Написал мне, я ответила… Потом позвонил, сказал, что прилетает, просил встретить. Одним словом, предложил провести пару месяцев, путешествуя по Европе. Мальорка, Париж, Франкфурт… Как все было чудесно! Замечательный и настоящий мужчина, до сих пор с удовольствием вспоминаю время, проведенное с ним…
— Почему же не сложилось?
— Отдельный разговор, — махнула рукой она и допила вино, — как-нибудь при случае объясню.
Разливая очередную порцию алкоголя, чиновник от ГУИН размышлял: «Баба она ничего — молодая, смазливая, в теле, да и готовит славненько. Совсем не то, что моя Розка Ивановна — раздобрела, подурнела, нервы все на работе оставила и домой позже меня заявляется. Окончательно погрязла в своей торговле, даром что всю жизнь за прилавком… Эх, бросить бы все к чертовой Фене, да начать сначала!»
— А ты что-то невесел сегодня, — молвила хозяйка, подкладывая на тарелку собутыльника шампиньонов и исподволь постреливая томным взглядом из-под красиво подведенных век.
— Проблем Сашенька целый ворох, отвратительных проблем на службе, да а и вообще… — горестно вздохнул тот, комкая сальными пальцами салфетку и вновь берясь за фужер.
— Вот как!? А я считала — руководители такого ранга как-то ограждаются подчиненными от бытовых и прочих трудностей, — наивно доложила Александра и, чуть прищурившись, посмотрела на погоны его кителя: — три больших звезды… Это, кажется, полковник?
— Полковник, — не сдержал Андрей Яковлевич самодовольной улыбки. — Скажу по секрету: очень скоро мне предстоит сменить полковничий мундир на генеральский. А чуть позже перебраться в Москву — в министерство.
Брови очаровательной собеседницы взметнулись ввысь в искреннем, неподдельном удивлении:
— Ого!.. За такое продвижение стоит поднять тост! Надо же — сижу тет-а-тет с будущим генералом…
— Этот вопрос решен, — продолжал развивать жутко приятную тему грузный мужчина, — представление уже отправлено, приказ должны подписать на днях. В столицу же переведут в начале следующего года.
— Здорово. Всегда завидовала людям, имеющим какие-то перспективы, возможность расти, менять, время от времени, образ жизни…
— Да-да, поскорее бы уж… Министерства с шикарными кабинетами, роскошные условия, влиятельные люди, аристократия…
Сидящая напротив дама в задумчивости смотрела на не смолкавшего Доброго. Внимательный собеседник легко бы распознал странные метаморфозы, происходящие на ее лице. Оно то загоралось страстным интересом, то силилось натянуть маску равнодушия, а то и вовсе приобретало оттенок мучительного страдания. Все последние годы она лезла из кожи вон, чтобы заполучить индульгенцию на вход в высшее общество, но старания бывшей виолончелистки, а ныне пиаровского агента, добывающего средства для небольшой питерской газетенки, были напрасны. Все что удавалось ей изредка — потереться на какой-нибудь тусовке рядом с бессовестными политиканами или пьяным бомондом. Да и эти «успехи» случались по причине приглашения газетчицы очередным подвернувшимся высокопоставленным бабником, норовящим до или после забраться в Сашенькину двуспальную постель.
Однако ж некоторые выводы она, тем не менее, сделала: не можешь пробиться наверх сама — найди достойную партию, чтобы все за тебя доделал мужчина. Мужчина, разумеется, должен быть талантливым, деятельным и кошелькастым. Обладал ли столь нужными качествами для высокого полета ее новый знакомый — предстояло выяснить, но одно то, что сему господину вскоре предстояло приодеться в мундир с генеральскими звездами вселяло немалую надежду…
Полковник, озабоченный карьерными рывками, тем временем был занят исключительно своим будущим, а посему, не замечая быстро сменяемых декораций на лице «охотницы», эмоционально и напропалую изливал душу:
— Опостылел этот серый город с надменно застывшей архитектурой… С надутыми, флегматичными интеллигентами, поклоняющимися помпезной, вымирающей культуре. В Москве все по-другому! Все вперемешку, бурлит, клокочет! Люди, ничего не замечая вокруг и не глядя в глаза встречным, куда-то спешат, зарабатывают деньги, творят сногсшибательные дела…
— А у меня бесконечное и непроходимое болото с тухлой, стоячей тиной, — печально призналась Саша, когда мужчина, страдающий начальной формой ожирения, запыхался от обилия сказанных фраз. — Надоело все со страшной силой! Никаких изменений на горизонте…
Она медленно встала, убрала со стола пустую бутылку и, лишь возвратясь на место, заметила — гость стал чрезмерно серьезным, а в маленьких глазках заиграли злые искорки.
— До отъезда мне предстоит решить пару неприятных, но важных вопросов…
— По работе?..
— Один служебный, второй — скорее личного характера. Ну, будет о скверном. Расскажи-ка мне лучше еще что-нибудь о себе, а то мы все о службе, да о службе…
Покончив с шампанским, они продолжили вечеринку дегустацией марочных вин, загодя и в изрядном количестве припасенных хозяйкой. Однако до широкой, двуспальной кровати, одиноко стоящей за стенкой — в соседней комнате, к превеликому сожалению Андрея Яковлевича дело опять не дошло. Далеко за полночь, основательно нетрезвый он стоял, покачиваясь посреди кухоньки и целуя Шурочку в губы, исследовал шаловливыми, пухлыми ладошками ее грудь. Когда стало казаться, что податливая женщина вот-вот со стоном блаженства увлечет его за собой в спальню, он вдруг услышал тихий, но твердый голос:
— Все Андрюшенька, довольно… Тебе пора.
— Вот те раз! — удивленно молвил прелюбодей.
— У нас, возможно, все еще произойдет, только не нужно спешить.
— Куда же я так поздно?.. — сменилось удивление растерянностью.
— Тебя, наверное, уже заждались дома, — в голосе Саши промелькнула едва уловимая насмешка…
«Ждут, как же… — сердился полковник, спустя пятнадцать минут, бредя по улице Ломоносова и пытаясь поймать такси. — Дочь не успела выйти из реанимации — так опять шушукается с подружками, небось, о мальчиках-наркоманах. Розке, тем паче дела нет — где я и с кем провожу время. Вот о прикрытии от налоговой полиции или бандитов — это, пожалуйста, до утра может умолять и разглагольствовать. Нет, определенно мне все это осточертело! Дня через два-три снова наведаюсь к Сашеньке и тогда уж!..»
* * *
Зайдя в свой кабинет с папкой под мышкой, Максимилиан Сергеевич закрыл дверь на ключ и сел за компьютер. Из папки он извлек листок с заключением только что законченной экспертизы малокалиберного автомата. Положив его перед собой, полковник быстро, не хуже опытной секретарши перепечатал слово в слово весь текст, что-то изменив лишь в двух абзацах. Через полминуты из принтера вылез подправленный вариант…
— Чем сегодня порадуете? — ехидно спросил Назаров, но, тем не менее, предложил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
— Почему же не сложилось?
— Отдельный разговор, — махнула рукой она и допила вино, — как-нибудь при случае объясню.
Разливая очередную порцию алкоголя, чиновник от ГУИН размышлял: «Баба она ничего — молодая, смазливая, в теле, да и готовит славненько. Совсем не то, что моя Розка Ивановна — раздобрела, подурнела, нервы все на работе оставила и домой позже меня заявляется. Окончательно погрязла в своей торговле, даром что всю жизнь за прилавком… Эх, бросить бы все к чертовой Фене, да начать сначала!»
— А ты что-то невесел сегодня, — молвила хозяйка, подкладывая на тарелку собутыльника шампиньонов и исподволь постреливая томным взглядом из-под красиво подведенных век.
— Проблем Сашенька целый ворох, отвратительных проблем на службе, да а и вообще… — горестно вздохнул тот, комкая сальными пальцами салфетку и вновь берясь за фужер.
— Вот как!? А я считала — руководители такого ранга как-то ограждаются подчиненными от бытовых и прочих трудностей, — наивно доложила Александра и, чуть прищурившись, посмотрела на погоны его кителя: — три больших звезды… Это, кажется, полковник?
— Полковник, — не сдержал Андрей Яковлевич самодовольной улыбки. — Скажу по секрету: очень скоро мне предстоит сменить полковничий мундир на генеральский. А чуть позже перебраться в Москву — в министерство.
Брови очаровательной собеседницы взметнулись ввысь в искреннем, неподдельном удивлении:
— Ого!.. За такое продвижение стоит поднять тост! Надо же — сижу тет-а-тет с будущим генералом…
— Этот вопрос решен, — продолжал развивать жутко приятную тему грузный мужчина, — представление уже отправлено, приказ должны подписать на днях. В столицу же переведут в начале следующего года.
— Здорово. Всегда завидовала людям, имеющим какие-то перспективы, возможность расти, менять, время от времени, образ жизни…
— Да-да, поскорее бы уж… Министерства с шикарными кабинетами, роскошные условия, влиятельные люди, аристократия…
Сидящая напротив дама в задумчивости смотрела на не смолкавшего Доброго. Внимательный собеседник легко бы распознал странные метаморфозы, происходящие на ее лице. Оно то загоралось страстным интересом, то силилось натянуть маску равнодушия, а то и вовсе приобретало оттенок мучительного страдания. Все последние годы она лезла из кожи вон, чтобы заполучить индульгенцию на вход в высшее общество, но старания бывшей виолончелистки, а ныне пиаровского агента, добывающего средства для небольшой питерской газетенки, были напрасны. Все что удавалось ей изредка — потереться на какой-нибудь тусовке рядом с бессовестными политиканами или пьяным бомондом. Да и эти «успехи» случались по причине приглашения газетчицы очередным подвернувшимся высокопоставленным бабником, норовящим до или после забраться в Сашенькину двуспальную постель.
Однако ж некоторые выводы она, тем не менее, сделала: не можешь пробиться наверх сама — найди достойную партию, чтобы все за тебя доделал мужчина. Мужчина, разумеется, должен быть талантливым, деятельным и кошелькастым. Обладал ли столь нужными качествами для высокого полета ее новый знакомый — предстояло выяснить, но одно то, что сему господину вскоре предстояло приодеться в мундир с генеральскими звездами вселяло немалую надежду…
Полковник, озабоченный карьерными рывками, тем временем был занят исключительно своим будущим, а посему, не замечая быстро сменяемых декораций на лице «охотницы», эмоционально и напропалую изливал душу:
— Опостылел этот серый город с надменно застывшей архитектурой… С надутыми, флегматичными интеллигентами, поклоняющимися помпезной, вымирающей культуре. В Москве все по-другому! Все вперемешку, бурлит, клокочет! Люди, ничего не замечая вокруг и не глядя в глаза встречным, куда-то спешат, зарабатывают деньги, творят сногсшибательные дела…
— А у меня бесконечное и непроходимое болото с тухлой, стоячей тиной, — печально призналась Саша, когда мужчина, страдающий начальной формой ожирения, запыхался от обилия сказанных фраз. — Надоело все со страшной силой! Никаких изменений на горизонте…
Она медленно встала, убрала со стола пустую бутылку и, лишь возвратясь на место, заметила — гость стал чрезмерно серьезным, а в маленьких глазках заиграли злые искорки.
— До отъезда мне предстоит решить пару неприятных, но важных вопросов…
— По работе?..
— Один служебный, второй — скорее личного характера. Ну, будет о скверном. Расскажи-ка мне лучше еще что-нибудь о себе, а то мы все о службе, да о службе…
Покончив с шампанским, они продолжили вечеринку дегустацией марочных вин, загодя и в изрядном количестве припасенных хозяйкой. Однако до широкой, двуспальной кровати, одиноко стоящей за стенкой — в соседней комнате, к превеликому сожалению Андрея Яковлевича дело опять не дошло. Далеко за полночь, основательно нетрезвый он стоял, покачиваясь посреди кухоньки и целуя Шурочку в губы, исследовал шаловливыми, пухлыми ладошками ее грудь. Когда стало казаться, что податливая женщина вот-вот со стоном блаженства увлечет его за собой в спальню, он вдруг услышал тихий, но твердый голос:
— Все Андрюшенька, довольно… Тебе пора.
— Вот те раз! — удивленно молвил прелюбодей.
— У нас, возможно, все еще произойдет, только не нужно спешить.
— Куда же я так поздно?.. — сменилось удивление растерянностью.
— Тебя, наверное, уже заждались дома, — в голосе Саши промелькнула едва уловимая насмешка…
«Ждут, как же… — сердился полковник, спустя пятнадцать минут, бредя по улице Ломоносова и пытаясь поймать такси. — Дочь не успела выйти из реанимации — так опять шушукается с подружками, небось, о мальчиках-наркоманах. Розке, тем паче дела нет — где я и с кем провожу время. Вот о прикрытии от налоговой полиции или бандитов — это, пожалуйста, до утра может умолять и разглагольствовать. Нет, определенно мне все это осточертело! Дня через два-три снова наведаюсь к Сашеньке и тогда уж!..»
* * *
Зайдя в свой кабинет с папкой под мышкой, Максимилиан Сергеевич закрыл дверь на ключ и сел за компьютер. Из папки он извлек листок с заключением только что законченной экспертизы малокалиберного автомата. Положив его перед собой, полковник быстро, не хуже опытной секретарши перепечатал слово в слово весь текст, что-то изменив лишь в двух абзацах. Через полминуты из принтера вылез подправленный вариант…
— Чем сегодня порадуете? — ехидно спросил Назаров, но, тем не менее, предложил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66