..
Стивен допускал, что Джо мог действовать так по наущению Матери, но
лишь повторил:
- Вон! Все убирайтесь отсюда!
Отец, когда Стивен рассказал ему о нападении, молча кивнул и осмотрел
следы от пуль. Он расплатился со всеми тремя слугами и вместе со Стивеном
проводил их через задний выход из апартаментов. Стивен закрыл и запер за
ними дверь. Отец и сын вернулись в гостиную. Только теперь Стивен осознал
всю серьезность ситуации.
Дело приняло скверный оборот. Наличие трех убитых опасно осложняло
его положение. Следовало поразмыслить и принять разумные решения, не
полагаясь на чувства.
Кажется, для Стивена наступил переломный момент. Он понимал, что его
история - это еще один печальный комментарий к человеческой натуре. На его
примере подтвердилась та истина, что березовая розга, примененная в благих
целях, неизбежное наказание за совершенное преступление, а также равенство
перед законом для всех, причем даже без участия юристов - идеальный способ
держать в руках эту беспечную человеческую расу, населяющую третью планету
Солнца типа Джи, расположенного недалеко от края галактики Млечного Пути
на расстоянии тридцати шести тысяч световых лет от ее центра.
Стивен понимал, что доказать свою невиновность в убийствах на
Миттенде совершенно невозможно.
Он, впервые в своей жизни, признался самому себе, что поступил плохо.
Впервые трезво оценил ситуацию, тогда как раньше всегда сваливал свою вину
на других.
В прошлом обвинители Стивена с изумлением обнаруживали, что
ответственность за свои поступки не составляла для него главной заботы. Он
всегда находил неожиданные и непривычные самооправдания. Лишь в стрессовых
ситуациях Стивен давал себе труд раздумывать о происшедшем. Он не принимал
ничего близко к сердцу по той простой причине, что умел отключаться от
неприятных мыслей.
Конечно, Стивен полностью преобразиться не мог. Он не слишком много
времени размышлял о случившемся, пока не прочел сообщение о трагедии на
Миттенде.
Оставшись вдвоем в апартаментах Стивена, Мастерсы продолжали
беседовать. Старший Мастерс напрасно пытался поймать взгляд сына. Это
обстоятельство частично свидетельствовало о том, что этот странный молодой
человек все-таки оставался самим собой. Отец не мог бы припомнить случая,
когда Стивен смотрел прямо, не отводя глаз. Он с сожалением иронизировал,
что Стивен смотрит в глаза, наверное, только женщинам, да и то, должно
быть, только в положении лежа.
Стивен растянулся на кушетке в непринужденной позе, а его отец, по
своей привычке, ходил по комнате. Иногда он останавливался и неприязненно
смотрел на сына. Тем не менее он его слушал.
Рассказывая отцу о происшествии во время экспедиции, Стивен скрыл
истину, хотя и не отрицал очевидных фактов.
- Было очень темно, - сочинял он, - я сидел рядом с этой захваченной
в плен дурой. Вдруг она дернулась всем телом и ногой задела мою руку.
Должно быть, при этом и случился перенос. Сразу после этого я и оказался
здесь.
Причину убийства Стивен объяснил тем, что ошарашенный Атгерс,
оказавшись на Миттенде в теле Марка Брема, был вынужден каким-то образом
освободить девушку.
- Вот и все, что я знаю, - пожал он плечами.
Отец раздраженно проворчал:
- Ты мог бы и учесть все, что произошло с Марком Бремом в прошлый
раз, незачем было подходить к ней так близко.
- А чего они меня назначили часовым? Не могли лучше придумать! Не
думаешь ли ты, что я сам напросился дежурить в кромешной тьме в два часа
ночи?
Ответ произвел, очевидно, некоторое впечатление на Мастерса-старшего,
он перестал ходить и некоторое время стоял у окна, глядя на огромный
город, раскинувшийся под ним. Решив что-то, он подошел к телефону. Стивен
уловил кое-что из последовавшего разговора. Кто-то согласился связаться с
Космическим ведомством и немедленно, и устроить встречу.
Поскольку встреча была назначена на вторую половину этого же дня,
такая спешка могла означать, что всему делу придается большое значение.
Стивена это вначале обрадовало. Однако, вылезая из машины, подъехавшей к
одному из типовых зданий, которые появляются везде вместе с военными и
уродуют окрестности, Стивен вдруг интуитивно почувствовал опасность и
отказался входить в здание.
Папа-Мастерс отреагировал очень просто: отказываешься входить -
убираешься из апартаментов.
Стивен сел в машину и снял трубку телефона:
- Я буду говорить с ними отсюда. Можешь сообщить им, что я не вхожу в
тюремного вида дома с вооруженной охраной у входа.
- Но там же нет никого, кого бы ты когда-нибудь обидел, - возразил
отец.
- Я в таком положении, что не могу рисковать. Каждый офицер, с
которым мы будем беседовать, считает личным оскорблением, что ты освободил
меня от военной службы, может, они даже обвиняют меня во всем, что
произошло на Миттенде. Пусть включат свою переносную систему для
проведения совещаний, и я с ними переговорю.
Последовала длинная пауза. Наконец, к полному удивлению Стивена,
суровые черты Мастерса прорезала слабая улыбка.
- Знаешь, Стивен, - признался он, - до этой минуты я думал, что ты
выжил, благодаря моей заботе о тебе. Но сейчас я начал понимать, что ты,
наверное, умеешь, по-своему, бороться за жизнь. Отлично, я уважаю такое
умение. Можешь оставаться здесь. Будем говорить через мой селекторный
микрофон. Я постараюсь объяснить твою точку зрения, хотя это будет
нелегко. Жди здесь. - И он вошел в дом.
Действительно, точку зрения Стивена объяснить было трудно.
Утомительные минуты текли и текли, так как некто, назвавшийся генералом
Синтером, упорно требовал присутствия Стивена. Этот спор давно наскучил
Стивену, и он несколько раз подавлял желание все бросить и уйти, оставив
машину. Его удерживала лишь какая-то необычная особенность речи генерала.
Сначала Стивен ее не замечал, общаясь через селекторную систему, но,
прислушавшись, уловил, что генерал параллельно вел два разговора. Один из
них был диалогом со Стивеном. Второй разговор представлял собой
непрерывное бормотание, представлявшее собой комментарий ответов Стивена.
То есть получалось, что генерал, невольно, выдавал все, что он думает.
Начал разговор он не так уж плохо, хотя тон его и был агрессивным:
- Молодой человек, нам сообщили о вашем желании. Мы хотели бы
услышать ваше заявление и записать его, о чем я вас и предупреждаю.
Стивен заявил:
- Я считаю, что нахожусь в теле человека по имени Даниэл Атгерс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Стивен допускал, что Джо мог действовать так по наущению Матери, но
лишь повторил:
- Вон! Все убирайтесь отсюда!
Отец, когда Стивен рассказал ему о нападении, молча кивнул и осмотрел
следы от пуль. Он расплатился со всеми тремя слугами и вместе со Стивеном
проводил их через задний выход из апартаментов. Стивен закрыл и запер за
ними дверь. Отец и сын вернулись в гостиную. Только теперь Стивен осознал
всю серьезность ситуации.
Дело приняло скверный оборот. Наличие трех убитых опасно осложняло
его положение. Следовало поразмыслить и принять разумные решения, не
полагаясь на чувства.
Кажется, для Стивена наступил переломный момент. Он понимал, что его
история - это еще один печальный комментарий к человеческой натуре. На его
примере подтвердилась та истина, что березовая розга, примененная в благих
целях, неизбежное наказание за совершенное преступление, а также равенство
перед законом для всех, причем даже без участия юристов - идеальный способ
держать в руках эту беспечную человеческую расу, населяющую третью планету
Солнца типа Джи, расположенного недалеко от края галактики Млечного Пути
на расстоянии тридцати шести тысяч световых лет от ее центра.
Стивен понимал, что доказать свою невиновность в убийствах на
Миттенде совершенно невозможно.
Он, впервые в своей жизни, признался самому себе, что поступил плохо.
Впервые трезво оценил ситуацию, тогда как раньше всегда сваливал свою вину
на других.
В прошлом обвинители Стивена с изумлением обнаруживали, что
ответственность за свои поступки не составляла для него главной заботы. Он
всегда находил неожиданные и непривычные самооправдания. Лишь в стрессовых
ситуациях Стивен давал себе труд раздумывать о происшедшем. Он не принимал
ничего близко к сердцу по той простой причине, что умел отключаться от
неприятных мыслей.
Конечно, Стивен полностью преобразиться не мог. Он не слишком много
времени размышлял о случившемся, пока не прочел сообщение о трагедии на
Миттенде.
Оставшись вдвоем в апартаментах Стивена, Мастерсы продолжали
беседовать. Старший Мастерс напрасно пытался поймать взгляд сына. Это
обстоятельство частично свидетельствовало о том, что этот странный молодой
человек все-таки оставался самим собой. Отец не мог бы припомнить случая,
когда Стивен смотрел прямо, не отводя глаз. Он с сожалением иронизировал,
что Стивен смотрит в глаза, наверное, только женщинам, да и то, должно
быть, только в положении лежа.
Стивен растянулся на кушетке в непринужденной позе, а его отец, по
своей привычке, ходил по комнате. Иногда он останавливался и неприязненно
смотрел на сына. Тем не менее он его слушал.
Рассказывая отцу о происшествии во время экспедиции, Стивен скрыл
истину, хотя и не отрицал очевидных фактов.
- Было очень темно, - сочинял он, - я сидел рядом с этой захваченной
в плен дурой. Вдруг она дернулась всем телом и ногой задела мою руку.
Должно быть, при этом и случился перенос. Сразу после этого я и оказался
здесь.
Причину убийства Стивен объяснил тем, что ошарашенный Атгерс,
оказавшись на Миттенде в теле Марка Брема, был вынужден каким-то образом
освободить девушку.
- Вот и все, что я знаю, - пожал он плечами.
Отец раздраженно проворчал:
- Ты мог бы и учесть все, что произошло с Марком Бремом в прошлый
раз, незачем было подходить к ней так близко.
- А чего они меня назначили часовым? Не могли лучше придумать! Не
думаешь ли ты, что я сам напросился дежурить в кромешной тьме в два часа
ночи?
Ответ произвел, очевидно, некоторое впечатление на Мастерса-старшего,
он перестал ходить и некоторое время стоял у окна, глядя на огромный
город, раскинувшийся под ним. Решив что-то, он подошел к телефону. Стивен
уловил кое-что из последовавшего разговора. Кто-то согласился связаться с
Космическим ведомством и немедленно, и устроить встречу.
Поскольку встреча была назначена на вторую половину этого же дня,
такая спешка могла означать, что всему делу придается большое значение.
Стивена это вначале обрадовало. Однако, вылезая из машины, подъехавшей к
одному из типовых зданий, которые появляются везде вместе с военными и
уродуют окрестности, Стивен вдруг интуитивно почувствовал опасность и
отказался входить в здание.
Папа-Мастерс отреагировал очень просто: отказываешься входить -
убираешься из апартаментов.
Стивен сел в машину и снял трубку телефона:
- Я буду говорить с ними отсюда. Можешь сообщить им, что я не вхожу в
тюремного вида дома с вооруженной охраной у входа.
- Но там же нет никого, кого бы ты когда-нибудь обидел, - возразил
отец.
- Я в таком положении, что не могу рисковать. Каждый офицер, с
которым мы будем беседовать, считает личным оскорблением, что ты освободил
меня от военной службы, может, они даже обвиняют меня во всем, что
произошло на Миттенде. Пусть включат свою переносную систему для
проведения совещаний, и я с ними переговорю.
Последовала длинная пауза. Наконец, к полному удивлению Стивена,
суровые черты Мастерса прорезала слабая улыбка.
- Знаешь, Стивен, - признался он, - до этой минуты я думал, что ты
выжил, благодаря моей заботе о тебе. Но сейчас я начал понимать, что ты,
наверное, умеешь, по-своему, бороться за жизнь. Отлично, я уважаю такое
умение. Можешь оставаться здесь. Будем говорить через мой селекторный
микрофон. Я постараюсь объяснить твою точку зрения, хотя это будет
нелегко. Жди здесь. - И он вошел в дом.
Действительно, точку зрения Стивена объяснить было трудно.
Утомительные минуты текли и текли, так как некто, назвавшийся генералом
Синтером, упорно требовал присутствия Стивена. Этот спор давно наскучил
Стивену, и он несколько раз подавлял желание все бросить и уйти, оставив
машину. Его удерживала лишь какая-то необычная особенность речи генерала.
Сначала Стивен ее не замечал, общаясь через селекторную систему, но,
прислушавшись, уловил, что генерал параллельно вел два разговора. Один из
них был диалогом со Стивеном. Второй разговор представлял собой
непрерывное бормотание, представлявшее собой комментарий ответов Стивена.
То есть получалось, что генерал, невольно, выдавал все, что он думает.
Начал разговор он не так уж плохо, хотя тон его и был агрессивным:
- Молодой человек, нам сообщили о вашем желании. Мы хотели бы
услышать ваше заявление и записать его, о чем я вас и предупреждаю.
Стивен заявил:
- Я считаю, что нахожусь в теле человека по имени Даниэл Атгерс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35