И он стал рассматривать экранчик с тыльной стороны цифрового фотоаппарата.
Там все было расплывчато, мешали ветки. Может, кто-то забросил на дерево мягкую игрушку. Все так неубедительно…
Донни помотал головой. Оно не могло быть тем, чем казалось. И тут ему захотелось домой. Увидеть маму с папой. Вспомнив о них, он испытал странное чувство. В последнее время они очень отдалились, часто уходят из дома, не то что раньше.
Он снова объехал вокруг торгового центра и зарулил на парковку. Может, он уговорит Лэнса вернуться, а вдвоем они отыщут эту штуку и…
Ни Лэнса, ни его приятелей уже не было. Была только кривая на один глаз толстая дама, которая, тяжело дыша, волокла сумку к своей машине.
Донни выехал на улицу и по дороге решил, что, пожалуй, не станет рассказывать своим о той штуке на дереве. Может, расскажет Адэр или Сизелле. Но даже они ему не поверят. А родители, скорее всего, решат, что он сидит на наркотиках. Он никогда не принимал наркотики. Ну, почти никогда.
Вдруг Донни заметил, что несется к дому слишком быстро, превысив скорость настолько, что одна из соседок, та старуха, которая всегда выходит на Вэлли-Вью-стрит в одном купальном халате, закричала ему вслед:
– А ну-ка потише!
Он не притормозил даже перед «лежачими полицейскими» на Райт-стрит. Машина подпрыгивала и гремела, может, он даже задел глушитель.
Донни испытал облегчение, когда увидел, что обе машины родителей припаркованы перед большим домом, выкрашенным кремовой краской. Мамин золотистый «сатурн» и серебристый «ягуар» отца. Его мать была наполовину белая, наполовину азиатка, а отец, как он сам говорил, «чернее многих, черный, как черт», и очень высокий. Он был хирургом. В юности – футбольная звезда университетской команды, он сумел заработать немалые деньги, специализируясь на спортивной медицине. Не раз он приводил в форму ребят из «Акул Сан-Хосе».
Донни тоже припарковал машину и бросился в дом.
– Привет, предки! – радостно заорал он. Ему просто хотелось увидеть их. Донни и сам не понимал почему. – Хай, ваша единственная и любимая налоговая льгота вернулась домой!
Ответа не было. Только древние часы с маятником – их купила мать – громко отсчитывали секунды. Весь дом был меблирован антикварной мебелью, до которой Донни опасался дотрагиваться.
Он посмотрел на часы. Иногда они в это время уже ложились спать. Он поднялся наверх и остановился у дверей родительской спальни и прислушался. Никакого скрипа. Значит, дело не в этом. Тогда он постучал.
– Вы спите?
По-прежнему никакого ответа. Он решил: следует считать, что они спят, спуститься вниз и включить интернет, или посмотреть телевизор, или еще что-нибудь.
Но он просто не мог так поступить. Сам не зная почему, он чувствовал, что должен увидеть их, увидеть, как они оба спят. Должен знать, что все нормально.
Как будто родители – мои дети, – с иронией подумал он.
Донни тихонько приоткрыл дверь, в глубине души желая их разбудить. Вот они, лежат рядышком.
Мама и папа лежали на спине, полностью одетые. Просто лежали, абсолютно молча. Глаза у них были широко открыты.
На секунду у него возникла сумасшедшая мысль, что они мертвы. Из-за того, что они лежали без малейшего движения и даже как будто не дышали. Потом они оба повернули головы, точно в один и тот же момент, совершенно одинаковым движением, и посмотрели прямо на него.
– Привет, сынок, – сказал отец.
– М-м-м… – промычал Донни. У него так пересохло во рту, что было трудно произнести хоть слово. Он облизнул губы. – Как у вас тут? О'кей?
– Конечно, – отозвалась мать.
– Конечно, – повторил отец. – Мы просто отдыхаем. Кое-что обсуждаем.
– Сынок, – обратилась к нему мать, – в школе скоро будут брать на анализ кровь… – Тут она замолчала и повернула голову, словно бы прислушиваясь к какой-то внезапно вторгшейся мысли. – Нет, – пробормотала вдруг она. – Еще нет.
– Да ладно, – буркнул Донни, прикрыл дверь и отправился в свою комнату, размышляя на ходу: Что-то здесь не так, как кажется. Что со мной происходит?
Бесконечные задержки, пока они пытались выйти из школы. Сначала Берта и Лэси загнала в угол своей болтовней словоохотливая администраторша, которая составляет расписание занятий, потом на стоянке прицепился охранник – ему чем-то не понравился пропуск Берта… Но Лэси тем временем уже называла его по имени – Берт.
Когда Берт наконец посадил Лэси в свой старый «терсель» и выехал с парковочной площадки, пошел мелкий дождик. В душе Берт молился, чтобы старый рыдван снова не забарахлил по дороге: он с трудом справлялся с этой древностью, даже когда она ехала вполне пристойно.
Время от времени Берт мотал головой, не в силах осмыслить собственные действия. До сегодняшнего дня ему дела не было до того, что другие думают о его машине. Неужели долгое воздержание привело к тому, что малейший искус делает его поступки иррациональными? Но он только полгода назад лежал в постели с женщиной, хотя их роман с Эмили длился совсем недолго. После Хуаниты у него ни с кем долго ничего не было. Он сам себя убедил, что постепенно перейдет к необременительному холостяцкому образу жизни и с экзистенциалистским смирением примет одинокую смерть.
Дождь, хоть и мелкий, заставил вспомнить о «дворниках». Когда Берт их включил, они чуть не исцарапали стекло. Давно бы пора их заменить.
– Наверно, утомительно проводить занятия так поздно? – заметила Лэси.
– Я, пожалуй, привык. Так меньше проблем.
– Я тоже так думаю, – мрачно отозвалась она. – Если бы не эти занятия, я бы, наверное, сейчас проигрывала все свои сбережения. – Берт удивленно на нее покосился, она рассмеялась. Оказывается, шутила. – Вся жизнь – игра, – это я почерпнула из того отрывка из Уитмена, который вы читали.
Они поговорили об Уитмене и Одене – похоже, ей нравился Оден – до самой дороги в долину Квибры. Здесь узкая дорога ныряла в окутанные зеленой тайной заросли разнообразных деревьев, причем каждый вид сбивался в отдельную группу. На поворотах этой извилистой темной полосы асфальта то и дело попадались деревянные кресты с искусственными цветами и воздушными шариками. Когда они проезжали очередной крест, Лэси оглянулась посмотреть.
– Это из-за людей, которые здесь погибли? Господи, на этом небольшом участке их было три или четыре.
– Да, здесь всегда были проблемы с превышением скорости. Дорога узкая и извилистая. Тут сбили несколько детей, и родители установили эти кресты. Потом в полиции Квибры появился новый начальник, парень по имени Крузон. Он расставил целую цепочку контрольных пунктов, чтобы ловить пьяных водителей. Заставил прокурора провести несколько судебных процессов, так что теперь ситуация несколько улучшилась, но ведь тех детей все равно не вернешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108