказал я и посмотрел на часы. — Моя смена заканчивается через пятнадцать минут.
Они зацепили крюк за мой бампер и отбуксировали автомобиль вместе со мной к полицейскому гаражу и ремонтным мастерским на Уэст-Сайд, недалеко от пристани. Этот квартал почти целиком принадлежит полиции, по его северной стороне тянутся полицейские склады, а в глубине квартала на южной стороне находится гараж. Это неуклюжее, вытянутое в длину строение из красного кирпича, высотой в три этажа с устроенными внутри пандусами, так что машины забираются по ним на самый верх. Здание очень старое, с потемневшими от времени оконными переплетами, я даже слышал, что когда-то оно служило конюшней для полицейских лошадей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Я подъехал к этой лавочке, зная, что здесь он проторчит дольше, чем в каком-нибудь другом магазине, покупая всего лишь пару бутылок колы. В таких небольших гастрономчиках работают низкорослые выходцы из Пуэрто-Рико, которые запросто садятся на холодильные прилавки и целыми днями трещат на своем невероятно быстром наречии, которое они выдают за испанский. Пока достанут ключ от кассы, возьмут у тебя доллар и насчитают сдачу, эти парни должны вдоволь наораться, чтобы быть уверенными, что их поняли. Потом, все еще зажав в кулаке вашу сдачу, они вдруг изобретают еще одну тему для разговора и снова начинают оглушительно щебетать. Так что у меня должно оказаться достаточно времени.
Мотор я выключил еще до того, как Лу вышел из машины. Я проследил, как он переходит по солнцепеку тротуар, лениво поправляя кобуру, и, как только напарник скрылся в магазине, я выскочил на мостовую, обошел машину спереди, поднял капот и снял крышку с распределителя зажигания. Затем захлопнул капот и вернулся на свое место за рулем.
Жарища стояла страшная. Было только одиннадцать утра, а столбик термометра уже зашкаливал. Судя по обильному поту, выступающему на шее, влажность тоже была еще та. Чертовски тяжелый денек для работы.
Да и для парада тоже. Хотя вряд ли его отменят из-за жары, или все-таки отменят?
Нет, конечно нет! Уолл-стритовские парады “телеграфной ленты” — это старая традиция, которой нет дела до погоды. Парад проведут обязательно.
А что касается нас с Томом, то мы получим свои два миллиона!
Появился Лу с двумя банками содовой воды. Он забрался в машину, протянул мне одну жестянку и сказал:
— Ох и любители же они поболтать!
— Вот у них хватает на это энергии в такую жару, не то что у меня! — не выдержал я.
Мы открыли банки и стали потягивать прохладный напиток. Я не торопился перейти к следующему шагу. Немного нагнувшись, я выставил лицо в открытое оконце в надежде поймать хоть легкое дуновение освежающего ветерка, но тщетно: от асфальта поднимались волны обжигающего воздуха.
— Сегодня слишком жарко для преступлений, — сказал вдруг Лу. — Так что впереди у нас спокойный денек.
— Для них никогда не бывает слишком жарко, — поучительно сообщил я.
— Спорим! — запальчиво сказал он. — Спорим, что сегодня не произойдет ни одного серьезного преступления! Во всяком случае, до... ну, скажем, до четырех дня.
Хорошее предложение! Я чуть было не поймал его на слове, но побоялся, как бы он потом не припомнил наш разговор и не задался бы вопросом, почему это я так хотел получить с него по пари.
Я только сказал:
— А как насчет преступлений на почве ссоры? Например, муж и жена поссорились, а тут еще эта чертовая жара, и — раз! Кто-то из них хватается за кухонный нож!
— Ладно, — сказал он, — тогда за исключением вот таких бытовых преступлений.
— Ага! Уже идешь на попятную! Значит, никаких серьезных преступлений, кроме таких да еще таких и так далее! — Я усмехнулся ему, чтобы дать понять, что шучу.
Он улыбнулся в ответ и сказал:
— Вижу, вы не горите желанием заключить пари?
— Игра запрещена инструкцией. — Усевшись поудобнее, я отпил еще глоток воды и произнес:
— Ладно, пора двигаться. До конца смены еще целый час.
— Во всяком случае, во время движения в машине становится прохладнее.
— Сейчас проверим, — сказал я.
Я включил зажигание, и, конечно, мотор и не подумал работать.
— Ну что еще! — с притворной досадой проворчал я. Лу с ненавистью посмотрел на ключ зажигания:
— Что, опять?
Наша патрульная машина за месяц ломалась уже третий раз, что и навело меня на идею воспользоваться этим дефектом. Я потыркал ключом: никакого результата, конечно.
— Я же говорил, что они ее не исправили! — сказал я.
— Черт побери!
— Позвони им. Мне это уже надоело. Пока он звонил в участок, я сидел со страдающей миной и пил колу. Закончив разговор, он сказал мне:
— Они пришлют буксир.
— Выходит, будем патрулировать район на буксире, — усмехнулся я.
Он взглянул на часы:
— Представляете, когда они сюда доберутся!
— Слушай, — сказал я. — А мы ведь не обязаны париться здесь вдвоем. Почему бы тебе не пойти в участок и не отметиться за нас обоих?
— Что? И оставить вас здесь поджариваться?
— Ерунда. Какого черта мы будем мучиться вдвоем? Он готов был согласиться, но стеснялся, поэтому мне пришлось уговаривать его. Наконец Лу сдался:
— Вы правда не против?
— Все равно мне некуда сегодня идти.
— Ну... тогда ладно.
— Отлично, — сказал я и крикнул ему вслед, когда он вылез из машины:
— Только не забудь за меня расписаться, чтобы мне потом не возвращаться.
— Не волнуйтесь, — сказал Лу и, наклонившись к оконцу, улыбнулся мне:
— Спасибо вам, Джо.
— Да чего там, в следующий раз ты меня отпустишь.
— Конечно, ведь он обязательно наступит, верно?
— А куда он денется? Сочтемся как-нибудь.
Он засмеялся, покачал головой и захлопнул дверцу. Я следил в зеркальце, как он дошел до угла, свернул за него и исчез из виду.
Я сидел в машине и, попивая водичку, терпеливо ждал аварийку. Обычно в это время дня у них много работы в центре Нью-Йорка, где им приходится растаскивать буксиром столкнувшиеся автомобили туристов, не знающих как следует город. Но наконец аварийка затарахтела, приближаясь и останавливаясь. Из нее вышли двое рабочих, и один из них спросил:
— Что у вас за проблема?
— Да вот, проклятая, не хочет заводиться. Он окинул машину взглядом, каким доктор осматривает пациента:
— Интересно, почему?
Парень был механиком-автолюбителем, что мне и требовалось. Эти рабочие только тем и занимались, что отвозили поврежденные машины в ремонтные мастерские.
— А кто ее знает? — раздраженно сказал я. — Может, из-за этой чертовой жары; Давайте цепляйте ее и везите на место.
— Не волнуйтесь, отвезем.
— А что мне волноваться, — сказал я и посмотрел на часы. — Моя смена заканчивается через пятнадцать минут.
Они зацепили крюк за мой бампер и отбуксировали автомобиль вместе со мной к полицейскому гаражу и ремонтным мастерским на Уэст-Сайд, недалеко от пристани. Этот квартал почти целиком принадлежит полиции, по его северной стороне тянутся полицейские склады, а в глубине квартала на южной стороне находится гараж. Это неуклюжее, вытянутое в длину строение из красного кирпича, высотой в три этажа с устроенными внутри пандусами, так что машины забираются по ним на самый верх. Здание очень старое, с потемневшими от времени оконными переплетами, я даже слышал, что когда-то оно служило конюшней для полицейских лошадей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58