Потребовалось усилие воли, чтобы использовать свою силу только для того, чтобы отшвырнуть ружье. Черт, но в него еще никогда не стреляла женщина! И он не был уверен, меткий ли это выстрел или счастливая случайность. Во всяком случае, у него не было желания проверять.
У Стефани слегка дрожали губы, и он чувствовал, как под полными грудями, расплющенными его мощной грудью, часто бьется сердце. Черт, он и не догадывался, что у нее такие шелковые волосы, что так приятно, когда они проскальзывают между пальцами. И что так эротичны и соблазнительны лежащие под ним округлости.
Райан пробежался глазами по ее лицу: прямой нос и высокие скулы напоминали греческую скульптуру. Он удивился тому, что она так прелестна. Зачем она старательно скрывает свою красоту, завязывая волосы в тугой пучок на затылке? Даже когда она в платье, то вместо того, чтобы подчеркивать свою женственность, надевает неуклюжие юбки и блузки с воротником под горло. И притворяется, что он ее не интересует как мужчина, а это не так. Знает ли она, что каждый раз, когда она на него смотрит, у нее расширяются глаза? Тень густых ресниц ложится на щеки. Какое несоответствие — глаза огромные и мягкие, как бархат, и напоминают нежные глаза оленихи, но она совсем не нежная! Она жесткая и расчетливая. Она напомнила Райану о стервозном женском обществе Нью-Йорка. Стефани — испорченная богатая девица, которая всегда будет требовать — и чаще всего получать — то, что хочет. Зря она покинула Нью-Йорк. За его пределами она обнаружит, что есть такие люди, которым плевать на то, чего она хочет.
— В чем дело, Принцесса? Беспокоишься, что я тебя не отпущу? А может, тебя тревожит, что ты попала в ситуацию, которой не можешь управлять?..
Злость развязала Стефани язык.
— Корделл, мне трудно вообразить, как можно «управлять» мужчиной твоего роста. Дома человек вроде тебя выгуливает собаку и подстригает газоны…
— Правда? Но сейчас ты не дома, и здесь мой газон. Итак — что будешь делать?
Глядя в грозные серые глаза, Стефани и сама терялась в догадках. Что ей делать? Райан имеет явное преимущество. Ничто другое здесь не работает, разве что реакция на женщину — нет, смешно и думать, что это на него подействует. К тому же она не снизойдет до таких чрезвычайных мер. Слезы ее унизят.
— Что делать? У меня небогатый выбор, Корделл. Пола гаю, буду лежать под твоим давящим весом, пока ты не придешь в чувство. Чего еще ты можешь от меня ждать?
— О, разумный ответ, не ожидал. — Райан слегка отодвинулся, но ногу оставил на прежнем месте и выпустил ее волосы. — Тебе повезло, Стефани Эшворт, — дала правильный ответ и получила свободу. Не оттолкни ее, — предупредил он, когда она попыталась сбросить его ногу, — мое настроение может измениться.
Стефани сдвинула брови и раздраженно сказала:
— Что за глупая манера вести разговор! Может, лучше встанем и доедим то, что осталось от обеда, хотя он скорее всего без присмотра уже сгорел. Я признаю, что переусердствовала, когда ты стал уходить из лагеря, как капризный ребенок, но я не привыкла, чтобы меня бросали, как надоевшую куклу, мистер Корделл.
— А я не привык, чтобы со мной разговаривали, как с собакой, мисс Эшворт. Может, ты меня и наняла, но не купила. Не забывай об этом. — Райан перекатился на спину, потом встал и подал Стефани руку.
После короткого колебания она ее приняла и поднялась. Чувствуя некоторую неловкость, Стефани поправила одежду. Она ограничилась хмурым взглядом и упорным молчанием, чтобы больше не раздражать Райана, и вернулась к костру с высоко поднятой головой.
Стефани сумела разжевать подгоревшее мясо с бобами, а обед Райана составило виски, которое он налил себе из коричневой бутылки. Вот и справедливо, раз он оставил ее одну, подумала Стефани. Может, повезет, и он спьяну сразу заснет.
Но на этот раз первой заснула Стефани, причем очень быстро, а Райан лежал, глядя в небо. В нем теснились воспоминания. Он давно не позволял себе вспоминать то, что было похоронено много лет назад. И вот из-за Стефани Эшворт открылись старые раны. Наверное, он должен был догадаться, что так и будет, что он не сможет забыть навсегда.
Борясь с собой, Райан опрокинул в рот полупустую бутылку. Виски не вызывает воспоминаний, наоборот, помогает глубже их похоронить. Ему не нужны воспоминания. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем.
Он закрыл глаза, и перед ним поплыли смутные образы, один из них — женщина со светлыми волосами, которые под луной блестели серебром. Черт! Он открыл глаза, а она была здесь, совсем близко. Стефани спала, светлые волосы разметались по пестрому одеялу, глаза были закрыты. Но он знал, как она на него посмотрит, когда их откроет — отчужденным взглядом, который промораживает душу мужчины до дна. Он видел это много раз. Может, не от Стефани, но видел. И хорошо знал.
Он опять запрокинул бутылку, выливая последние капли виски. Теперь он сможет заснуть. Теперь он сможет забыть эти холодные синие — нет, карие глаза. Те, прежние, были синие, ледяные, по-зимнему синие глаза, они заставляли его дрожать, как под ветром, прилетевшим из Арктики. Глаза Стефани… он видел, как они смеются, они теплее. Цвета корицы. Иногда темные, как кофе, сваренный зимним утром, и такие же манящие. Может, в этом разница. Глаза Стефани мягче и теплее… не ее глаза, а глаза Эммы его преследовали и заставляли искать тепла под жгучим аризонским солнцем. Эмма Корделл…
Глава 13
На горизонте собирались такие огромные грозовые тучи, каких Стефани никогда в жизни не видела. Вспышки молний змеились по небу и освещали гигантские башни облаков. Это была устрашающая демонстрация мощи небесных сил.
Приближение грозы странным образом раздражало Стефани и создавало неопределенное ощущение. События последних дней и так взвинтили ей нервы, и сейчас любая мелочь могла вызвать у нее срыв. Ее злило, что Райан, кажется, приветствовал грозу как некое развлечение.
— Я полагаю, дождь собьет жару, — изрек он, и натянутая узда, которой Стефани сдерживала свой нрав, с треском лопнула.
— Ах, ты полагаешь? Мне казалось, ты должен бы знать, что дождь — вещь куда более приятная, чем изнурительное солнце!
Райан перестал возиться с подпругой и повернулся к ней. Он с прищуром посмотрел на белые линии, прорезавшиеся вокруг рта Стефани. Она так впилась в кожаную уздечку своего жеребца, что побелели костяшки пальцев. Он подумал, что она похожа на фарфоровую куклу, только неправильно одетую и с ожившим лицом.
— Да. Что ж, солнце, может, и печет, но видела ли ты здешние наводнения, когда маленькие ручейки и речушки превращаются в разрушительные реки? Эта спокойная речка может обернуться стеной воды, Принцесса. И, накатив, она — метет все на своем пути.
Стефани скептически пожала плечами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
У Стефани слегка дрожали губы, и он чувствовал, как под полными грудями, расплющенными его мощной грудью, часто бьется сердце. Черт, он и не догадывался, что у нее такие шелковые волосы, что так приятно, когда они проскальзывают между пальцами. И что так эротичны и соблазнительны лежащие под ним округлости.
Райан пробежался глазами по ее лицу: прямой нос и высокие скулы напоминали греческую скульптуру. Он удивился тому, что она так прелестна. Зачем она старательно скрывает свою красоту, завязывая волосы в тугой пучок на затылке? Даже когда она в платье, то вместо того, чтобы подчеркивать свою женственность, надевает неуклюжие юбки и блузки с воротником под горло. И притворяется, что он ее не интересует как мужчина, а это не так. Знает ли она, что каждый раз, когда она на него смотрит, у нее расширяются глаза? Тень густых ресниц ложится на щеки. Какое несоответствие — глаза огромные и мягкие, как бархат, и напоминают нежные глаза оленихи, но она совсем не нежная! Она жесткая и расчетливая. Она напомнила Райану о стервозном женском обществе Нью-Йорка. Стефани — испорченная богатая девица, которая всегда будет требовать — и чаще всего получать — то, что хочет. Зря она покинула Нью-Йорк. За его пределами она обнаружит, что есть такие люди, которым плевать на то, чего она хочет.
— В чем дело, Принцесса? Беспокоишься, что я тебя не отпущу? А может, тебя тревожит, что ты попала в ситуацию, которой не можешь управлять?..
Злость развязала Стефани язык.
— Корделл, мне трудно вообразить, как можно «управлять» мужчиной твоего роста. Дома человек вроде тебя выгуливает собаку и подстригает газоны…
— Правда? Но сейчас ты не дома, и здесь мой газон. Итак — что будешь делать?
Глядя в грозные серые глаза, Стефани и сама терялась в догадках. Что ей делать? Райан имеет явное преимущество. Ничто другое здесь не работает, разве что реакция на женщину — нет, смешно и думать, что это на него подействует. К тому же она не снизойдет до таких чрезвычайных мер. Слезы ее унизят.
— Что делать? У меня небогатый выбор, Корделл. Пола гаю, буду лежать под твоим давящим весом, пока ты не придешь в чувство. Чего еще ты можешь от меня ждать?
— О, разумный ответ, не ожидал. — Райан слегка отодвинулся, но ногу оставил на прежнем месте и выпустил ее волосы. — Тебе повезло, Стефани Эшворт, — дала правильный ответ и получила свободу. Не оттолкни ее, — предупредил он, когда она попыталась сбросить его ногу, — мое настроение может измениться.
Стефани сдвинула брови и раздраженно сказала:
— Что за глупая манера вести разговор! Может, лучше встанем и доедим то, что осталось от обеда, хотя он скорее всего без присмотра уже сгорел. Я признаю, что переусердствовала, когда ты стал уходить из лагеря, как капризный ребенок, но я не привыкла, чтобы меня бросали, как надоевшую куклу, мистер Корделл.
— А я не привык, чтобы со мной разговаривали, как с собакой, мисс Эшворт. Может, ты меня и наняла, но не купила. Не забывай об этом. — Райан перекатился на спину, потом встал и подал Стефани руку.
После короткого колебания она ее приняла и поднялась. Чувствуя некоторую неловкость, Стефани поправила одежду. Она ограничилась хмурым взглядом и упорным молчанием, чтобы больше не раздражать Райана, и вернулась к костру с высоко поднятой головой.
Стефани сумела разжевать подгоревшее мясо с бобами, а обед Райана составило виски, которое он налил себе из коричневой бутылки. Вот и справедливо, раз он оставил ее одну, подумала Стефани. Может, повезет, и он спьяну сразу заснет.
Но на этот раз первой заснула Стефани, причем очень быстро, а Райан лежал, глядя в небо. В нем теснились воспоминания. Он давно не позволял себе вспоминать то, что было похоронено много лет назад. И вот из-за Стефани Эшворт открылись старые раны. Наверное, он должен был догадаться, что так и будет, что он не сможет забыть навсегда.
Борясь с собой, Райан опрокинул в рот полупустую бутылку. Виски не вызывает воспоминаний, наоборот, помогает глубже их похоронить. Ему не нужны воспоминания. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем.
Он закрыл глаза, и перед ним поплыли смутные образы, один из них — женщина со светлыми волосами, которые под луной блестели серебром. Черт! Он открыл глаза, а она была здесь, совсем близко. Стефани спала, светлые волосы разметались по пестрому одеялу, глаза были закрыты. Но он знал, как она на него посмотрит, когда их откроет — отчужденным взглядом, который промораживает душу мужчины до дна. Он видел это много раз. Может, не от Стефани, но видел. И хорошо знал.
Он опять запрокинул бутылку, выливая последние капли виски. Теперь он сможет заснуть. Теперь он сможет забыть эти холодные синие — нет, карие глаза. Те, прежние, были синие, ледяные, по-зимнему синие глаза, они заставляли его дрожать, как под ветром, прилетевшим из Арктики. Глаза Стефани… он видел, как они смеются, они теплее. Цвета корицы. Иногда темные, как кофе, сваренный зимним утром, и такие же манящие. Может, в этом разница. Глаза Стефани мягче и теплее… не ее глаза, а глаза Эммы его преследовали и заставляли искать тепла под жгучим аризонским солнцем. Эмма Корделл…
Глава 13
На горизонте собирались такие огромные грозовые тучи, каких Стефани никогда в жизни не видела. Вспышки молний змеились по небу и освещали гигантские башни облаков. Это была устрашающая демонстрация мощи небесных сил.
Приближение грозы странным образом раздражало Стефани и создавало неопределенное ощущение. События последних дней и так взвинтили ей нервы, и сейчас любая мелочь могла вызвать у нее срыв. Ее злило, что Райан, кажется, приветствовал грозу как некое развлечение.
— Я полагаю, дождь собьет жару, — изрек он, и натянутая узда, которой Стефани сдерживала свой нрав, с треском лопнула.
— Ах, ты полагаешь? Мне казалось, ты должен бы знать, что дождь — вещь куда более приятная, чем изнурительное солнце!
Райан перестал возиться с подпругой и повернулся к ней. Он с прищуром посмотрел на белые линии, прорезавшиеся вокруг рта Стефани. Она так впилась в кожаную уздечку своего жеребца, что побелели костяшки пальцев. Он подумал, что она похожа на фарфоровую куклу, только неправильно одетую и с ожившим лицом.
— Да. Что ж, солнце, может, и печет, но видела ли ты здешние наводнения, когда маленькие ручейки и речушки превращаются в разрушительные реки? Эта спокойная речка может обернуться стеной воды, Принцесса. И, накатив, она — метет все на своем пути.
Стефани скептически пожала плечами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88