надежда на чудесное освобождение таяла с каждым шагом.
Сердце переполнилось обидой. Какими ничтожными казались с высоты люди, все еще стоявшие у пещеры! Для них это был спектакль.
«В крайнем случае спрыгну с противоположной стороны склона, не доходя до отвесной скалы… Убьюсь, поломаю ноги, замерзну в снегу… А если не убьюсь?..»
Видимо, палачи догадывались о возможности побега: сузили треугольник, — Иосиф был в досягаемости их цепких жилистых рук.
«Помирать, так с музыкой…»
— Воз-мез-ди-е не-го-дя-ям! — внезапно, во весь голос закричал Иосиф.
Лица у стражников вытянулись: что-то, видимо, случилось. Иосиф вдруг заметил, что и он, и люди, которые вели его на казнь, начали сдвигаться со своего курса: вся снежная масса, висевшая на гребне горы, издавая странный звук, стала съезжать куда-то вбок; все быстрее и быстрее, — нечего было и мечтать выбраться из нее.
«Руки, связаны руки», — только и подумал Иосиф…
6
Сердце выскакивало из груди, мышцы напряглись до боли: Иосиф с трудом приходил в себя.
Над ним высилась не горная громада, и сам он лежал не на дне скалистого ущелья, засыпанного снежной лавиной, — над ним высились верхушки елей и слышался умиротворенный голос доктора Шубова:
— …Простейшее скольжение во времени. Но есть и более сложные способы, когда используется вся гамма средств. Можно конденсировать энергию ума и чувства, преобразовывать их в поля большой плотности, и тогда они вступают во взаимодействие с долгоживущей психической энергией, являющейся, говоря упрощенно, как бы зеркалом происшедшего, невостребованной библиотекой прошлых биоэнергетических импульсов… С помощью суперпсихотрона, который мне посчастливилось изобрести, но который так и не запатентован, потому что все еще не удается сделать хороший опытный образец, превращенную персонифицированную энергию можно передавать, «вживлять», вкладывать в любую особь. Но эти опыты пока крайне опасны своим непредсказуемым характером…
— Скажите, — испытывая головокружение, Иосиф боялся вывалиться из полотняного кресла, — я в самом деле только что был в ином времени?
— Разумеется, — кивнул доктор Шубов. — Если бы не моя подстраховка, ты наверняка разбился бы вдребезги. Не сомневайся, твои палачи погибли… Их тела были найдены в разгар лета. Тебя, бесследно пропавшего, посчитали посланцем доброго духа. Люди вскоре убедились в измене старейшины, хотя число предателей от этого не сократилось… Любопытно, чувствуешь ли ты, как расширился опыт твоей жизни? Если да, какой вывод из происшедшего можешь сделать?
— Я прожил еще одну жизнь… Смотрите, вот следы от ремней, стягивавших мне руки, — смотрите!.. Почему-то мне кажется, я не смог бы побывать там, в жилищах наших далеких предков, если бы во мне было больше эгоизма, нежели в данную минуту.
— Это отличное «кажется»! Важный вывод. Я восхищен, что ты так легко и свободно пришел к нему. Что ж, я не ошибся, решив заняться тобою… А вот и маленькая награда за первый опыт. Помнишь дочь старейшины? Костяной нож, который она держала?.. Представь, девушка сунула нож тебе в карман, надеясь, что ты как либо воспользуешься им в борьбе за свободу.
Иосиф полез в карман и — о чудо! — вытащил костяной нож, который совсем недавно принадлежал густоволосой Ойве. Нож, сделанный весьма искусно, был острым, как бритва.
— После твоей «гибели» девушка решилась изобличить отца перед всем миром. Он был осужден к изгнанию, но Ойва попросилась в изгнание вместо отца и покинула племя… Тебе предстоит еще познать космический смысл человеческой доброты. Доброта — это, строго говоря, ощущение всеобщей связи вещей, именно то, что сближает человека с природой и делает его творцом. Ни один себялюбец, ни один эгоист не способен к подлинному творчеству…
— Скажите, а можно мне еще куда-нибудь? Но не в прошлое, а в будущее?
— Всему свое время, — нахмурясь, сказал доктор. — Не будем торопиться. Жизнь — штука серьезная. Это не развлечения, это постижение истины и красоты мира… Чтобы издавать верные звуки, инструмент должен быть настроен… Мой друг лесник отправился в город. Он навестит твоих родителей, так что вскоре нас могут ожидать интересные вести.
Доктор ушел, а Иосиф долго еще бродил по бесснежному лесу, — в душе теснилась какая-то радость, какая-то догадка о смысле человека, но вместе с тем и грусть: вот увидел он воочию, как жили предки, увидел, что не умели они сохранить заповеданное отцами и потому неумолимо приблизили час общей кабалы и общего горя. Все были братьями, были равными между собою, и жизнь казалась отрадной, но позволили плести интриги более хитрым, дали преимущества более сильным, и сильные, сложившись с хитрецами, начали игнорировать древние обычаи, соблазняя людей отказаться от равенства между собою в пользу лукавого равенства перед лукавым законом…
Пережитое указывало на страшную драму всего человечества. Пытаясь осмыслить ее, Иосиф захотел почитать о первобытных людях у профессиональных историков.
Он вошел в дом и стал перебирать книги во всех шкафах, — разрешение было получено еще раньше, когда доктор Шубов показывал свое обиталище.
Наконец нужная книга была найдена. Иосиф принялся за чтение и вскоре поймал себя на мысли, что ему скучно, — автор книги рассуждал о вещах, ему вовсе не известных, он никогда не был там и не знал толком, как все происходило…
«Прав доктор Шубов: довольно увидеть изнутри пару веков, и громада человеческого опыта, которая пугает сейчас воображение, станет доступной, выявив все свои изъяны… Неужели и я когда-нибудь сумею разбираться в книгах, как в буквах алфавита: буду легко выделять немногие, но действительно ценные, содержащие подлинные знания?..»
Появился доктор. С виду самый обыкновенный человек — с манерами простецкими и сердцем открытым и бесхитростным.
Но Иосиф уже убедился в том, что этот человек не только красив и совершенен, он всемогущ, и именно сознание силы делает его таким снисходительным и щедрым.
— Ну-с, вчера ты был заурядным десятиклассником, честным, самостоятельным — не спорю. Но сегодня ты поднялся несколько над самим собою: воочию видел то, что — увы — пока не могут видеть другие.
— Кто-то сказал: большое знание утомляет.
— Но малое — бесполезно. И ты более страдаешь пока от малого знания. Великое знание раскрепощает… Скажи-ка мне, отчего люди потеряли свое лицо?
— Наверно, оттого, что оно не казалось им достойным.
— Приемлемо, — похвалил доктор. — Ты делаешь успехи. Книги, которые ты листал, говорят о том, что единство людей разрушило либо богатство, либо бедность. Твое мнение?
Иосиф пожал плечами.
— Мне кажется, то и другое. Бедность ведет к равнодушию, богатство плодит жестокость и лень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Сердце переполнилось обидой. Какими ничтожными казались с высоты люди, все еще стоявшие у пещеры! Для них это был спектакль.
«В крайнем случае спрыгну с противоположной стороны склона, не доходя до отвесной скалы… Убьюсь, поломаю ноги, замерзну в снегу… А если не убьюсь?..»
Видимо, палачи догадывались о возможности побега: сузили треугольник, — Иосиф был в досягаемости их цепких жилистых рук.
«Помирать, так с музыкой…»
— Воз-мез-ди-е не-го-дя-ям! — внезапно, во весь голос закричал Иосиф.
Лица у стражников вытянулись: что-то, видимо, случилось. Иосиф вдруг заметил, что и он, и люди, которые вели его на казнь, начали сдвигаться со своего курса: вся снежная масса, висевшая на гребне горы, издавая странный звук, стала съезжать куда-то вбок; все быстрее и быстрее, — нечего было и мечтать выбраться из нее.
«Руки, связаны руки», — только и подумал Иосиф…
6
Сердце выскакивало из груди, мышцы напряглись до боли: Иосиф с трудом приходил в себя.
Над ним высилась не горная громада, и сам он лежал не на дне скалистого ущелья, засыпанного снежной лавиной, — над ним высились верхушки елей и слышался умиротворенный голос доктора Шубова:
— …Простейшее скольжение во времени. Но есть и более сложные способы, когда используется вся гамма средств. Можно конденсировать энергию ума и чувства, преобразовывать их в поля большой плотности, и тогда они вступают во взаимодействие с долгоживущей психической энергией, являющейся, говоря упрощенно, как бы зеркалом происшедшего, невостребованной библиотекой прошлых биоэнергетических импульсов… С помощью суперпсихотрона, который мне посчастливилось изобрести, но который так и не запатентован, потому что все еще не удается сделать хороший опытный образец, превращенную персонифицированную энергию можно передавать, «вживлять», вкладывать в любую особь. Но эти опыты пока крайне опасны своим непредсказуемым характером…
— Скажите, — испытывая головокружение, Иосиф боялся вывалиться из полотняного кресла, — я в самом деле только что был в ином времени?
— Разумеется, — кивнул доктор Шубов. — Если бы не моя подстраховка, ты наверняка разбился бы вдребезги. Не сомневайся, твои палачи погибли… Их тела были найдены в разгар лета. Тебя, бесследно пропавшего, посчитали посланцем доброго духа. Люди вскоре убедились в измене старейшины, хотя число предателей от этого не сократилось… Любопытно, чувствуешь ли ты, как расширился опыт твоей жизни? Если да, какой вывод из происшедшего можешь сделать?
— Я прожил еще одну жизнь… Смотрите, вот следы от ремней, стягивавших мне руки, — смотрите!.. Почему-то мне кажется, я не смог бы побывать там, в жилищах наших далеких предков, если бы во мне было больше эгоизма, нежели в данную минуту.
— Это отличное «кажется»! Важный вывод. Я восхищен, что ты так легко и свободно пришел к нему. Что ж, я не ошибся, решив заняться тобою… А вот и маленькая награда за первый опыт. Помнишь дочь старейшины? Костяной нож, который она держала?.. Представь, девушка сунула нож тебе в карман, надеясь, что ты как либо воспользуешься им в борьбе за свободу.
Иосиф полез в карман и — о чудо! — вытащил костяной нож, который совсем недавно принадлежал густоволосой Ойве. Нож, сделанный весьма искусно, был острым, как бритва.
— После твоей «гибели» девушка решилась изобличить отца перед всем миром. Он был осужден к изгнанию, но Ойва попросилась в изгнание вместо отца и покинула племя… Тебе предстоит еще познать космический смысл человеческой доброты. Доброта — это, строго говоря, ощущение всеобщей связи вещей, именно то, что сближает человека с природой и делает его творцом. Ни один себялюбец, ни один эгоист не способен к подлинному творчеству…
— Скажите, а можно мне еще куда-нибудь? Но не в прошлое, а в будущее?
— Всему свое время, — нахмурясь, сказал доктор. — Не будем торопиться. Жизнь — штука серьезная. Это не развлечения, это постижение истины и красоты мира… Чтобы издавать верные звуки, инструмент должен быть настроен… Мой друг лесник отправился в город. Он навестит твоих родителей, так что вскоре нас могут ожидать интересные вести.
Доктор ушел, а Иосиф долго еще бродил по бесснежному лесу, — в душе теснилась какая-то радость, какая-то догадка о смысле человека, но вместе с тем и грусть: вот увидел он воочию, как жили предки, увидел, что не умели они сохранить заповеданное отцами и потому неумолимо приблизили час общей кабалы и общего горя. Все были братьями, были равными между собою, и жизнь казалась отрадной, но позволили плести интриги более хитрым, дали преимущества более сильным, и сильные, сложившись с хитрецами, начали игнорировать древние обычаи, соблазняя людей отказаться от равенства между собою в пользу лукавого равенства перед лукавым законом…
Пережитое указывало на страшную драму всего человечества. Пытаясь осмыслить ее, Иосиф захотел почитать о первобытных людях у профессиональных историков.
Он вошел в дом и стал перебирать книги во всех шкафах, — разрешение было получено еще раньше, когда доктор Шубов показывал свое обиталище.
Наконец нужная книга была найдена. Иосиф принялся за чтение и вскоре поймал себя на мысли, что ему скучно, — автор книги рассуждал о вещах, ему вовсе не известных, он никогда не был там и не знал толком, как все происходило…
«Прав доктор Шубов: довольно увидеть изнутри пару веков, и громада человеческого опыта, которая пугает сейчас воображение, станет доступной, выявив все свои изъяны… Неужели и я когда-нибудь сумею разбираться в книгах, как в буквах алфавита: буду легко выделять немногие, но действительно ценные, содержащие подлинные знания?..»
Появился доктор. С виду самый обыкновенный человек — с манерами простецкими и сердцем открытым и бесхитростным.
Но Иосиф уже убедился в том, что этот человек не только красив и совершенен, он всемогущ, и именно сознание силы делает его таким снисходительным и щедрым.
— Ну-с, вчера ты был заурядным десятиклассником, честным, самостоятельным — не спорю. Но сегодня ты поднялся несколько над самим собою: воочию видел то, что — увы — пока не могут видеть другие.
— Кто-то сказал: большое знание утомляет.
— Но малое — бесполезно. И ты более страдаешь пока от малого знания. Великое знание раскрепощает… Скажи-ка мне, отчего люди потеряли свое лицо?
— Наверно, оттого, что оно не казалось им достойным.
— Приемлемо, — похвалил доктор. — Ты делаешь успехи. Книги, которые ты листал, говорят о том, что единство людей разрушило либо богатство, либо бедность. Твое мнение?
Иосиф пожал плечами.
— Мне кажется, то и другое. Бедность ведет к равнодушию, богатство плодит жестокость и лень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65