– Голос зазвенел, ударившись о стены Вирдена. – Открывайте ворота Сан-тори!
Гришарки насмешливо засвистел из-за бойницы, и звук почему-то донесся словно издалека. Торисен взглянул вверх – стены крепости поднимались все выше и выше, чем ближе он подходил к ним, вот они уже достигли пятидесяти футов, семидесяти пяти, сотни. Не удивительно, что тысячелетиями осаждавшие крепость войска теряли надежду на победу, пусть даже неимоверная высота была всего лишь иллюзией.
– А ну-ка остановись, где стоишь! – Голос Гришарки стал едва слышен. – Ладно, чтоб тебя, я предупреждал! Эй, лучники!
Никогда не стоит снимать плащ, подумал Торисен. Он же как броня, обит отражающей удары кожей рисара. Посверкать еще пару раз перед оскалами ошейником – вряд ли стоит того, чтобы стать утыканным их стрелами, как подушечка булавками. Тень Вирдена упала на лорда, холод пробрался сквозь тонкую рубаху. Ураган нервно переступал ногами, приближаясь к воротам – пятьдесят футов, тридцать, двадцать, – и ни одной стрелы.
– Лучники? – слабый-слабый возмущенный шепот. – Какого черта?
За стенами крепости началось замешательство. Пятнадцать футов до ворот, пять – и они с лязгом распахиваются. Внутренний двор полон коленопреклоненных оскалов.
Ардет, Бур и остальные влетели в замок вслед за Торисеном, обнажив мечи, и вынуждены были тут же резко затормозить, чтобы не растоптать толпу.
– Ух, будь я проклят, – только и сказал Ардет, уставившись на. молодого лорда.
А Торисен разглядывал склоненные головы. Что-то не видать смоляной кустистой бороды, да и оскалов гораздо меньше, чем он ожидал.
– Где остальные? – потребовал он ответа.
– Их послали на восток, на дорогу в Пештар, один, два, нет, три дня назад, – ответил седеющий горец. – Клянусь. – Он прикоснулся ко лбу, покрытому шрамами, очень напоминающими своей формой руны, выгравированные на Кентиаре.
– Наши жрецы, направленные в Тай-Тестигон, сейчас должны быть на полпути к Пештару, – заметила Зола.
– Проследи, чтобы им на защиту была послана сотня воинов, – обратился Торисен к Буру. – Если кто-то из них пострадает, то поплатится головой каждый оскал. А теперь приведите мне Гришарки и его первого помощника.
Он спешился и прошел в главный зал. Снаружи он не казался большим, но внутри… Плиты пола терялись из виду – безбрежное каменное поле под черным небом крыши, нависающей где-то высоко-высоко над головой. Здесь и был лагерь оскалов, их жилище; обычные для этого народа грязь и запустение становились незаметными в таком необъятном пространстве.
Оскалы впихнули в зал узколицего человека – вероятно, заместителя Гришарки. А где сам начальник? Горцы покачали головами. Снаружи его точно нет, а в зале милорд может и сам поискать.
Торисен опустил глаза – за рукав его дергал маленький, невероятно грязный ребенок. Он показывал на гигантский камин. Хлопья ржавой сажи еще кружились и медленно оседали в очаг.
– Разжечь огонь, – приказал Торисен.
Охранник Ардета притащил охапку вонючей соломы, швырнул ее на решетку и поджег, а дети тем временем собрались вокруг и восхищенно подпрыгивали. Языки пламени и черный дым затянуло в трубу. Изнутри донесся сдавленный вой, и прямо в камин упал с ног до головы испачканный сажей человек в дымящейся одежде. Дети захихикали. Слуги Ардета извлекли беглеца.
– Ну, Гришарки, – обратился к нему Торисен, – и что ты можешь сказать о себе?
Местный князек распрямился во весь свой, не такой уж ничтожный, рост и зыркнул сквозь оставшиеся заросли бороды:
– Так-то ты чтишь наш контракт? Что случилось с тобой? Уж не думаешь ли ты, что сыграл со мной маленькую дружескую шутку?
– Шутку. Я клялся поступать с тобой так, как ты поступаешь со мной, Гришарки, а я всегда держу свое слово. Кто-нибудь заострите кол!
Гришарки рухнул наземь, словно кости в его ногах разом размягчились.
– Нет, лорд, нет! – пробулькал он. – Я был против, но он заставил меня! Он сказал, что это заставит тебя побегать, и потом… потом… Лорд, он околдовал меня!
– Кто, Гришарки?
– Чужак, у него на лице еще выжжен знак уму – клянусь, это был демон! Его морда все время изменялась, черт, да он даже нос не мог держать ровно!
– Еще один переврат, – сказал Ардет. Приблизился стражник:
– Лорд, кол готов.
– Так воткните его куда надо.
Гришарки с воем рванулся вперед и скорчился у ног Торисена. Верховный Лорд хладнокровно смотрел на него.
– Я чту свое слово, Гришарки, но иногда бываю и милостив. Убейте его сперва, – приказал он стражникам.
Те утащили извивающееся тело прочь. Помощник Гришарки наблюдал за всем стойко и молча. Его взгляд впился в лицо Торисена, когда лорд обернулся.
– Так, а что же сделать с тобой? Одного Гришарки недостаточно, чтобы искупить цену крови… Вот что, клянешься ли ты, как его преемник, охранять мою почтовую станцию и никогда не поднимать руку на моих людей?
Голова того дернулась, кивнув.
– Ты и вправду считаешь, что ему можно доверять? – спросил Ардет.
– Думаю, да, если он поклянется вот на этом.
Торисен снял Кентиар и протянул его помощнику Гришарки, держась за края. Тот посмотрел на ошейник дикими глазами, потом отчаянно потянулся и сжал его:
– Я клянусь… Ах!
Пальцы, аккуратно отрезанные, упали на пол, а рана мгновенно затянулась.
– Это была ложная клятва. Попробуй опять, другой рукой. Сделай это, или и тебя ждет кол, – негромко добавил лорд. – Клянись.
Оскал поклялся и без сил упал на очаг, с мертвенно-бледным лицом, но с оставшейся целой рукой. Торисен приготовился вновь надеть Кентиар, но Ардет остановил его.
– Пусть эта штуковина сперва немного успокоится. – Он метнул взгляд на лежащие на полу пальцы. – И чем дольше, тем лучше, ага?
Зола тем временем рылась в куче вещей, сваленной посреди зала. Теперь же она окликнула:
– Милорд!
Одновременно снаружи началась какая-то суматоха, и в зал ворвался Харн.
– Идиот, молокосос! – проревел он, вспугнув летучих мышей из-под потолка. – Ты думаешь, что в игрушки играешь? Нарываешься на гибель? Это я берсерк, чтоб ты знал, я, а не ты!
– И почему это никто не рад меня видеть? – жалобно проговорил Торисен и отправился посмотреть, что там нашла Зола, оставив Харна стоять с раскрытым ртом.
Летописица протянула лорду почтовую суму со сломанной печатью. Послание все еще было внутри. Торисен вытащил его, прочел и помрачнел.
– Значит, вот как Гришарки узнал, что у нас нет времени на осаду. Адрик?
Лорд Омирота уже стоял рядом, протягивая руку к бумаге. Ардет прочел, и боль заплескалась в его глазах.
– Мы должны спешить. Сейчас же, Тори, сейчас.
– Да, сейчас.
Он взял руки старого лорда в свои и на секунду сжал их. Потом побежал по залу, зовя Харна.
Через минуту они уже мчались обратно, мимо неподвижной фигуры Гришарки, прибитой к дверям его крепости, по грязной аллее, вниз по ущелью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Гришарки насмешливо засвистел из-за бойницы, и звук почему-то донесся словно издалека. Торисен взглянул вверх – стены крепости поднимались все выше и выше, чем ближе он подходил к ним, вот они уже достигли пятидесяти футов, семидесяти пяти, сотни. Не удивительно, что тысячелетиями осаждавшие крепость войска теряли надежду на победу, пусть даже неимоверная высота была всего лишь иллюзией.
– А ну-ка остановись, где стоишь! – Голос Гришарки стал едва слышен. – Ладно, чтоб тебя, я предупреждал! Эй, лучники!
Никогда не стоит снимать плащ, подумал Торисен. Он же как броня, обит отражающей удары кожей рисара. Посверкать еще пару раз перед оскалами ошейником – вряд ли стоит того, чтобы стать утыканным их стрелами, как подушечка булавками. Тень Вирдена упала на лорда, холод пробрался сквозь тонкую рубаху. Ураган нервно переступал ногами, приближаясь к воротам – пятьдесят футов, тридцать, двадцать, – и ни одной стрелы.
– Лучники? – слабый-слабый возмущенный шепот. – Какого черта?
За стенами крепости началось замешательство. Пятнадцать футов до ворот, пять – и они с лязгом распахиваются. Внутренний двор полон коленопреклоненных оскалов.
Ардет, Бур и остальные влетели в замок вслед за Торисеном, обнажив мечи, и вынуждены были тут же резко затормозить, чтобы не растоптать толпу.
– Ух, будь я проклят, – только и сказал Ардет, уставившись на. молодого лорда.
А Торисен разглядывал склоненные головы. Что-то не видать смоляной кустистой бороды, да и оскалов гораздо меньше, чем он ожидал.
– Где остальные? – потребовал он ответа.
– Их послали на восток, на дорогу в Пештар, один, два, нет, три дня назад, – ответил седеющий горец. – Клянусь. – Он прикоснулся ко лбу, покрытому шрамами, очень напоминающими своей формой руны, выгравированные на Кентиаре.
– Наши жрецы, направленные в Тай-Тестигон, сейчас должны быть на полпути к Пештару, – заметила Зола.
– Проследи, чтобы им на защиту была послана сотня воинов, – обратился Торисен к Буру. – Если кто-то из них пострадает, то поплатится головой каждый оскал. А теперь приведите мне Гришарки и его первого помощника.
Он спешился и прошел в главный зал. Снаружи он не казался большим, но внутри… Плиты пола терялись из виду – безбрежное каменное поле под черным небом крыши, нависающей где-то высоко-высоко над головой. Здесь и был лагерь оскалов, их жилище; обычные для этого народа грязь и запустение становились незаметными в таком необъятном пространстве.
Оскалы впихнули в зал узколицего человека – вероятно, заместителя Гришарки. А где сам начальник? Горцы покачали головами. Снаружи его точно нет, а в зале милорд может и сам поискать.
Торисен опустил глаза – за рукав его дергал маленький, невероятно грязный ребенок. Он показывал на гигантский камин. Хлопья ржавой сажи еще кружились и медленно оседали в очаг.
– Разжечь огонь, – приказал Торисен.
Охранник Ардета притащил охапку вонючей соломы, швырнул ее на решетку и поджег, а дети тем временем собрались вокруг и восхищенно подпрыгивали. Языки пламени и черный дым затянуло в трубу. Изнутри донесся сдавленный вой, и прямо в камин упал с ног до головы испачканный сажей человек в дымящейся одежде. Дети захихикали. Слуги Ардета извлекли беглеца.
– Ну, Гришарки, – обратился к нему Торисен, – и что ты можешь сказать о себе?
Местный князек распрямился во весь свой, не такой уж ничтожный, рост и зыркнул сквозь оставшиеся заросли бороды:
– Так-то ты чтишь наш контракт? Что случилось с тобой? Уж не думаешь ли ты, что сыграл со мной маленькую дружескую шутку?
– Шутку. Я клялся поступать с тобой так, как ты поступаешь со мной, Гришарки, а я всегда держу свое слово. Кто-нибудь заострите кол!
Гришарки рухнул наземь, словно кости в его ногах разом размягчились.
– Нет, лорд, нет! – пробулькал он. – Я был против, но он заставил меня! Он сказал, что это заставит тебя побегать, и потом… потом… Лорд, он околдовал меня!
– Кто, Гришарки?
– Чужак, у него на лице еще выжжен знак уму – клянусь, это был демон! Его морда все время изменялась, черт, да он даже нос не мог держать ровно!
– Еще один переврат, – сказал Ардет. Приблизился стражник:
– Лорд, кол готов.
– Так воткните его куда надо.
Гришарки с воем рванулся вперед и скорчился у ног Торисена. Верховный Лорд хладнокровно смотрел на него.
– Я чту свое слово, Гришарки, но иногда бываю и милостив. Убейте его сперва, – приказал он стражникам.
Те утащили извивающееся тело прочь. Помощник Гришарки наблюдал за всем стойко и молча. Его взгляд впился в лицо Торисена, когда лорд обернулся.
– Так, а что же сделать с тобой? Одного Гришарки недостаточно, чтобы искупить цену крови… Вот что, клянешься ли ты, как его преемник, охранять мою почтовую станцию и никогда не поднимать руку на моих людей?
Голова того дернулась, кивнув.
– Ты и вправду считаешь, что ему можно доверять? – спросил Ардет.
– Думаю, да, если он поклянется вот на этом.
Торисен снял Кентиар и протянул его помощнику Гришарки, держась за края. Тот посмотрел на ошейник дикими глазами, потом отчаянно потянулся и сжал его:
– Я клянусь… Ах!
Пальцы, аккуратно отрезанные, упали на пол, а рана мгновенно затянулась.
– Это была ложная клятва. Попробуй опять, другой рукой. Сделай это, или и тебя ждет кол, – негромко добавил лорд. – Клянись.
Оскал поклялся и без сил упал на очаг, с мертвенно-бледным лицом, но с оставшейся целой рукой. Торисен приготовился вновь надеть Кентиар, но Ардет остановил его.
– Пусть эта штуковина сперва немного успокоится. – Он метнул взгляд на лежащие на полу пальцы. – И чем дольше, тем лучше, ага?
Зола тем временем рылась в куче вещей, сваленной посреди зала. Теперь же она окликнула:
– Милорд!
Одновременно снаружи началась какая-то суматоха, и в зал ворвался Харн.
– Идиот, молокосос! – проревел он, вспугнув летучих мышей из-под потолка. – Ты думаешь, что в игрушки играешь? Нарываешься на гибель? Это я берсерк, чтоб ты знал, я, а не ты!
– И почему это никто не рад меня видеть? – жалобно проговорил Торисен и отправился посмотреть, что там нашла Зола, оставив Харна стоять с раскрытым ртом.
Летописица протянула лорду почтовую суму со сломанной печатью. Послание все еще было внутри. Торисен вытащил его, прочел и помрачнел.
– Значит, вот как Гришарки узнал, что у нас нет времени на осаду. Адрик?
Лорд Омирота уже стоял рядом, протягивая руку к бумаге. Ардет прочел, и боль заплескалась в его глазах.
– Мы должны спешить. Сейчас же, Тори, сейчас.
– Да, сейчас.
Он взял руки старого лорда в свои и на секунду сжал их. Потом побежал по залу, зовя Харна.
Через минуту они уже мчались обратно, мимо неподвижной фигуры Гришарки, прибитой к дверям его крепости, по грязной аллее, вниз по ущелью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109