Я не из тех женщин, кого мужчины готовы видеть в числе знакомых своих жен. Даже куртизанок принимают более охотно в светских гостиных.
Эллиот не питал иллюзий относительно великодушия своего брата. Для Хейдена Федра Блэр была незначительной уступкой в переговорах, позволившей ему выиграть гораздо больше.
Но он не собирался признаваться в этом Федре.
– Хейден никогда не был рабом условностей. Он хочет, чтобы Алексия была счастлива. К тому же считает, что дружба с вами не представляет для нее опасности.
– Если он так считает, значит, любовь затмила ему разум. Я не осуждаю отцов и мужей, которые не желают принимать меня в своих домах. Будь я на их месте, поступила бы точно так же.
Он не видел ее лица, только макушку головы, прижимавшейся к его плечу. В утреннем свете ее волосы казались скорее золотыми, чем рыжими. Федра не хотела, чтобы ее жалели из-за одинокого детства. И не ожидала, что мир изменится, чтобы приспособиться к таким, как она. Она всего лишь хотела, чтобы ее оставили в покое и позволили жить в соответствии с ее убеждениями.
От осознания этого на сердце Эллиота потеплело, сделав ощущение умиротворения, в котором он пребывал, более полным. К сожалению, это означало, что ему будет еще труднее расстаться с Федрой.
– Лорд Эллиот! – раздался голос Кармелиты.
Она не стала подниматься в башню, а предпочла окликнуть их снаружи. Кто-то из женщин нарушил их уединение рано утром, и теперь они старались не повторить эту оплошность.
Эллиот поднялся и подошел к окну. Пять пожилых женщин, собравшихся вокруг Кармелиты, что-то обсуждали, наблюдая за окрестностями.
– Лорд Эллиот, сюда идет синьор Гринвуд. – Кармелита указала вдаль, где у подножия утеса находился мужской лагерь.
Матиас шел мимо причала, у которого теснились рыбачьи лодки. Доносившийся из города шум напомнил Эллиоту, что сегодня праздник Сан-Джованни и по этой причине рыбаки не вышли в море. Матиас перекинулся парой слов с мужчинами, сторожившими подходы к башне, и они позволили ему пройти. Заметив в окне Эллиота, он помахал ему рукой. Улыбка и бодрая походка свидетельствовали о том, что у него хорошие новости.
Он поклонился Кармелите и ее соратницам, затем поднял глаза на Эллиота:
– Вы должны меня благодарить, Ротуэлл. Я с таким блеском провел переговоры, что заслуживаю зачисления на дипломатическую службу.
– Вы уговорили этого болвана прекратить безобразие? – поинтересовалась Кармелита.
– Я добился компромисса. Думаю, этого достаточно, чтобы ваши услуги, дорогие дамы, больше не понадобились.
Кармелита объяснила ситуацию остальным женщинам, но встретила некоторое сопротивление с их стороны. После непродолжительного спора ей удалось одержать верх, и ее соратницы направились к городу.
– Я поднимусь и все объясню, – сказал Матиас, прежде чем скрыться под козырьком, нависавшим над входом в башню.
Эллиот повернулся к Федре. Она выглядела как всегда, сдержанная, гордая и необычная. Черное платье прикрывало тело, которым он обладал несколько часов назад. Она нагнулась и расправила одеяло на соломенном матрасе, уничтожив наиболее очевидные следы ночных событий.
– Мне следовало поддаться искушению и разбудить вас раньше, – сказал он. – Подобная ночь не должна была кончиться так внезапно.
Она нервно улыбнулась:
– Внезапно или постепенно, она бы все равно закончилась.
Эллиот мог бы многое сказать в ответ на эту реплику, но с лестницы доносились шаги Гринвуда. В следующее мгновение появились его седые волосы и улыбающееся лицо.
– Я принес ключ от вашей тюрьмы, мисс Блэр. Чтобы он сработал, необходимо, чтобы вы немедленно покинули Позитано.
Глава 12
– Я полночи накачивал Тарпетту вином, – сообщил Матиас. – Пытался убедить его, что он рискует вызвать неудовольствие короля, устроив международный скандал с участием английского аристократа.
– Надеюсь, разумные доводы оказались более весомыми, чем угрозы, – заметила Федра.
Ей следовало бы радоваться, но вместо этого ее мучила мысль, что в очередной раз она будет обязана Эллиоту своей свободой. Несмотря на прошлую ночь, придавшую ему ореол романтического спасителя, практичный мозг Федры высчитывал, насколько возрастет ее долг этому мужчине. Если дела пойдут в том же духе, он может предъявить счет, который ей не понравится.
– Сгодятся любые аргументы, лишь бы они подействовали, – произнес Эллиот, бросив на нее взгляд, говоривший: «Молчи, женщина, предоставь это дело мужчинам».
Матиас одарил ее успокаивающей улыбкой:
– Мисс Блэр, такие, как Тарпетта, весьма озабочены собственной гордостью и влиянием на окружающих. Единственный способ договориться с ним – это убедить его, что избранный им курс нанесет ущерб тому и другому.
– Если это сработало, так тому и быть. Я предпочла бы, чтобы с меня сняли эти нелепые обвинения, но готова удовольствоваться свободой и безопасностью.
– Что вы имели в виду, когда сказали, что она должна немедленно уехать? – поинтересовался Эллиот.
– Вы зайдете на виллу за вашими вещами, после чего вернетесь на причал и сразу же отплывете отсюда. – Матиас небрежно махнул в сторону корзин и одеяла: – Оставим это здесь. Я пришлю слуг, пусть заберут то, что найдут нужным, позже.
Прежде чем последовать за мужчинами, которые двинулись вниз по лестнице, Федра окинула помещение взглядом. Ночное очарование исчезло, и теперь оно выглядело так, как должно было выглядеть: сложенное из грубого камня убежище, предназначенное для защиты от нападения, слегка смягченное ее попытками создать уют, чтобы не чувствовать себя неприкаянной и уязвимой.
Она подозревала, что случившееся ночью было чисто женской реакцией на опасность. Ее никогда не привлекал образ рыцаря на белом коне, но ведь она никогда прежде не была в шкуре девицы, попавшей в беду.
Ее рациональный ум пытался разложить все по полочкам. В ярком свете дня ночное приключение казалось сном, который приятно вспоминать, но не более того. Тем не менее, когда она ступила на лестницу, Эллиот любезно и в то же время властно взял ее за руку и повел вниз, к выходу из башни.
Он проделал это так нежно, что сердце Федры дрогнуло, а пульс участился. В свете, лившемся в узкие бойницы башни, его красивое лицо выглядело почти так же, как прошлой ночью. Она даже ощутила легкое головокружение, изумляясь его способности изменять окружающую атмосферу и тому, как действует на нее его присутствие.
День выдался знойным и душным. Утренний бриз затих, и солнце раскрасило город яркими красками и густыми тенями. На подступах к мысу было пусто. Как и на пристани.
– Праздник в разгаре, – заметил Матиас. – Все на площади перед церковью.
– Давайте обойдем ее, – предложил Эллиот, обеспокоено хмурясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Эллиот не питал иллюзий относительно великодушия своего брата. Для Хейдена Федра Блэр была незначительной уступкой в переговорах, позволившей ему выиграть гораздо больше.
Но он не собирался признаваться в этом Федре.
– Хейден никогда не был рабом условностей. Он хочет, чтобы Алексия была счастлива. К тому же считает, что дружба с вами не представляет для нее опасности.
– Если он так считает, значит, любовь затмила ему разум. Я не осуждаю отцов и мужей, которые не желают принимать меня в своих домах. Будь я на их месте, поступила бы точно так же.
Он не видел ее лица, только макушку головы, прижимавшейся к его плечу. В утреннем свете ее волосы казались скорее золотыми, чем рыжими. Федра не хотела, чтобы ее жалели из-за одинокого детства. И не ожидала, что мир изменится, чтобы приспособиться к таким, как она. Она всего лишь хотела, чтобы ее оставили в покое и позволили жить в соответствии с ее убеждениями.
От осознания этого на сердце Эллиота потеплело, сделав ощущение умиротворения, в котором он пребывал, более полным. К сожалению, это означало, что ему будет еще труднее расстаться с Федрой.
– Лорд Эллиот! – раздался голос Кармелиты.
Она не стала подниматься в башню, а предпочла окликнуть их снаружи. Кто-то из женщин нарушил их уединение рано утром, и теперь они старались не повторить эту оплошность.
Эллиот поднялся и подошел к окну. Пять пожилых женщин, собравшихся вокруг Кармелиты, что-то обсуждали, наблюдая за окрестностями.
– Лорд Эллиот, сюда идет синьор Гринвуд. – Кармелита указала вдаль, где у подножия утеса находился мужской лагерь.
Матиас шел мимо причала, у которого теснились рыбачьи лодки. Доносившийся из города шум напомнил Эллиоту, что сегодня праздник Сан-Джованни и по этой причине рыбаки не вышли в море. Матиас перекинулся парой слов с мужчинами, сторожившими подходы к башне, и они позволили ему пройти. Заметив в окне Эллиота, он помахал ему рукой. Улыбка и бодрая походка свидетельствовали о том, что у него хорошие новости.
Он поклонился Кармелите и ее соратницам, затем поднял глаза на Эллиота:
– Вы должны меня благодарить, Ротуэлл. Я с таким блеском провел переговоры, что заслуживаю зачисления на дипломатическую службу.
– Вы уговорили этого болвана прекратить безобразие? – поинтересовалась Кармелита.
– Я добился компромисса. Думаю, этого достаточно, чтобы ваши услуги, дорогие дамы, больше не понадобились.
Кармелита объяснила ситуацию остальным женщинам, но встретила некоторое сопротивление с их стороны. После непродолжительного спора ей удалось одержать верх, и ее соратницы направились к городу.
– Я поднимусь и все объясню, – сказал Матиас, прежде чем скрыться под козырьком, нависавшим над входом в башню.
Эллиот повернулся к Федре. Она выглядела как всегда, сдержанная, гордая и необычная. Черное платье прикрывало тело, которым он обладал несколько часов назад. Она нагнулась и расправила одеяло на соломенном матрасе, уничтожив наиболее очевидные следы ночных событий.
– Мне следовало поддаться искушению и разбудить вас раньше, – сказал он. – Подобная ночь не должна была кончиться так внезапно.
Она нервно улыбнулась:
– Внезапно или постепенно, она бы все равно закончилась.
Эллиот мог бы многое сказать в ответ на эту реплику, но с лестницы доносились шаги Гринвуда. В следующее мгновение появились его седые волосы и улыбающееся лицо.
– Я принес ключ от вашей тюрьмы, мисс Блэр. Чтобы он сработал, необходимо, чтобы вы немедленно покинули Позитано.
Глава 12
– Я полночи накачивал Тарпетту вином, – сообщил Матиас. – Пытался убедить его, что он рискует вызвать неудовольствие короля, устроив международный скандал с участием английского аристократа.
– Надеюсь, разумные доводы оказались более весомыми, чем угрозы, – заметила Федра.
Ей следовало бы радоваться, но вместо этого ее мучила мысль, что в очередной раз она будет обязана Эллиоту своей свободой. Несмотря на прошлую ночь, придавшую ему ореол романтического спасителя, практичный мозг Федры высчитывал, насколько возрастет ее долг этому мужчине. Если дела пойдут в том же духе, он может предъявить счет, который ей не понравится.
– Сгодятся любые аргументы, лишь бы они подействовали, – произнес Эллиот, бросив на нее взгляд, говоривший: «Молчи, женщина, предоставь это дело мужчинам».
Матиас одарил ее успокаивающей улыбкой:
– Мисс Блэр, такие, как Тарпетта, весьма озабочены собственной гордостью и влиянием на окружающих. Единственный способ договориться с ним – это убедить его, что избранный им курс нанесет ущерб тому и другому.
– Если это сработало, так тому и быть. Я предпочла бы, чтобы с меня сняли эти нелепые обвинения, но готова удовольствоваться свободой и безопасностью.
– Что вы имели в виду, когда сказали, что она должна немедленно уехать? – поинтересовался Эллиот.
– Вы зайдете на виллу за вашими вещами, после чего вернетесь на причал и сразу же отплывете отсюда. – Матиас небрежно махнул в сторону корзин и одеяла: – Оставим это здесь. Я пришлю слуг, пусть заберут то, что найдут нужным, позже.
Прежде чем последовать за мужчинами, которые двинулись вниз по лестнице, Федра окинула помещение взглядом. Ночное очарование исчезло, и теперь оно выглядело так, как должно было выглядеть: сложенное из грубого камня убежище, предназначенное для защиты от нападения, слегка смягченное ее попытками создать уют, чтобы не чувствовать себя неприкаянной и уязвимой.
Она подозревала, что случившееся ночью было чисто женской реакцией на опасность. Ее никогда не привлекал образ рыцаря на белом коне, но ведь она никогда прежде не была в шкуре девицы, попавшей в беду.
Ее рациональный ум пытался разложить все по полочкам. В ярком свете дня ночное приключение казалось сном, который приятно вспоминать, но не более того. Тем не менее, когда она ступила на лестницу, Эллиот любезно и в то же время властно взял ее за руку и повел вниз, к выходу из башни.
Он проделал это так нежно, что сердце Федры дрогнуло, а пульс участился. В свете, лившемся в узкие бойницы башни, его красивое лицо выглядело почти так же, как прошлой ночью. Она даже ощутила легкое головокружение, изумляясь его способности изменять окружающую атмосферу и тому, как действует на нее его присутствие.
День выдался знойным и душным. Утренний бриз затих, и солнце раскрасило город яркими красками и густыми тенями. На подступах к мысу было пусто. Как и на пристани.
– Праздник в разгаре, – заметил Матиас. – Все на площади перед церковью.
– Давайте обойдем ее, – предложил Эллиот, обеспокоено хмурясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81