Хотя и тогда, и сейчас секьюрити бдительно несли свою службу.
– И кто теперь? – Я вытер лицо. Солнце палило нещадно. Лето было жарким как никогда.
– Борцы за независимость Европы собрались за домами, Патриоты Земли – к югу от ворот.
– Много их?
– Не могу точно сказать.
– Давай-ка на них посмотрим.
– Нет, господин Генеральный секретарь! – Не успел я сделать и двух шагов, как Карен схватила меня за руку.
Я легонько стукнул ее своей тростью:
– Отпусти!
– Мистер Сифорт, как, по-вашему, мы должны обеспечивать вашу безопасность?
– Пошли-пошли. Ну, разве убийцы станут торчать здесь в надежде, что я к ним выйду? – Я упрямо шагал к воротам.
– Ларри! Изикиел! Будьте наготове! Смотрите, чтобы кто-нибудь не метнул копье!
Весь кипя от злости, я позволил моим нянькам окружить меня на пути к ограде. Крики за оградой на некоторое время затихли.
– Открывайте ворота!
– Господин Генеральный секретарь…
– Делайте, что вам говорят. – Я собственноручно отомкнул запор и тут же оказался в толпе борцов за независимость Европы. На мой взгляд, их явилось сотен пять. Большинство были хорошо одеты. – В чем дело? Чего вы хотите?
– Свободы для…
– Эй, это же Сифорт!
– Не подходите к…
– Восстановите Совет Европы!
– Отойдите в сторону! – крикнула Карен тоном, не терпящим возражений. Я был уже за воротами. Охрана постепенно оттесняла демонстрантов в сторону.
– Тише! – пришлось мне повысить голос. – Как я могу что-то услышать в этом шуме? – Я поднял руку, чтобы заставить их умолкнуть. – Пусть скажет кто-то один. Вы можете немного помолчать? – Толпа понемногу угомонилась. – Марк, дай-ка мне мегафон.
Из толпы выдвинулся грузный мужчина.
– Я скажу. Мы здесь для того, чтобы…
– Я – Николас Сифорт. Как ваше имя?
– О, Фрэнке. Маури Фрэнке.
– Чего вы хотите? – Я протянул ему микрофон.
– Независимых Европейских Штатов.
– Всех стран?
– Я считаю – всех.
– В Великобритании, согласно недавним опросам общественного мнения, 70 % за простой союз. Во Франции…
– Эти студентишки-интервьюеры могли и приврать. Мы требуем плебисцита! Соотечественники!! Правительство десятилетия скрывает от нас правду. С 2170 года, когда объединились Австрия с Италией, одна администрация задругой…
– О, нет, не надо. – Я отобрал у него мегафон. – Я готов вас выслушать, но только если вы не будете брать приступом мой дом. И если не будете произносить здесь речи. Направьте петицию в мой офис в ООН.
– Мы пытались…
– Гарантирую, что лично вы получите ответ в течение трех дней.
– Мы уже вдосталь наслышались таких обещаний. Все это ложь.
– Клянусь вам. Клянусь именем Господа! – В толпе при этих словах послышались удивленные возгласы. Фрэнке продолжал неистовствовать, но его сторонники поутихли. – Подайте петицию, как только она будет у вас готова. – Я двинулся к Патриотам Земли. – Ну, а вы, ребята, что шумите?
Внизу, под нами, Делавер сменился на Нью-Джерси. Объединенные Нации. Через полчаса можно было бы приводниться на узкой полоске Ист-Ривер. Вашингтон расположен слишком близко к Нью-Йорку, чтобы использовать для перелетов суборбитальные корабли. И мы пользовались древней реактивной техникой, высокоскоростными поездами или вертолетами. Мой самолет был битком набит всякой всячиной, полагавшейся для класса люкс, но я ничем никогда не пользовался. Тем не менее с нами летали всевозможная прислуга, даже буфетчик, многочисленные секьюрити, мой пресс-секретарь, компьютерщики, флотские связисты… Я вздохнул.
Марк Тилниц взял из бара бутылку:
– Вина, сэр? – Из-за шума двигателей ему пришлось повысить голос.
– И прийти на Совет патриархов под градусом? Ты в своем уме?
– Да ничего страшного, господин Генеральный секретарь. Вы же тоже человек.
Нет, я еще не совсем выжил из ума, чтобы свалять такого дурака. На кораблях Флота спиртные напитки, как и наркотики, были строжайше запрещены.
– Так как насчет бургундского? – льстивым голосом продолжал Тилниц.
Возможно, почувствовал, что я не в духе. Он вообще хорошо улавливал мои настроения. Я ничего не сказал и лишь безучастно смотрел в иллюминатор на коричневатые пейзажи внизу.
В кабине сидели два пилота, штурман, оператор боевого радара. В буфете застыли в ожидании два стюарда в униформе, надеявшиеся, что я нажму кнопку вызова и им найдется дело. В салоне Джеренс Бранстэд болтал с несколькими доверенными журналистами. Ближе к хвосту расположились мой пресс-секретарь, камердинер и остальная свита.
– Да это просто смешно, – хлопнул я рукой по подлокотнику кресла. – Семьдесят человек эскорта – чтобы только я долетел до офиса.
– Мы уже пытались поднять этот вопрос, – послушно кивнул Тилниц.
– Поднимите еще раз!
Вместо прямого ответа он вскинул брови:
– Сэр, я думаю, Совет вовсе не склонен с вами ссориться.
– Не объясняй мне очевидного, Тилниц.
– Почему бы и нет?
Я свирепо на него посмотрел, и через мгновение у него задрожали губы.
– Почему ты вообще тут оказался?
– Потому что Джефф Торн на пенсии. – Адмирал Торн, прежний руководитель моей администрации, был моим любимчиком и одним из немногих, кто знал, как я нетерпим к подхалимажу. И поэтому он обращался со мной невзирая на различия в чинах. И в пору моего второго пребывания в должности Генсека я всецело полагался на его суждения и советы.
Возможно, Марк был прав. Мне и правда не повредило бы немного принять на грудь, чтобы поднять настроение. Когда-то в этом мне хорошо помогал Эдгар Толливер, но тот давно исчез из моей жизни, сначала сделавшись капитаном, а потом уйдя в отставку.
– Карен в большой обиде на вас, – сухо заметил Марк.
– С чего это? – спросил я, хотя прекрасно знал, в чем дело.
– Толпы людей могут быть опасными.
– Я же не тиран. Если люди желают меня убить, я не хочу этому воспрепятствовать. Иначе зачем я вообще занимаю свое кресло?
– Не следует так полагаться на судьбу.
Я промолчал, не вполне уверенный, точно ли выразился.
– Вы их точно напугали, – сбавил тон Тилниц. – Но в чем там было дело?
– Не знаю. Но меня это встревожило. И надо было заставить их немного пошевелить мозгами. Чтобы они увидели во мне человека, а не наряженную Генсеком куклу.
– О, это великий поступок! Сказать свое слово пяти сотням горлопанов – это почти победа над тридцатью миллиардами граждан…
– Довольно, Марк. – Я стукнул по клавишам мобильника. – Мистер Бранстэд, подойдите, пожалуйста.
– Вызывали? – Через мгновение Джеренс стоял рядом с нами в проходе.
– Справься в своем компе, сколько средств было выделено на религиозное образование за последние десять лет.
– Полагаю, что патриархи не поэтому…
– Делай, что сказано!
Джеренс и Тилниц обменялись многозначительными взглядами. Будь у меня револьвер – тут же пристрелил бы их обоих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
– И кто теперь? – Я вытер лицо. Солнце палило нещадно. Лето было жарким как никогда.
– Борцы за независимость Европы собрались за домами, Патриоты Земли – к югу от ворот.
– Много их?
– Не могу точно сказать.
– Давай-ка на них посмотрим.
– Нет, господин Генеральный секретарь! – Не успел я сделать и двух шагов, как Карен схватила меня за руку.
Я легонько стукнул ее своей тростью:
– Отпусти!
– Мистер Сифорт, как, по-вашему, мы должны обеспечивать вашу безопасность?
– Пошли-пошли. Ну, разве убийцы станут торчать здесь в надежде, что я к ним выйду? – Я упрямо шагал к воротам.
– Ларри! Изикиел! Будьте наготове! Смотрите, чтобы кто-нибудь не метнул копье!
Весь кипя от злости, я позволил моим нянькам окружить меня на пути к ограде. Крики за оградой на некоторое время затихли.
– Открывайте ворота!
– Господин Генеральный секретарь…
– Делайте, что вам говорят. – Я собственноручно отомкнул запор и тут же оказался в толпе борцов за независимость Европы. На мой взгляд, их явилось сотен пять. Большинство были хорошо одеты. – В чем дело? Чего вы хотите?
– Свободы для…
– Эй, это же Сифорт!
– Не подходите к…
– Восстановите Совет Европы!
– Отойдите в сторону! – крикнула Карен тоном, не терпящим возражений. Я был уже за воротами. Охрана постепенно оттесняла демонстрантов в сторону.
– Тише! – пришлось мне повысить голос. – Как я могу что-то услышать в этом шуме? – Я поднял руку, чтобы заставить их умолкнуть. – Пусть скажет кто-то один. Вы можете немного помолчать? – Толпа понемногу угомонилась. – Марк, дай-ка мне мегафон.
Из толпы выдвинулся грузный мужчина.
– Я скажу. Мы здесь для того, чтобы…
– Я – Николас Сифорт. Как ваше имя?
– О, Фрэнке. Маури Фрэнке.
– Чего вы хотите? – Я протянул ему микрофон.
– Независимых Европейских Штатов.
– Всех стран?
– Я считаю – всех.
– В Великобритании, согласно недавним опросам общественного мнения, 70 % за простой союз. Во Франции…
– Эти студентишки-интервьюеры могли и приврать. Мы требуем плебисцита! Соотечественники!! Правительство десятилетия скрывает от нас правду. С 2170 года, когда объединились Австрия с Италией, одна администрация задругой…
– О, нет, не надо. – Я отобрал у него мегафон. – Я готов вас выслушать, но только если вы не будете брать приступом мой дом. И если не будете произносить здесь речи. Направьте петицию в мой офис в ООН.
– Мы пытались…
– Гарантирую, что лично вы получите ответ в течение трех дней.
– Мы уже вдосталь наслышались таких обещаний. Все это ложь.
– Клянусь вам. Клянусь именем Господа! – В толпе при этих словах послышались удивленные возгласы. Фрэнке продолжал неистовствовать, но его сторонники поутихли. – Подайте петицию, как только она будет у вас готова. – Я двинулся к Патриотам Земли. – Ну, а вы, ребята, что шумите?
Внизу, под нами, Делавер сменился на Нью-Джерси. Объединенные Нации. Через полчаса можно было бы приводниться на узкой полоске Ист-Ривер. Вашингтон расположен слишком близко к Нью-Йорку, чтобы использовать для перелетов суборбитальные корабли. И мы пользовались древней реактивной техникой, высокоскоростными поездами или вертолетами. Мой самолет был битком набит всякой всячиной, полагавшейся для класса люкс, но я ничем никогда не пользовался. Тем не менее с нами летали всевозможная прислуга, даже буфетчик, многочисленные секьюрити, мой пресс-секретарь, компьютерщики, флотские связисты… Я вздохнул.
Марк Тилниц взял из бара бутылку:
– Вина, сэр? – Из-за шума двигателей ему пришлось повысить голос.
– И прийти на Совет патриархов под градусом? Ты в своем уме?
– Да ничего страшного, господин Генеральный секретарь. Вы же тоже человек.
Нет, я еще не совсем выжил из ума, чтобы свалять такого дурака. На кораблях Флота спиртные напитки, как и наркотики, были строжайше запрещены.
– Так как насчет бургундского? – льстивым голосом продолжал Тилниц.
Возможно, почувствовал, что я не в духе. Он вообще хорошо улавливал мои настроения. Я ничего не сказал и лишь безучастно смотрел в иллюминатор на коричневатые пейзажи внизу.
В кабине сидели два пилота, штурман, оператор боевого радара. В буфете застыли в ожидании два стюарда в униформе, надеявшиеся, что я нажму кнопку вызова и им найдется дело. В салоне Джеренс Бранстэд болтал с несколькими доверенными журналистами. Ближе к хвосту расположились мой пресс-секретарь, камердинер и остальная свита.
– Да это просто смешно, – хлопнул я рукой по подлокотнику кресла. – Семьдесят человек эскорта – чтобы только я долетел до офиса.
– Мы уже пытались поднять этот вопрос, – послушно кивнул Тилниц.
– Поднимите еще раз!
Вместо прямого ответа он вскинул брови:
– Сэр, я думаю, Совет вовсе не склонен с вами ссориться.
– Не объясняй мне очевидного, Тилниц.
– Почему бы и нет?
Я свирепо на него посмотрел, и через мгновение у него задрожали губы.
– Почему ты вообще тут оказался?
– Потому что Джефф Торн на пенсии. – Адмирал Торн, прежний руководитель моей администрации, был моим любимчиком и одним из немногих, кто знал, как я нетерпим к подхалимажу. И поэтому он обращался со мной невзирая на различия в чинах. И в пору моего второго пребывания в должности Генсека я всецело полагался на его суждения и советы.
Возможно, Марк был прав. Мне и правда не повредило бы немного принять на грудь, чтобы поднять настроение. Когда-то в этом мне хорошо помогал Эдгар Толливер, но тот давно исчез из моей жизни, сначала сделавшись капитаном, а потом уйдя в отставку.
– Карен в большой обиде на вас, – сухо заметил Марк.
– С чего это? – спросил я, хотя прекрасно знал, в чем дело.
– Толпы людей могут быть опасными.
– Я же не тиран. Если люди желают меня убить, я не хочу этому воспрепятствовать. Иначе зачем я вообще занимаю свое кресло?
– Не следует так полагаться на судьбу.
Я промолчал, не вполне уверенный, точно ли выразился.
– Вы их точно напугали, – сбавил тон Тилниц. – Но в чем там было дело?
– Не знаю. Но меня это встревожило. И надо было заставить их немного пошевелить мозгами. Чтобы они увидели во мне человека, а не наряженную Генсеком куклу.
– О, это великий поступок! Сказать свое слово пяти сотням горлопанов – это почти победа над тридцатью миллиардами граждан…
– Довольно, Марк. – Я стукнул по клавишам мобильника. – Мистер Бранстэд, подойдите, пожалуйста.
– Вызывали? – Через мгновение Джеренс стоял рядом с нами в проходе.
– Справься в своем компе, сколько средств было выделено на религиозное образование за последние десять лет.
– Полагаю, что патриархи не поэтому…
– Делай, что сказано!
Джеренс и Тилниц обменялись многозначительными взглядами. Будь у меня револьвер – тут же пристрелил бы их обоих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137