Честь и смысл настоящего мужчины не в том, чтобы ублажать себя развлечениями, держать подле себя красивую жену и иметь достаток — это все смешное недомыслие прошлого, — но в том, чтобы шаг за шагом вернуться к правде и справедливости, — ради возвращения на Землю, которую мы когда-то проклинали!.. Терпеть, терпеть — за несчастных глупцов, избравших путь соглашательств и уступок!
— Вы правы, — сказал Иосиф, — только кому нужна мудрость на крышке гроба?
Юноша взглянул пристально. В глазах его были слезы.
— Новым поколениям будет, возможно, легче: они забудут о свободе и воле, которыми пользовался каждый из нас, мечтая о более полной свободе и более совершенной воле: мы дышали воздухом, грелись в лучах солнца, пили живую воду, рожденную в самих недрах земли…
Иосиф не мог больше слушать, — эта была, действительно, катастрофа всех катастроф — отказаться от Земли, пусть даже на три-четыре поколения. «Разве вчерашний человек мог отказаться от своих жалких выгод хотя бы на день или на месяц? А ведь от этого зависело все…»
Решение созрело тотчас: возвращаться назад и бить в набат, не страшась никаких лишений. Что значила даже смерть в сравнении с мучениями и страшной смертью миллиардов людей!
Иосиф протянул руку юноше и крепко пожал ее.
— Какая удача, что я встретил именно вас. Считайте, что вы возродили меня к новой жизни.
— Если бы я был поэтом, — сказал юноша, — я бы запечатлел для потомков страшные картины: отчаявшись найти спасение на Земле, люди пытались найти спасение в космосе. Они каялись, но уже было поздно… Погибая, они боролись за право выжить — как их осудить? Возле ракетодрома, куда я прилетел с отцом на вертолете, ползали сотни тысяч людей, спасти их было уже нельзя — они умирали, теряя зрение и задыхаясь… Персонал работал героически: одна за одной взлетали ракеты, предназначенные для доставки на орбиту материалов и продовольствия, и одна за одной взрывались на высоте двухсот километров. Я думаю, ракеты уничтожал космический робот, запущенный бандой «избранных», но, возможно, причины были в другом… Люди шли навстречу неминуемой смерти — разве возможно забыть об этом?..
Едва Иосиф распрощался с юношей, к нему подошел работник космической станции.
— Следуй за мной, если хочешь поскорее убраться из этого ада. Люди никогда не унаследуют своей истории, потому что не история волнует их, а собственные низменные страсти…
Человек быстро шагал вдоль металлической стены. Иосиф почти бежал вслед за ним, гулко стучали железные мостки.
Человек подошел к какой-то двери и открыл ее своим ключом, пропуская Иосифа.
Иосиф вошел, не понимая еще толком, зачем ему нужен этот человек и что, собственно, он предлагает.
Дверь затворилась сама собою, щелкнул автоматический замок.
Иосиф осмотрелся. Повсюду, до высоченного потолка, шли трубы, тянулись связки проводов, что-то постукивало, то ли переключатели трансформатора, то ли какие-то другие автоматические приборы. По матовой внешней ячеистой стене ползли испарения.
— Где мы находимся?
— В одном из ремонтных блоков, — мигание ярких ламп искажало черты лица работника станции, но Иосифу показалось, что он где-то видел его прежде. — Здесь есть камеры, ведущие в открытый космос. Хочешь посмотреть?
— Конечно. Кто откажется от такой возможности?.. Вы сказали, что человечество ничему не может научиться. Что вы имели в виду?
— Об этом поговорим после, когда я принесу скафандры, — мужчина поднялся по гулкой железной лестнице и исчез.
Тревога нарастала. В первый раз Иосиф подумал о том, что может и не вернуться на Землю. Доктор Шубов рассказывал, что неподготовленные люди, попадая в драматические периоды истории, теряют голову, допускают неисправимые ошибки и лишаются возможности возвратиться. Они так и умирают в чужом времени.
«Нет-нет, уж я-то во всяком случае не потеряю голову, — подумал Иосиф. — Я хорошо знаю, что необратимого будущего не бывает. Оно всякий раз выстраивается на основе тех тенденций, которые преобладают. Сейчас преобладают эгоизм, усталость и нищета и, как следствие, безоружность перед демагогией… Надо вмешаться, предупредить об опасности…»
Работник станции был уже внизу, Иосиф не заметил, когда он спустился.
— Если хочешь взглянуть за борт, надевай поскорее этот скафандр. Он работает автоматически, так что его может носить и малый ребенок. Снабжен радиотелефоном…
Надели скафандры. Человек подвел Иосифа к шахте, вызвал лифт, и они поехали.
— Ну, вот, несколько камер разделяли нас от космоса. Эта площадка — последняя. За прозрачной дверью — космос.
— Какая темнота! — вырвалось у Иосифа.
— Присоединись к шлангу жизнеобеспечения, иначе не откроется дверь… В этой камере почти уже не ощущается гравитации. Чувствуешь легкость своих движений?
«Почему я доверился этому человеку, кто он?»
— Ты хотел спросить, кто я такой, — послышался в наушниках ледяной голос. Человек усмехнулся. — Я представляю здесь тех, кто потерял на время и власть, и влияние, был убит или погиб при пожарах и взрывах. Я представляю здесь касту избранных.
— Как, — изумился Иосиф, — здесь, на этой станции, есть люди из банды, ввергшей землян в космическую катастрофу?
Человек похлопал его по алюминиевому плечу.
— Это не они ввергли землян в катастрофу, сами земляне вызвали катастрофу, отказавшись принять верховное правительство мудрейших. Они отказались ежегодно сокращать человечество на сто миллионов и потому потеряли пять миллиардов. Они наказаны и впредь будут более благоразумны.
— Чудовищно, — возмутился Иосиф, осознав, что стал жертвой доверчивости. — Вы защищаете бандитов?
— Я их не защищаю, я их представляю… Наша власть не разрушена — нет, она будет восстановлена. Мы размножимся, укрепимся и вновь выступим единым фронтом. Жалкое скопище непосвященных, если даже выживет, передаст со временем всю власть в наши руки, оно не сможет управлять собою. Мы постараемся, чтобы стадо вновь передралось и перессорилось. Мы скупим всех, играя, как и прежде, на самых низменных страстях. Мы вновь предложим демократию и вновь установим свою диктатуру…
— Гнусный мошенник! — вскричал Иосиф, испытывая такое негодование, которого не испытывал никогда прежде. — Тебе мало всего того, что уже случилось, ты вновь замышляешь кровавые козни! Не бывать этому!
Человек захохотал.
— Уж не хочешь ли ты разоблачить меня? — нагло сказал он. — Так вот, знай, меня не разоблачит никто. Я сам здесь главный разоблачитель. И гублю всякого, кто становится на моем пути… Ты прибыл на эту станцию со шпионскими целями, я легко докажу это…
Между тем дверь камеры раздвинулась, отворившаяся бездна сжала сердце Иосифа, потянула к себе. Она всасывала, завораживала, отшибала волю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
— Вы правы, — сказал Иосиф, — только кому нужна мудрость на крышке гроба?
Юноша взглянул пристально. В глазах его были слезы.
— Новым поколениям будет, возможно, легче: они забудут о свободе и воле, которыми пользовался каждый из нас, мечтая о более полной свободе и более совершенной воле: мы дышали воздухом, грелись в лучах солнца, пили живую воду, рожденную в самих недрах земли…
Иосиф не мог больше слушать, — эта была, действительно, катастрофа всех катастроф — отказаться от Земли, пусть даже на три-четыре поколения. «Разве вчерашний человек мог отказаться от своих жалких выгод хотя бы на день или на месяц? А ведь от этого зависело все…»
Решение созрело тотчас: возвращаться назад и бить в набат, не страшась никаких лишений. Что значила даже смерть в сравнении с мучениями и страшной смертью миллиардов людей!
Иосиф протянул руку юноше и крепко пожал ее.
— Какая удача, что я встретил именно вас. Считайте, что вы возродили меня к новой жизни.
— Если бы я был поэтом, — сказал юноша, — я бы запечатлел для потомков страшные картины: отчаявшись найти спасение на Земле, люди пытались найти спасение в космосе. Они каялись, но уже было поздно… Погибая, они боролись за право выжить — как их осудить? Возле ракетодрома, куда я прилетел с отцом на вертолете, ползали сотни тысяч людей, спасти их было уже нельзя — они умирали, теряя зрение и задыхаясь… Персонал работал героически: одна за одной взлетали ракеты, предназначенные для доставки на орбиту материалов и продовольствия, и одна за одной взрывались на высоте двухсот километров. Я думаю, ракеты уничтожал космический робот, запущенный бандой «избранных», но, возможно, причины были в другом… Люди шли навстречу неминуемой смерти — разве возможно забыть об этом?..
Едва Иосиф распрощался с юношей, к нему подошел работник космической станции.
— Следуй за мной, если хочешь поскорее убраться из этого ада. Люди никогда не унаследуют своей истории, потому что не история волнует их, а собственные низменные страсти…
Человек быстро шагал вдоль металлической стены. Иосиф почти бежал вслед за ним, гулко стучали железные мостки.
Человек подошел к какой-то двери и открыл ее своим ключом, пропуская Иосифа.
Иосиф вошел, не понимая еще толком, зачем ему нужен этот человек и что, собственно, он предлагает.
Дверь затворилась сама собою, щелкнул автоматический замок.
Иосиф осмотрелся. Повсюду, до высоченного потолка, шли трубы, тянулись связки проводов, что-то постукивало, то ли переключатели трансформатора, то ли какие-то другие автоматические приборы. По матовой внешней ячеистой стене ползли испарения.
— Где мы находимся?
— В одном из ремонтных блоков, — мигание ярких ламп искажало черты лица работника станции, но Иосифу показалось, что он где-то видел его прежде. — Здесь есть камеры, ведущие в открытый космос. Хочешь посмотреть?
— Конечно. Кто откажется от такой возможности?.. Вы сказали, что человечество ничему не может научиться. Что вы имели в виду?
— Об этом поговорим после, когда я принесу скафандры, — мужчина поднялся по гулкой железной лестнице и исчез.
Тревога нарастала. В первый раз Иосиф подумал о том, что может и не вернуться на Землю. Доктор Шубов рассказывал, что неподготовленные люди, попадая в драматические периоды истории, теряют голову, допускают неисправимые ошибки и лишаются возможности возвратиться. Они так и умирают в чужом времени.
«Нет-нет, уж я-то во всяком случае не потеряю голову, — подумал Иосиф. — Я хорошо знаю, что необратимого будущего не бывает. Оно всякий раз выстраивается на основе тех тенденций, которые преобладают. Сейчас преобладают эгоизм, усталость и нищета и, как следствие, безоружность перед демагогией… Надо вмешаться, предупредить об опасности…»
Работник станции был уже внизу, Иосиф не заметил, когда он спустился.
— Если хочешь взглянуть за борт, надевай поскорее этот скафандр. Он работает автоматически, так что его может носить и малый ребенок. Снабжен радиотелефоном…
Надели скафандры. Человек подвел Иосифа к шахте, вызвал лифт, и они поехали.
— Ну, вот, несколько камер разделяли нас от космоса. Эта площадка — последняя. За прозрачной дверью — космос.
— Какая темнота! — вырвалось у Иосифа.
— Присоединись к шлангу жизнеобеспечения, иначе не откроется дверь… В этой камере почти уже не ощущается гравитации. Чувствуешь легкость своих движений?
«Почему я доверился этому человеку, кто он?»
— Ты хотел спросить, кто я такой, — послышался в наушниках ледяной голос. Человек усмехнулся. — Я представляю здесь тех, кто потерял на время и власть, и влияние, был убит или погиб при пожарах и взрывах. Я представляю здесь касту избранных.
— Как, — изумился Иосиф, — здесь, на этой станции, есть люди из банды, ввергшей землян в космическую катастрофу?
Человек похлопал его по алюминиевому плечу.
— Это не они ввергли землян в катастрофу, сами земляне вызвали катастрофу, отказавшись принять верховное правительство мудрейших. Они отказались ежегодно сокращать человечество на сто миллионов и потому потеряли пять миллиардов. Они наказаны и впредь будут более благоразумны.
— Чудовищно, — возмутился Иосиф, осознав, что стал жертвой доверчивости. — Вы защищаете бандитов?
— Я их не защищаю, я их представляю… Наша власть не разрушена — нет, она будет восстановлена. Мы размножимся, укрепимся и вновь выступим единым фронтом. Жалкое скопище непосвященных, если даже выживет, передаст со временем всю власть в наши руки, оно не сможет управлять собою. Мы постараемся, чтобы стадо вновь передралось и перессорилось. Мы скупим всех, играя, как и прежде, на самых низменных страстях. Мы вновь предложим демократию и вновь установим свою диктатуру…
— Гнусный мошенник! — вскричал Иосиф, испытывая такое негодование, которого не испытывал никогда прежде. — Тебе мало всего того, что уже случилось, ты вновь замышляешь кровавые козни! Не бывать этому!
Человек захохотал.
— Уж не хочешь ли ты разоблачить меня? — нагло сказал он. — Так вот, знай, меня не разоблачит никто. Я сам здесь главный разоблачитель. И гублю всякого, кто становится на моем пути… Ты прибыл на эту станцию со шпионскими целями, я легко докажу это…
Между тем дверь камеры раздвинулась, отворившаяся бездна сжала сердце Иосифа, потянула к себе. Она всасывала, завораживала, отшибала волю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65