Замерзшая, несчастная, Роуз Рейли вошла в темный молчаливый дом, в котором она жила вместе с
Керли. В гостиной, когда-то такой уютной, она зажгла все лампы, чтобы в комнате и на душе у нее стало светлее.
Это не помогло.
В углах комнаты прятались тени. Тоска саваном окутывала сердце.
Роуз Рейли не могла больше этого выносить. И она сделала единственное, что могла. Снова надела свой желтый плащ, поспешила к двери и вышла из дома на Валехо-стрит, оказавшись опять в холодной дождливой ночи.
Быстро — насколько позволяли ее танцевальные туфли на высоких каблуках — окрыленная надеждой, Роуз Рейли в волнении шла обратно в сторону Пасифик-стрит. Там она свернула и поспешила вниз, к заливу, где на Драмм-стрит стоял давно заброшенный портовый склад.
В груди Роуз сильно колотилось сердце, у нее перехватило дух, когда она нырнула в полутемное, промозглое, ветхое здание. Она проскользнула в темноте незамеченной и села (на импровизированную скамью за столбом в задних рядах. На стоящем неподалеку деревянном столе был огромный котел с кофе, несколько буханок хлеба, горшочки с маслом и нарезанная ветчина.
Фонари бросали рассеянный свет на немногочисленных прихожан. С десяток мужчин и пара-другая женщин сидели там и сям на импровизированных сиденьях; некоторые из них крепко спали, громко храпя во сне. Другие смотрели не мигая и с открытым ртом слушали мужчину, тихо говорящего что-то с кафедры.
Широко открытые глаза Роуз были прикованы к высокому, внушительного вида проповеднику.
Там, на кафедре, стоял ее стройный, милый, рыжеволосый Керли. Он выглядел по-другому. Старше. Серьезнее. Но все такой же красивый, очень красивый.
Керли носил теперь отличительную синюю униформу армии. Его брюки и куртка хорошо сидели на высокой, худощавой фигуре. Стоячий воротничок его форменной куртки был украшен ярко-красной полоской. На широкой груди красовалась сверкающая серебром буква «S», в которой отражался свет фонарей. Он был без шляпы, и его огненно-рыжие спутанные кудри падали на лоб все так же по-мальчишески дерзко, как она помнила.
В поднятой правой руке Керли держал святую Библию. Как зачарованная, влюбленная в него девушка благоговейно слушала майора Керли Монтгомери, говорившего ровным, уверенным голосом. Со спокойной убежденностью он пытался донести до собравшихся послание надежды и утешения. Он внушал каждой одинокой душе, оказавшейся в этот прохладный дождливый вечер в сумрачном портовом пакгаузе, что всемогущий Господь желает и готов простить всякому его грехи.
Роуз дождалась, пока взволнованная проповедь окончилась, немногочисленная паства была накормлена и пакгауз почти опустел. Тогда она робкими, неуверенными шагами пошла по центральному проходу к кафедре.
Керли собрал свои записи, положил их во внутренний нагрудный карман. Он погасил лампу на кафедре и сошел вниз с возвышения.
Он поднял глаза и увидел ее. Восхитительное видение, приближающееся к нему из темноты. Он взглянул на нее украдкой. В груди бешено застучало сердце. Его юношеское лицо расплылось в широкой улыбке, и голубые глаза засверкали от радости. Он поспешил ей навстречу, взял обе ее руки в свои.
— Роуз, — произнес он голосом, прерывающимся от волнения, — ты пришла. Хвала Создателю.
Вся дрожа, Роуз спросила с ребяческой искренностью:
— Керли, майор Монтгомери, могут ли быть прощены мои прегрешения?
— Прощены и забыты, — мягко уверила ее капитан Кей, выходя из тени, чтобы присоединиться к паре. — Полностью смыты. Как будто их никогда и не было. Роуз, я капитан Кей Монтгомери, сестра Керли. — Кей улыбнулась хорошенькой женщине с каштановыми волосами, с чувством сжала ее руку и добавила: — Надеюсь, что скоро я стану и вашей сестрой.
— А почему бы и не сегодня? — спросил Керли, обхватив Роуз за талию длинными руками и прижимая ее спиной к своей широкой груди. Его губы оказались прямо у нее над ухом, и он произнес: — Выходи за меня замуж, Роуз Рейли. Прямо сейчас. Сегодня вечером.
Роуз радостно закивала головой, а капитан Кей засияла от счастья и гордости.
Еще один триумф армии Бога.
Но и у дьявола были свои преданные войска.
Ник Мак-Кейб был обнаженным, как Адам.
Ник лежал, небрежно растянувшись на мягкой постели с шелковыми простынями в большой, красиво обставленной спальне с высоким потолком.
Шикарный, прекрасной работы гарнитур состоял из мебели в стиле Чарльза X — стола, банкеток и кресел. Наискосок от кровати, на мраморной консоли эпохи Регентства, висело позолоченное венецианское зеркало. Свисающая с потолка люстра из ртутного стекла, как через призму, отбрасывала мягкий свет на элегантную комнату, сделанную на заказ кровать и обнаженного мужчину.
Великолепные занавеси, обрамляющие живописный вид на город и залив, слегка колыхались от прохладного осеннего бриза позднего сентябрьского вечера. Медового цвета стены, а также обилие золота и серебра в украшениях столов, кресел, канделябров и на картинных рамах придавали просторной спальне по-настоящему роскошный вид.
Гладкая смуглая кожа, хорошо развитые мускулы и великолепно очерченные линии обнаженного тела делали лежащего мужчину похожим на изваяние. Присутствие голого мужчины здесь, на сверкающей белизной постели, придавало этой изысканной комнате законченный вид.
На одном из позолоченных ночных столиков у кровати стояло серебряное ведерко с бутылкой охлажденного во льду французского шампанского. Стоявший на другом столике бюст Афины, богини мудрости, был повернут так, что она могла обозревать возлежащего на постели.
Или лежащих.
Мудрой Афине было хорошо видно, что смуглый, обнаженный Адонис, лежащий один на постели, был чем-то озабочен, рассеян, несмотря на то что к нему по пушистому исфаханскому ковру босиком шла его прелестная белокурая подруга.
Ник Мак-Кейб лежал обнаженным в большой белой кровати Адель Паккард в ее особняке на Сакраменто-стрит, что на вершине холма Ноб-Хилл. Адель не была совершенно обнаженной. Но пока она приближалась к Нику, ее невероятно соблазнительная ночная сорочка почти не оставляла простора для фантазий.
Сшитое из мерцающего китайского шелка, не уступающего в белизне ее распущенным волосам, легкое одеяние было распахнуто спереди и прихвачено поясом вокруг тонкой талии Адель. Прелестная сорочка доходила до пола, но имела длинные разрезы с каждой стороны, открывающие ее роскошное тело.
Когда она шла, дразняще-соблазнительная сорочка обнажала ее длинные стройные ноги, выпуклые бедра, часть груди. И даже больше.
Адель намеренно сделала круг по большой комнате, исполняя свой ночной ритуал. Она расчесала перед венецианским зеркалом длинные серебристо-белокурые волосы. Она медленно, осторожно втирала смягчающий крем в кожу стройных рук и ног, чувственно выгибаясь и потягиваясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96