Постепенно он хоть и не перестал дичиться, но уже меньше боялся нас. Он так и не преодолел свою робость, но осмелел настолько, что не отводил глаз и отвечал, когда к нему обращались, а иногда даже слабо улыбался.
Надя и Эдвин были почти ровесники. В это было трудно поверить. И хотя я привыкла считать Надю малышкой, рядом с Эдвином она казалась почти взрослым человеком. Это она-то, такая миниатюрная.
Казалось, что Эдвин, его брат и сестра скроены по другой мерке, чем мы. И потому отличаются от нас ростом. Папа утверждал, что это результат недоедания.
Наде очень хотелось, чтобы Эдвин догнал ее в росте, поэтому она тайком пичкала его печеньем. Когда это обнаружилось, Свея была недовольна: Эдвину нужна совсем другая еда. Она забывала, что сама каждый день посылала его брату и сестре леденцы и другие сладости. Надя напомнила ей об этом, и Свея не нашлась что возразить. Однако попросила Эдвина не есть печенья. Теперь, когда Надя угощала его, он с серьезным видом мотал головой. Соблазнить его не удавалось. Он был послушным ребенком и иначе вести себя не мог. Флора постоянно твердила ему, что послушание – единственное спасение для детей бедняков.
Это было по меньшей мере странно, потому что сама Флора вовсе не отличалась смирением. Она не лезла за словом в карман. Но у детей и взрослых разные правила. Похоже, так было всегда.
Надя давно просилась обедать в кухне вместе с Эдвином, и наконец ей это разрешили. К тому времени Эдвин намного меньше стеснялся. И все прошло замечательно.
Нелепость этого состояла в том, что еда в кухне воспринималась нами как нечто обидное. Мы ели там только в наказание за плохое поведение во время обеда, пролитое молоко или еще что-нибудь в том же роде. Тогда нас отсылали в кухню, где мы должны были сидеть и мучиться угрызениями совести, как в школе, где провинившихся ставят в угол. Было обидно за горничных – к ним на кухню отправляли как в ссылку. Но для них-то кухня была местом ежедневной работы! Правда, они вряд ли обижались. А мама с папой об этом просто не задумывались. Иначе они никогда бы так не поступили – мои родители были очень щепетильны.
Эдвин сначала растерялся, когда Надя впервые оказалась напротив него за кухонным столом. Он удивленно смотрел на нее, но Надя уплетала суп за обе щеки и так непринужденно болтала, что он скоро освоился. К тому же рядом была Свея.
Перемена была довольно длинной, и Надя успевала еще поиграть с Эдвином. Она притаскивала в кухню игрушки, но мальчик боялся до них даже дотрагиваться. Лишь только Надя протягивала ему что-нибудь, Эдвин испуганно отступал. Он с интересом рассматривал все, что Надя ему показывала, но свои кулачки упрямо держал в карманах или крепко сцеплял руки за спиной. Может быть, он получил строгий наказ от Флоры – смотреть, но ничего не трогать.
Обычно дети играли около кухонного стола. Надя сидела на полу, Эдвин стоял. Было забавно наблюдать, как он все дальше и дальше пятился под стол. Скатерть свешивалась низко, и наконец он совсем скрывался под ней. Эдвин сидел там на корточках, чувствуя себя под скатертью в безопасности, и время от времени, как птенец, высовывая свою коротко стриженную голову, наблюдал за Надей. У нее были маленькие куклы, которые надевались на пальцы, и она часто разыгрывала перед ним представления. Тогда он забывал все на свете, глаза его округлялись, он слегка приоткрывал рот и бесшумно двигал губами; его маленькие кулачки появлялись из карманов брюк. Он размахивал ими, путаясь в бахроме скатерти. Случалось даже, малыш громко смеялся, увлекаясь игрой.
Иногда Каролина читала детям сказки. Надя слушала сказки часто и любила их, а у Эдвина от удивления глаза становились как два бездонных колодца. Время от времени его маленькое лицо озарялось улыбкой и тогда казалось удивительно мудрым. О чем он думал в эту минуту, не знал никто, но Свея тихо подходила и молча гладила его по стриженой макушке.
Однажды Эдвин не пришел на большой перемене.
Начался переполох. Свея торопливо оделась и бросилась в школу. Там Эдвина тоже не было. Он сегодня вообще не приходил. Свея снова побежала домой и отпросилась у мамы на несколько часов, чтобы немедленно отправиться к Флоре и выяснить, в чем дело. Мама дала Свее с собой немного фруктов, и она поспешила в дорогу.
Эдвин лежал в постели. У него был жар. Теперь он, разумеется, некоторое время не сможет посещать школу. Свея не знала, как ей быть. Неужели оставлять бедняжку в этом беспорядке? Где все грязно, все кое-как. Именно сейчас, когда он так нуждается в ее заботе. Не лучше ли пока забрать его к нам? Он мог бы жить в комнате Свеи, она ухаживала бы за ним, как за собственным ребенком.
Свея попросила разрешения у Флоры, но, естественно, получила решительный отказ. Разговор закончился ссорой. Флора выставила Свею, раз и навсегда запретив ей появляться у себя в доме.
Свея вернулась домой в крайнем волнении: Эдвину нужно отнести лекарство от кашля и многое-многое другое, но Флора ее и слушать не будет – запустит этим лекарством ей в голову, и весь разговор. Она же совсем взбесилась. Настоящая мегера! Да еще, чего доброго, запретит Эдвину бывать у нас после выздоровления. «В таком случае придется мне пойти и вразумить ее, – сказала мама. – Ведь речь идет о здоровье ребенка. Когда она успокоится, сама поймет это».
Но Свея считала, что Флора меньше всего думает о своем больном ребенке. В конце концов туда отправилась Каролина; она принесла лекарство и была впущена в дом. Ведь что ни говори, а Флора вряд ли хотела окончательно поссориться с нами и лишиться корзин с провизией, содержимое которых теперь, во время болезни Эдвина, стало особенно разнообразным. Свея даже купила игрушки для него и двоих других детишек. Ее забота была трогательной – они ни в чем не должны нуждаться.
Прежде Свея всегда утверждала, что игрушки – пустое дело. Когда она была маленькой, никому и в голову не приходило так баловать детей и они нисколько от этого не страдали. Теперь Свея думала иначе.
Болезнь Эдвина затянулась. Мы тревожились, потому что, по словам Каролины, жар усиливался и мальчик начал бредить. Свея вся извелась.
У нас был доктор, которого мы приглашали, если в семье кто-то заболевал. Он был старенький, мы все ему очень доверяли. Вот Свея и попросила послать за ним. Она хотела поехать вместе с доктором, надеясь, что при нем Флора не осмелится ее выгнать.
Папа позвонил доктору. Он приехал, Свея села к нему в коляску, и они отправились в путь. Он вез с собой докторский саквояж, Свея, как всегда, корзину со всем необходимым для Эдвина и других малышей.
О том, что было дальше, мы узнали от Свеи. По-видимому, Флора, увидев экипаж в окно, сильно испугалась. Даже со страху забыла про свою неприязнь к Свее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60