Во-вторых, эти мониторы. Изображение на них было черно-белым, но картинки получались очень четкими и ясными. Хорошо просматривалось, как люди ходят из одного помещения в другое, и даже можно разглядеть их лица. И я знал, что такое же изображение на шести мониторах дублируется, вероятно, в трех-четырех помещениях на этом этаже: в кабинете босса, у начальника охраны, в каморке перед хранилищем, может, где-то еще.
И скорее всего, все происходящее в конторе записывалось на видеопленку. Теперь многие перешли на видеопленку, с которой можно стереть ненужную запись и снова пустить ее в дело, как обычную магнитофонную ленту. Хозяева конторы могут хранить запись неделю, месяц или еще дольше, так что если позднее выяснится, что кто-то провернул грязное дело, они могут прокрутить пленку и определить, в какое время где кто находился.
— Я могу вам помочь?
Это спросил у меня тот охранник, который работал с посетителями, сейчас он смотрел прямо на меня из-за стойки. Голос у него был резким и нетерпеливым, но в нем не ощущалось подозрительности. Стараясь по возможности выглядеть невинно и туповато улыбаясь, я показал на монитор:
— Неужели это я там?
Бросив на экран раздраженный взгляд, он сказал:
— Да, это вы. Чем вам помочь?
— Я еще никогда не видел себя на экране, — простодушно ответил я.
Я смотрел на экран как завороженный, и, по правде говоря, так оно и было. Для этого случая я снова нацепил фальшивые усы и теперь поражался своему виду. Я стал совершенно другим человеком, едва себя узнавал.
Охранник начинал терять терпение. Он смотрел на меня через кипу толстых пакетов и снова спросил:
— Вы посыльный?
Я не хотел слишком долго болтаться здесь и надоедать ему, опасаясь, что меня могут запомнить. Кроме того, я уже видел все, что нужно, и не собирался проникать сегодня в служебные помещения.
— Нет, — сказал я. — Я ищу кабинет начальника кадров. Мне предлагают здесь работать.
— Это на восьмом этаже, — сказал охранник и ткнул пальцем, указывая на потолок.
— О! Значит, я не там вышел из лифта.
— Да, вы ошиблись.
— Спасибо, — сказал я, вернулся к лифту и нажал кнопку. В ожидании лифта я еще немного огляделся. Да, охраной можно было только восхищаться. И все-таки эта контора подавала нам самые большие надежды.
ТОМ
Не очень-то мне хотелось навещать Пола в больнице. Я вообще терпеть не могу больницы и госпитали, а особенно когда там лежит наш брат офицер полиции. Не нравится мне этот намек, что такое может случиться с каждым из нас.
Вы наверняка видели трансляцию футбольного матча по телевизору, а случалось вам обращать внимание на то, что происходит на поле, когда кто-нибудь из игроков получает травму? Он катается по земле, схватившись за коленку, и, может, один-два игрока подойдут посмотреть, что с ним, а остальные расходятся и делают вид, что у них какие-то проблемы с бутсами. Я-то точно знаю, что они испытывают. Их поведение вовсе не значит, что все они равнодушные и бесчувственные люди, просто это напоминает им, как легко они могут оказаться на месте травмированного игрока.
То же самое происходит и со мной. У меня было полно возможностей навестить Пола, но, пока я не успокоюсь и не перестану чувствовать себя виноватым перед ним, я не пойду к нему, хоть убей. Но вот я наконец тащусь в больницу, а говорить нечего, и мы все, друзья раненого, сидим у его постели и смотрим какую-нибудь мыльную оперу по телику. Удивительно, что в машине во время дежурства у нас всегда найдется о чем поболтать, но только не в госпитале. Госпиталь — совершенно безнадежное место для разговора.
И вот я снова в больнице и хожу туда-сюда около кровати. Пол лежал в палате на двоих, но сейчас вторая койка пустовала. Из окон открывался роскошный вид на глухую кирпичную стену. Если подойти ближе, к самому окну, внизу можно увидеть зеленый газон. Но если бы Пол мог стоять у окна, то не лежал бы сейчас на койке, а так он только и мог видеть эту мрачную кирпичную стену.
Укрепленный на стене телевизор работал, но звук был выключен. Пол сидел на кровати, окруженный газетами и журналами, и украдкой посматривал в сторону телевизора.
Я силился придумать тему для разговора. Просто не выношу неловкого молчания.
— Слушай, Джо, — сказал Пол, — если хочешь идти, не стесняйся, все в порядке.
Я перестал расхаживать и притворился заинтересованным:
— Нет, нет, все нормально. Какого черта! Пусть Лу покатается один.
Лу был новичком, которого мне дали в напарники вместо Пола.
— Ну как он? — спросил Пол.
— Нормально, — сказал я и пожал плечами. Лу меня мало интересовал. Затем, чтобы оживить разговор, я добавил:
— Только он слишком серьезно относится к работе. Хорошо бы ты поскорее вернулся.
— Мне бы этого тоже хотелось. — Пол усмехнулся:
— Ты не поверишь, но мне хочется на работу!
— Я бы поменялся с тобой местами пару раз.
Он вдруг начал скрести больную ногу через простыню:
— А говорили, что больше она не будет зудеть.
— Я еще не видел доктора, — сказал я, — который что-нибудь понимал бы в своем деле. — Кивком я указал на пустую кровать. — Хорошо еще, что этот старый зануда больше не скрипит здесь. Его выписали?
— Нет, — ответил Пол. — Он умер.
Пол продолжал с ожесточением чесать ногу.
— Интересно, наверно, было.
— Среди ночи. — Пол перестал скрестись и зевнул. — Взял и упал с кровати. Разбудил меня и до черта напугал.
— Веселый у тебя получается отдых, — сказал я и подумал:
"А у нас получается веселенький разговор”.
— И не говори!
Больше мне нечего было сказать о старике, замертво упавшем с больничной кровати, поэтому в комнате опять повисла давящая тишина. Я поднял голову посмотреть на экран, там показывали парня, который плавал в цистерне с фекалиями. По телевизору часто показывают невероятную гадость.
Пол ерзал на постели, не зная, куда приткнуть больную ногу, и несколько журналов соскользнули и с шумом шлепнулись на пол. “Как этот старик”, — подумал я.
— Ну, парень, у меня совершенно затекла задница, — сказал Пол. Он никак не мог устроиться поудобнее. — Прямо всю колет, представляешь?
— Представляю, — сказал я, поднял журналы и сунул ему на одеяло. — Попробуй перевернуться на другой бок. Еще здорово помогает, когда лежишь на медсестре.
— Ты хоть заметил, какие они здесь все страшные?
— Да видел уже.
Вот и весь разговор. Я снова посмотрел на экран, реклама уже закончилась — я надеялся, что кадры с тем парнем были рекламным роликом, — что там еще показывают? Больничная палата, один парень лежит в постели, а другой ходит, разговаривая с ним.
— Смотри, мы с тобой на экране, — сказал я.
— И у парня, что в кровати, амнезия. Я воззрился на него:
— Откуда ты это взял? Он усмехнулся:
— Я забыл.
Больше просто не о чем было говорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58