А как твоя третья сестра – Индия?
– Индия у нас оптимист. Ей наплевать на деньги, она переживала только из-за того, что случилось с мамой. Она жила в Риме и работала на художника по интерьеру – Фабрицио Пароли, но, когда я разговаривала с ней в последний раз, она жила на побережье где-то около Позитано – Фабрицио поручил ей руководить перестройкой дома. Семейство Монтефьоре хочет превратить свой особняк в гостиницу. Индия страшно увлеклась этой работой, и мне показалось, что она рада сбежать из Рима, уж очень надоели ей газетчики после смерти Дженни. Мне кажется, она рада, что ненадолго уехала – и от Фабрицио тоже.
– М-м-м? – Фитц чуть приподнял бровь, и Венеция почувствовала, как краснеет.
– Дженни всегда говорила, что я слишком много болтаю, – со смехом сказала она, – но, честное слово, я никогда не говорила о матери – во всяком случае, так, как сегодня, ни с кем. Даже с Морганом.
Он так увлекся ею, что совершенно позабыл о Моргане.
– Ну, хватит о грустном, – сказал он весело, – сейчас закажем десерт, а потом… – Он посмотрел на часы. Одиннадцать. Гости Раймунды все еще там, веселятся вовсю. – Может быть, немного потанцуем?
Она просияла.
– Потанцевать? С огромным удовольствием. Почему, думал Фитц, он чувствовал себя так, как будто предложил ей что-то особенное? У нее был какой-то чудный талант смотреть даже на самые мелкие знаки внимания, как на благодеяние. Очевидно, это ее английское воспитание. Но ему это нравилось.
Когда они приехали в «Каррибиан Пепперпот», там вовсю веселились, танцы были в самом разгаре. Взяв Венецию за руку, Фитц провел ее через полутемную комнату к столу в уголке. Глупо, подумал он, но ему совершенно не хотелось отпускать ее руку, такую маленькую и такую мягкую.
Официант принес напитки, и музыка заиграла что-то более спокойное, под всплески разноцветных огоньков. Сжав ее пальцы, он наклонился и чуть коснулся губами ее ладони.
– Разрешите пригласить вас, Венеция Хавен? – спросил он.
Она понимала, что это глупо, но не могла преодолеть желание все время ощущать его губы на своей коже, чтобы он целовал ее руку еще и еще. Так, почти в обнимку, они прошли на танцевальный пятачок, и, когда он прижал ее теснее, она положила ему руки на плечи так, как она это делала, танцуя с Морганом.
Просто ерунда какая-то, твердил себе Фитц, ласково прижимая ее к себе. Она ведь еще ребенок, она – подруга Моргана. Он ведь знал это, но почему тогда так сильно бьется его сердце? И почему больше всего на свете ему хочется покрыть поцелуями эту светлую головку? Он чувствовал ладонями ее тонкую фигурку, а взглянув вниз, па ее лицо, заметил золотистые кончики ресниц ее закрытых глаз. Казалось, она была погружена в какой-то волшебный сон, он чувствовал жар ее юного тела. Наверное, это медленная томная музыка, говорил он себе, это просто безумие, безумие. Ведь сейчас он хочет только одного: обнимать ее, любить ее. Нет, нельзя, проклятое наваждение южной ночи, выпитого вина, медленной сладострастной музыки – и еще его воспоминания о Дженни. Он, наверное, все еще любил Дженни…
Музыка оборвалась, и он провел ее к их столику. Она не отпускала его руку, и глаза их встретились. Прикосновение его пальцев вызывало в ее теле дрожь, как от легких электрических разрядов, она также чувствовала трепет его ладоней, обхвативших ее кисть, но ей этого было мало, она опять хотела почувствовать его объятия, она хотела, чтобы он теснее прижал ее к себе, еще теснее, чем в танце.
Они опять танцевали, медленно, не отпуская друг друга ни на секунду – просто прижимаясь друг к другу. Они не разговаривали, просто стояли так, покачиваясь, в каком-то оцепенении – и волосы ее, думал Фитц, пахли летними травами.
Ему нельзя думать о подобных вещах! Надо поскорее вернуться на «Фиесту», до того, как он сваляет дурака.
– Пора домой, – сказал он тихо.
– О-о-ох. – Ее легкий вздох дал ему понять, насколько ей не хочется этого, но Фитц не мог позволить себе уступить. Он подозвал официанта и заплатил по счету.
Когда Рори со своей компанией прибыл в «Каррибиан Пепперпот», там уже было полно народу. Он был в отличном настроении, действительно, в отличном. Ему казалось, что он в жизни так не веселился, но тут-то это и случилось. Он увидел Дженни Хавен. И тут он струсил.
Дирк заметил, как побелело лицо Рори, и не мог понять, в чем дело. Неужели у этого ублюдка сейчас начнется сердечный приступ?
Рори схватил его трясущейся рукой.
– Это она, Дирк, о, Боже, это действительно она! О, Господи, что мне делать? Это же Дженни, Дирк. Ты же сам видишь… а, может быть, ее вижу только я? Она же призрак, теперь она будет преследовать меня, о, Господи!
– Заткнись, Рори, – рявкнул на него Дирк, – не будь идиотом. Дженни умерла. Ты разве не знаешь, кто это? А, ты ведь был слишком занят, чтобы пойти на похороны Дженни? Это Венеция Хавен, дочь Дженни.
– Ее дочь? – Рори рассмеялся, и его неестественный смех прозвучал диссонансом и веселой музыке, и оживленным веселым лицам в переполненном народом ночном клубе. О, Боже, он и не знал, что она так похожа на Дженни. – Ну да, конечно же. – Он взял себя в руки, одернул пиджак, пригладил волосы. Его сразу же узнали и приветствовали радостными криками.
– Пойду поздороваюсь, – как бы между прочим заметил он Дирку, – в память того, что было… ну, ты понимаешь… ради Дженни.
– Да, конечно, – сказал Дирк, – обязательно, Рори, в память о прошлом это надо сделать.
Фитц почувствовал, как напряглась Венеция, увидев, как к ним приближается красивый молодой человек. Может быть, она была с ним знакома?
– Привет, Венеция, – сказал Рори, протягивая руку. – Я старый друг твоей матери.
– Я знаю, кто вы такой. – Венеция проигнорировала протянутую руку, и Рори, чувствуя неловкость, поднял ее к голове, как бы приглаживая волосы.
Фитц внимательно смотрел на нее. Что-то здесь было не так, она говорила совершенно ледяным тоном, и голос ее слегка дрожал.
– Я только хотел сказать, понимаешь, я хотел сказать, что мне очень жаль бедняжку Дженни, для тебя это, наверное, был страшный удар.
– Да, для нас троих. Спокойной ночи, мистер Грант.
Венеция прошла мимо него, оставив его стоять посередине зала. Вот дрянь, подумал Рори сердито, злючка, вроде своей матери.
– Эй, пошли, ребята, – крикнул он, – пошли устроим шоу прямо здесь. Теперь Челси здесь хозяин! – Схватив Шелли за руку, он потянул ее на круг под восхищенные аплодисменты присутствующих.
Фитц молча уселся в машину рядом с Венецией, ожидая, что она заговорит. Она не плакала, она просто сидела, но он чувствовал, что она вся дрожит.
– Простите меня, – наконец произнесла она, – но я не ожидала этого… то есть, я не думала, что встречу здесь Рори Гранта.
– Так ты его знаешь? – У Фитца сложилось впечатление, что они встретились впервые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
– Индия у нас оптимист. Ей наплевать на деньги, она переживала только из-за того, что случилось с мамой. Она жила в Риме и работала на художника по интерьеру – Фабрицио Пароли, но, когда я разговаривала с ней в последний раз, она жила на побережье где-то около Позитано – Фабрицио поручил ей руководить перестройкой дома. Семейство Монтефьоре хочет превратить свой особняк в гостиницу. Индия страшно увлеклась этой работой, и мне показалось, что она рада сбежать из Рима, уж очень надоели ей газетчики после смерти Дженни. Мне кажется, она рада, что ненадолго уехала – и от Фабрицио тоже.
– М-м-м? – Фитц чуть приподнял бровь, и Венеция почувствовала, как краснеет.
– Дженни всегда говорила, что я слишком много болтаю, – со смехом сказала она, – но, честное слово, я никогда не говорила о матери – во всяком случае, так, как сегодня, ни с кем. Даже с Морганом.
Он так увлекся ею, что совершенно позабыл о Моргане.
– Ну, хватит о грустном, – сказал он весело, – сейчас закажем десерт, а потом… – Он посмотрел на часы. Одиннадцать. Гости Раймунды все еще там, веселятся вовсю. – Может быть, немного потанцуем?
Она просияла.
– Потанцевать? С огромным удовольствием. Почему, думал Фитц, он чувствовал себя так, как будто предложил ей что-то особенное? У нее был какой-то чудный талант смотреть даже на самые мелкие знаки внимания, как на благодеяние. Очевидно, это ее английское воспитание. Но ему это нравилось.
Когда они приехали в «Каррибиан Пепперпот», там вовсю веселились, танцы были в самом разгаре. Взяв Венецию за руку, Фитц провел ее через полутемную комнату к столу в уголке. Глупо, подумал он, но ему совершенно не хотелось отпускать ее руку, такую маленькую и такую мягкую.
Официант принес напитки, и музыка заиграла что-то более спокойное, под всплески разноцветных огоньков. Сжав ее пальцы, он наклонился и чуть коснулся губами ее ладони.
– Разрешите пригласить вас, Венеция Хавен? – спросил он.
Она понимала, что это глупо, но не могла преодолеть желание все время ощущать его губы на своей коже, чтобы он целовал ее руку еще и еще. Так, почти в обнимку, они прошли на танцевальный пятачок, и, когда он прижал ее теснее, она положила ему руки на плечи так, как она это делала, танцуя с Морганом.
Просто ерунда какая-то, твердил себе Фитц, ласково прижимая ее к себе. Она ведь еще ребенок, она – подруга Моргана. Он ведь знал это, но почему тогда так сильно бьется его сердце? И почему больше всего на свете ему хочется покрыть поцелуями эту светлую головку? Он чувствовал ладонями ее тонкую фигурку, а взглянув вниз, па ее лицо, заметил золотистые кончики ресниц ее закрытых глаз. Казалось, она была погружена в какой-то волшебный сон, он чувствовал жар ее юного тела. Наверное, это медленная томная музыка, говорил он себе, это просто безумие, безумие. Ведь сейчас он хочет только одного: обнимать ее, любить ее. Нет, нельзя, проклятое наваждение южной ночи, выпитого вина, медленной сладострастной музыки – и еще его воспоминания о Дженни. Он, наверное, все еще любил Дженни…
Музыка оборвалась, и он провел ее к их столику. Она не отпускала его руку, и глаза их встретились. Прикосновение его пальцев вызывало в ее теле дрожь, как от легких электрических разрядов, она также чувствовала трепет его ладоней, обхвативших ее кисть, но ей этого было мало, она опять хотела почувствовать его объятия, она хотела, чтобы он теснее прижал ее к себе, еще теснее, чем в танце.
Они опять танцевали, медленно, не отпуская друг друга ни на секунду – просто прижимаясь друг к другу. Они не разговаривали, просто стояли так, покачиваясь, в каком-то оцепенении – и волосы ее, думал Фитц, пахли летними травами.
Ему нельзя думать о подобных вещах! Надо поскорее вернуться на «Фиесту», до того, как он сваляет дурака.
– Пора домой, – сказал он тихо.
– О-о-ох. – Ее легкий вздох дал ему понять, насколько ей не хочется этого, но Фитц не мог позволить себе уступить. Он подозвал официанта и заплатил по счету.
Когда Рори со своей компанией прибыл в «Каррибиан Пепперпот», там уже было полно народу. Он был в отличном настроении, действительно, в отличном. Ему казалось, что он в жизни так не веселился, но тут-то это и случилось. Он увидел Дженни Хавен. И тут он струсил.
Дирк заметил, как побелело лицо Рори, и не мог понять, в чем дело. Неужели у этого ублюдка сейчас начнется сердечный приступ?
Рори схватил его трясущейся рукой.
– Это она, Дирк, о, Боже, это действительно она! О, Господи, что мне делать? Это же Дженни, Дирк. Ты же сам видишь… а, может быть, ее вижу только я? Она же призрак, теперь она будет преследовать меня, о, Господи!
– Заткнись, Рори, – рявкнул на него Дирк, – не будь идиотом. Дженни умерла. Ты разве не знаешь, кто это? А, ты ведь был слишком занят, чтобы пойти на похороны Дженни? Это Венеция Хавен, дочь Дженни.
– Ее дочь? – Рори рассмеялся, и его неестественный смех прозвучал диссонансом и веселой музыке, и оживленным веселым лицам в переполненном народом ночном клубе. О, Боже, он и не знал, что она так похожа на Дженни. – Ну да, конечно же. – Он взял себя в руки, одернул пиджак, пригладил волосы. Его сразу же узнали и приветствовали радостными криками.
– Пойду поздороваюсь, – как бы между прочим заметил он Дирку, – в память того, что было… ну, ты понимаешь… ради Дженни.
– Да, конечно, – сказал Дирк, – обязательно, Рори, в память о прошлом это надо сделать.
Фитц почувствовал, как напряглась Венеция, увидев, как к ним приближается красивый молодой человек. Может быть, она была с ним знакома?
– Привет, Венеция, – сказал Рори, протягивая руку. – Я старый друг твоей матери.
– Я знаю, кто вы такой. – Венеция проигнорировала протянутую руку, и Рори, чувствуя неловкость, поднял ее к голове, как бы приглаживая волосы.
Фитц внимательно смотрел на нее. Что-то здесь было не так, она говорила совершенно ледяным тоном, и голос ее слегка дрожал.
– Я только хотел сказать, понимаешь, я хотел сказать, что мне очень жаль бедняжку Дженни, для тебя это, наверное, был страшный удар.
– Да, для нас троих. Спокойной ночи, мистер Грант.
Венеция прошла мимо него, оставив его стоять посередине зала. Вот дрянь, подумал Рори сердито, злючка, вроде своей матери.
– Эй, пошли, ребята, – крикнул он, – пошли устроим шоу прямо здесь. Теперь Челси здесь хозяин! – Схватив Шелли за руку, он потянул ее на круг под восхищенные аплодисменты присутствующих.
Фитц молча уселся в машину рядом с Венецией, ожидая, что она заговорит. Она не плакала, она просто сидела, но он чувствовал, что она вся дрожит.
– Простите меня, – наконец произнесла она, – но я не ожидала этого… то есть, я не думала, что встречу здесь Рори Гранта.
– Так ты его знаешь? – У Фитца сложилось впечатление, что они встретились впервые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103