– Я нахожу все ослепительным, сказочным, чудесным…
– Не обольщайся, малыш! Знаешь, драгоценности здесь фальшивые и протухшее мясо скрыто под кружевами, а за роскошью прячется нищета. Ты воображаешь, будто все эти ручки, которые ко мне тянулись, все рожицы, что мне улыбались, все умильные взоры, обращенные ко мне, объясняются расположением дамочек к моей особе…
– По крайней мере, они все были вам так рады, что я подумал…
– Все это ради денег, которые я им одалживаю под сто процентов в месяц с правом пользоваться их особами, когда мне захочется. Да, мой мальчик, все знают здесь, что дядюшка большой сластолюбец, известный развратник, который зарится только на самых хорошеньких, самых шикарных. Дядюшка, месье Тьери, собирает со всех этих дамочек гораздо больше того, что тратит на них граф Мондье, и должен тебе признаться, что из графа и дядюшки большинство девиц предпочитает вовсе не щедрого дворянина. Двойная жизнь и есть моя настоящая жизнь, кроме той ее части, о которой ты не знаешь.
Бамбош был совершенно потрясен новым воплощением своего учителя. Он безгранично восхищался изобретательностью загадочного человека, его обдуманной, изощренной развратностью, способностью в разных обличиях удовлетворять свою ненасытную похоть.
Дядюшка, в свою очередь, позволил Бамбошу еще три часа наслаждаться собственным новым положением, представив его разным женщинам и призывая их в недвусмысленных выражениях к благосклонности к нему. После чего сказал:
– Мы ведь пришли сюда, чтобы работать. Не правда ли, мой мальчик? Так начнем же.
Посмотрев на отошедшего от игорного стола джентльмена после того как тот совершенно продулся, граф позвал:
– Месье де Мальтаверн!
– Что вам угодно, дядюшка?
– Не будете ли вы так добры уделить мне пять минут для частного разговора? При этом мы сделаем исключение для моего племянника Бернара де Шамбое, которого я вам представлял. Побеседуем втроем.
– К вашим услугам, дядюшка.
– Так как дело очень серьезное, давайте поищем уединенное местечко.
Они поднялись в комнату, куда никто наверняка не зашел бы: в ней были свалены разные старые стулья, ненужные занавеси и другой хлам.
Граф Мондье в обличии месье Тьери без всяких предисловий сказал:
– Господин барон де Мальтаверн, один человек мне очень мешает.
– Смею надеяться, это не я.
– Нет, разумеется, не вы. Зато вот он мешает мне до такой степени, что я рассчитываю именно на вас, чтобы от него избавиться.
Ги отшатнулся и воскликнул:
– Вы хотите заставить меня убить кого-то?!
– Да, и очень скоро.
– Вы с ума сошли.
– Совсем нет. Тот, кого я приговорил к смерти и которого должны убить вы, – князь Березов. Надо, чтобы он умер завтра или послезавтра самое позднее. Вам известно, что вчера у него в доме скоропостижно скончалась монахиня… выпила яд, предназначенный для него. Это мой племянник, который здесь перед вами, дал маху…
– И вы спокойно рассказываете… Значит вы мерзавец… бандит… убийца…
– Да! А вы станете моим сообщником… Нашим сообщником.
– Довольно, месье!.. Если это шутка, то очень дурного вкуса и вы слишком ее затянули!
– Я никогда не шучу, когда речь идет о серьезных вещах.
– Итак, вы говорите серьезно?
– Совершенно серьезно.
– Тогда разрешите мне удалиться… присутствие убийц…
Дядюшка прервал смехом возмущенную тираду:
– Мальчик мой, вы глупы…
– Вы называете меня «мой мальчик»… меня?..
– Месье де Мальтаверн, может быть, вам хочется отдохнуть в Гвиане?
– Что вы хотите этим сказать?
– Да, там есть очень хороший пляж, его часто посещают каторжане, когда судьи посылают их жить в этот благодатный край для поправки здоровья… Для безопасности так называемого общества… Публика довольно разнообразная… Вы будете там представителем высшего общества…
Ги де Мальтаверн почувствовал себя не совсем комфортно: совесть его трудно было назвать безупречно чистой, а чертов дядюшка смотрел на него весьма проницательными глазами через очки в золотой оправе.
Все же барон гордо выпрямился и проговорил:
– А если я откажусь от вашего предложения?
– Скажите правильнее, от приказания, – проговорил дядюшка голосом, какого Мальтаверн до сих пор у него не знал.
– Пусть приказания, я не стану препираться из-за выражений.
– Тогда, к великому сожалению, я вынужден буду послать прокурору Республики гербовые бумаги, называемые ордерами, подписанные бароном Мальтаверном и адресованные господину Тьери, которого здешние дамы называют дядюшкой.
– А затем? – спросил барон бледнея.
– Бумаги, переданные вами господину Тьери…
– Они фальшивые!
– Совершенно верно. И подлог совершили вы… мой мальчик. А учинивших подлог отправляют на каторгу.
– Обязательства были оплачены в срок.
– Деньгами, нечестно выигранными в карты. Это, конечно, не имеет значения, но я принял меры предосторожности и сфотографировал бумаги, и если у вас остались оригиналы, то у меня имеются фотокопии, которые любое должностное лицо признает равнозначными оригиналу. Это еще не все; я располагаю кучей документов, которые, если их обнародовать, окажутся весьма опасны для вас. Поэтому не протестуйте и слушайтесь. Ваша судьба у меня в руках.
Бамбош, очень заинтересованный, не пропустил ни одного слова из разговора. Он восхищался своим хозяином, о двойственности персоны которого знал, может быть, только он один. «Каков человек!.. С таким учителем я далеко пойду!»
Ги де Мальтаверн проговорил голосом, дрожавшим от бессильного гнева:
– Так что я должен делать?
– Рад, что вы образумились, вы послужите мне не без пользы для себя.
– Еще раз спрашиваю, что я должен делать? – спросил Ги, для него этот разговор, да еще в присутствии третьего лица, был настоящей пыткой.
– А вот что: когда кончится это празднество, вы пойдете с моим племянником Бернаром де Шамбое к вам домой и поселите его у себя. Будете его кормить, поить и снабжать папиросами. Устроите его в удобной комнатке с окнами, выходящими на дом Березова. Остальное будет его делом.
– Это все?
– Может быть. Если же мой племянник снова промахнется – надо и это предусмотреть, – тогда вы придете на помощь. Ведь вы не боитесь дуэли со шпагой или с пистолетами? Решительно ни с кем не боитесь драться?
– Ни с кем, – мрачно подтвердил барон.
– Тогда дело обстоит просто: спровоцируйте Березова на поединок и уложите его.
– Я должен ему пятьсот луидоров, проигранных в карты под честное слово. Он не станет со мной драться.
Дядюшка достал бумажник, вынул из него десять купюр по тысяче франков и протянул их барону.
– Вот вам, чтобы уплатить долг, – сказал он холодно. – Если ухлопаете князя, столько же будет и для вас.
Понимая, что деваться ему некуда, Мальтаверн взял ассигнации, положил в карман и склонил голову, то ли в знак согласия, то ли чтобы скрыть выражение стыда на лице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116