Парочка вновь собралась в единое целое и рванула вперед, но теперь только неслыханная удача могла привести ее к финишу первой. Леллиус сокрушенно покачал головой и тупым концом стилоса заровнял на восковой дощечке один из номеров.
– Выигрываете? – поинтересовался Леффид.
Леллиус саркастически хмыкнул. Леффид улыбнулся и вгляделся в соревнующихся:
– Не очень-то у них праздничный вид, – сказал он, пытаясь отвлечь внимание собеседника. – Я ожидал большего.
– Мне кажется, устроители гонок относятся к Карнавалу с тем же мизантропическим сомнением, что и я, – сказал Леллиус. – Сколько длится этот карнавал – два дня?
Леффид утвердительно кивнул.
– А я уже устал от него. – Леллиус задумчиво поскреб стилосом за третьим ухом. – Сначала я думал уйти в отпуск на время праздника, но, конечно, мое присутствие оказалось обязательным. Подумать только! Целый месяц балаганного кривляния, визитов и топтания на сцене. – Леллиус вновь тяжело покачал головой. – Нечего сказать, удовольствие.
– Хм-м, – Леффид придвинулся к собеседнику. – Разве вы не натурал Тенденции “Забудь-Обо-Всем”, а, Леллиус?
– Я вступил в Тенденцию в надежде, что это сделает меня более… – Леллиус на мгновение задумался – … подвижным. Да, именно так, подвижным! Я надеялся, что естественный гедонизм таких людей, как вы, разбудит мою сонную флегматичную натуру. – Он вздохнул. – И по-прежнему не теряю надежды.
Леффид оглянулся по сторонам.
– Мы здесь одни, Леллиус?
Леллиус хмыкнул.
– Мой канцелярист-ассистент Номер Три (а попросту – Кант) сейчас, думаю, посещает отхожие места, – прохрипел он, превозмогая одышку. – Сын от законного брака, вероятно, изобретает новые способы выбить из меня побольше денег. Супруга за полгалактики отсюда – если не дальше, – а моя очередная любовница осталась дома, поскольку не расположена. То есть не расположена к тому, что она называет “скучными гонками в птичнике и обезьяннике одновременно”. Так что, думаю, меня как никого другого можно сейчас назвать одиноким. А почему вы спрашиваете?
Леффид придвинулся еще ближе, сложив руки на маленьком вращающемся столике.
– Сегодня ночью я видел нечто странное.
– Эту молодую штучку с четырьмя руками? – подмигнул Леллиус одним из трех глаз. – Надо думать, и других анатомических деталей у нее оказалось в два раза больше.
– Ваше воображение безгранично, – сказал Леффид. – Если вас интересуют подробности, попросите у нее видеозапись. Ее дрон снимал нас в постели.
Леллиус снова хмыкнул и отпил из жестянки с коктейлем.
– Значит, дело не в ней. Что тогда?
– Мы точно одни? – еще раз уточнил Леффид заговорщическим шепотом.
Секунду Леллиус поглядел на него в недоумении.
– Да, мой нейродетектор отключен. Здесь я больше ничего не желаю ни видеть, ни слышать. Ну?
– Я покажу вам. – Леффид одновременно взял из вазочки салфетку и вытащил из кармана рубашки терминал, которым пользовался вместо нейродетектора. Он посмотрел на отметки на инструменте, словно пытаясь что-то вспомнить, затем пожал плечами и сказал:
– Хм-м, терминал: стань, пожалуйста, ручкой…
При помощи полученной таким образом ручки он изобразил на салфетке ряд ромбических иероглифов. Каждый состоял из восьми точек. Закончив, он развернул салфетку перед Леллиусом. Тот внимательно посмотрел на нее и перевел на Леффида вопрошающий взгляд.
– Весьма забавно, – прохрипел он. – И что это значит?
Леффид усмехнулся. Он постучал ручкой по одному из символов.
– Во-первых, это сигнал эленчей, поскольку построен восьмеричным кодом. Первый символ – сигнал 80S. Прочие шесть, почти наверняка, – согласно конвенции – координаты.
– В самом деле? – По интонации Леллиуса нельзя было сказать, что рисунок произвел на него впечатление. – И каково значение этих координат?
– Примерно 73 года отсюда, какое-то место в Верхнем Смерче.
– Ого, – Леллиус хмыкнул несколько громче прежнего, что, вероятно, означало удивление. – Всего шесть знаков для определения?..
– Базируется на последовательности 2-5-6, это легко, сказал Леффид, пожимая крыльями. – Однако самое интересное ГДЕ я увидел сигнал.
– Хм-м? – Леллиус снова глотнул из жестянки и повернулся к собеседнику.
– Я увидел этот сигнал на обшивке легкого крейсера, – понизив голос, сказал Леффид. – Он был вплавлен в броню. – Едва заметно между лезвий…
– Лезвий? – переспросил Леллиус.
Леффид помахал рукой.
– Декоративных. Если бы корабль не подошел так близко к яхте, я бы его ни за что не заметил. И самое интересное, что корабль, скорее всего, не знает о том, что у него светится на броне.
Леллиус некоторое время не сводил взгляда с салфетки.
Затем откинулся в кресле.
– Хм-м, – сказал он. – Ничего, если я включу нейродетектор?
– Не беспокойтесь, – сказал Леффид, – я уже выяснил, что корабль называется “Свирепая Целеустремленность” и прибыл вне расписания в док 807-6. У него небольшая неполадка с двигателем, но не думаю, что это как-то связано со шрамами на его обшивке. Что же касается локации сигнала: это где-то между звездами Кромфалет I/II и Эспери… чуть ближе к Эспери. И больше об этом ничего неизвестно.
Леффид отстучал команду на клавиатуре карманного терминала, и через некоторое время из прибора вырвался луч, мгновенно испепеливший салфетку дотла.
– Итак, – Леллиус выдержал паузу. – Видимо, у эленчей была проблема посложнее, чем та, с которой столкнулся этот корабль задир. – Он покачал головой. – Клановый флот – восемь кораблей – вышел отсюда сто дней назад в экспедицию. В область Смерча.
– Я помню, – подал голос Леффид.
– Имелись, – Леллиус говорил с расстановкой, – некоторые признаки, – так, слухи, – что с экспедицией не все в порядке.
– Ну, – сказал Леффид, опираясь ладонями в стол и собираясь встать с места, – может, это пустяки, но я думаю, стоит обратить на это внимание.
– Хорошо, – прохрипел Леллиус, все так же покачивая головой. – Вовсе необязательно усматривать здесь интерес Тенденции. Последний корабль, который заходил сюда, был судном Саббатиков. Неблагодарный трусливый нахал, моська, но мы могли продать его на Материк.
– Да, старый добрый Материк, – произнес Леффид. “Материк” было обычное в Тенденции обобщающее название для всего, что принадлежало к исконной Культуре. Он улыбнулся. – Ну, что ж…
Он расправил крылья, собираясь покинуть собеседника.
– Не хотите остаться? – иронически прищурился Леллиус. Могли бы заключить пари. Ставлю на то, что вы выиграете.
– Благодарю вас, но я, пожалуй, воздержусь. Сегодня вечером мне предстоит принять гостью, поэтому я должен почистить ножи и перышки.
– Ну, желаю приятно провести время.
– Надеюсь, ваше пожелание сбудется.
– Ах, проклятье! – вырвалось у Леллиуса, когда с нижних ярусов донесся стон трибун:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
– Выигрываете? – поинтересовался Леффид.
Леллиус саркастически хмыкнул. Леффид улыбнулся и вгляделся в соревнующихся:
– Не очень-то у них праздничный вид, – сказал он, пытаясь отвлечь внимание собеседника. – Я ожидал большего.
– Мне кажется, устроители гонок относятся к Карнавалу с тем же мизантропическим сомнением, что и я, – сказал Леллиус. – Сколько длится этот карнавал – два дня?
Леффид утвердительно кивнул.
– А я уже устал от него. – Леллиус задумчиво поскреб стилосом за третьим ухом. – Сначала я думал уйти в отпуск на время праздника, но, конечно, мое присутствие оказалось обязательным. Подумать только! Целый месяц балаганного кривляния, визитов и топтания на сцене. – Леллиус вновь тяжело покачал головой. – Нечего сказать, удовольствие.
– Хм-м, – Леффид придвинулся к собеседнику. – Разве вы не натурал Тенденции “Забудь-Обо-Всем”, а, Леллиус?
– Я вступил в Тенденцию в надежде, что это сделает меня более… – Леллиус на мгновение задумался – … подвижным. Да, именно так, подвижным! Я надеялся, что естественный гедонизм таких людей, как вы, разбудит мою сонную флегматичную натуру. – Он вздохнул. – И по-прежнему не теряю надежды.
Леффид оглянулся по сторонам.
– Мы здесь одни, Леллиус?
Леллиус хмыкнул.
– Мой канцелярист-ассистент Номер Три (а попросту – Кант) сейчас, думаю, посещает отхожие места, – прохрипел он, превозмогая одышку. – Сын от законного брака, вероятно, изобретает новые способы выбить из меня побольше денег. Супруга за полгалактики отсюда – если не дальше, – а моя очередная любовница осталась дома, поскольку не расположена. То есть не расположена к тому, что она называет “скучными гонками в птичнике и обезьяннике одновременно”. Так что, думаю, меня как никого другого можно сейчас назвать одиноким. А почему вы спрашиваете?
Леффид придвинулся еще ближе, сложив руки на маленьком вращающемся столике.
– Сегодня ночью я видел нечто странное.
– Эту молодую штучку с четырьмя руками? – подмигнул Леллиус одним из трех глаз. – Надо думать, и других анатомических деталей у нее оказалось в два раза больше.
– Ваше воображение безгранично, – сказал Леффид. – Если вас интересуют подробности, попросите у нее видеозапись. Ее дрон снимал нас в постели.
Леллиус снова хмыкнул и отпил из жестянки с коктейлем.
– Значит, дело не в ней. Что тогда?
– Мы точно одни? – еще раз уточнил Леффид заговорщическим шепотом.
Секунду Леллиус поглядел на него в недоумении.
– Да, мой нейродетектор отключен. Здесь я больше ничего не желаю ни видеть, ни слышать. Ну?
– Я покажу вам. – Леффид одновременно взял из вазочки салфетку и вытащил из кармана рубашки терминал, которым пользовался вместо нейродетектора. Он посмотрел на отметки на инструменте, словно пытаясь что-то вспомнить, затем пожал плечами и сказал:
– Хм-м, терминал: стань, пожалуйста, ручкой…
При помощи полученной таким образом ручки он изобразил на салфетке ряд ромбических иероглифов. Каждый состоял из восьми точек. Закончив, он развернул салфетку перед Леллиусом. Тот внимательно посмотрел на нее и перевел на Леффида вопрошающий взгляд.
– Весьма забавно, – прохрипел он. – И что это значит?
Леффид усмехнулся. Он постучал ручкой по одному из символов.
– Во-первых, это сигнал эленчей, поскольку построен восьмеричным кодом. Первый символ – сигнал 80S. Прочие шесть, почти наверняка, – согласно конвенции – координаты.
– В самом деле? – По интонации Леллиуса нельзя было сказать, что рисунок произвел на него впечатление. – И каково значение этих координат?
– Примерно 73 года отсюда, какое-то место в Верхнем Смерче.
– Ого, – Леллиус хмыкнул несколько громче прежнего, что, вероятно, означало удивление. – Всего шесть знаков для определения?..
– Базируется на последовательности 2-5-6, это легко, сказал Леффид, пожимая крыльями. – Однако самое интересное ГДЕ я увидел сигнал.
– Хм-м? – Леллиус снова глотнул из жестянки и повернулся к собеседнику.
– Я увидел этот сигнал на обшивке легкого крейсера, – понизив голос, сказал Леффид. – Он был вплавлен в броню. – Едва заметно между лезвий…
– Лезвий? – переспросил Леллиус.
Леффид помахал рукой.
– Декоративных. Если бы корабль не подошел так близко к яхте, я бы его ни за что не заметил. И самое интересное, что корабль, скорее всего, не знает о том, что у него светится на броне.
Леллиус некоторое время не сводил взгляда с салфетки.
Затем откинулся в кресле.
– Хм-м, – сказал он. – Ничего, если я включу нейродетектор?
– Не беспокойтесь, – сказал Леффид, – я уже выяснил, что корабль называется “Свирепая Целеустремленность” и прибыл вне расписания в док 807-6. У него небольшая неполадка с двигателем, но не думаю, что это как-то связано со шрамами на его обшивке. Что же касается локации сигнала: это где-то между звездами Кромфалет I/II и Эспери… чуть ближе к Эспери. И больше об этом ничего неизвестно.
Леффид отстучал команду на клавиатуре карманного терминала, и через некоторое время из прибора вырвался луч, мгновенно испепеливший салфетку дотла.
– Итак, – Леллиус выдержал паузу. – Видимо, у эленчей была проблема посложнее, чем та, с которой столкнулся этот корабль задир. – Он покачал головой. – Клановый флот – восемь кораблей – вышел отсюда сто дней назад в экспедицию. В область Смерча.
– Я помню, – подал голос Леффид.
– Имелись, – Леллиус говорил с расстановкой, – некоторые признаки, – так, слухи, – что с экспедицией не все в порядке.
– Ну, – сказал Леффид, опираясь ладонями в стол и собираясь встать с места, – может, это пустяки, но я думаю, стоит обратить на это внимание.
– Хорошо, – прохрипел Леллиус, все так же покачивая головой. – Вовсе необязательно усматривать здесь интерес Тенденции. Последний корабль, который заходил сюда, был судном Саббатиков. Неблагодарный трусливый нахал, моська, но мы могли продать его на Материк.
– Да, старый добрый Материк, – произнес Леффид. “Материк” было обычное в Тенденции обобщающее название для всего, что принадлежало к исконной Культуре. Он улыбнулся. – Ну, что ж…
Он расправил крылья, собираясь покинуть собеседника.
– Не хотите остаться? – иронически прищурился Леллиус. Могли бы заключить пари. Ставлю на то, что вы выиграете.
– Благодарю вас, но я, пожалуй, воздержусь. Сегодня вечером мне предстоит принять гостью, поэтому я должен почистить ножи и перышки.
– Ну, желаю приятно провести время.
– Надеюсь, ваше пожелание сбудется.
– Ах, проклятье! – вырвалось у Леллиуса, когда с нижних ярусов донесся стон трибун:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113