Напряжение взорвалось.
Чувство освобождения было таким же сильным и неуправляемым, какой была и потребность в близости.
Джед на мгновение замер. По бешеному пульсу на его шее можно было угадать степень невероятного напряжения. Закинув голову, он проговорил сквозь стиснутые зубы:
– Исабель!
Звук был гортанный, жесткий, без той музыкальности, с которой он обычно произносил ее имя. Но это вызывало чувство какого-то животного удовлетворения. А потом, содрогнувшись, он упал. Исабель крепко обняла его. «Мой!» – это единственное, о чем она могла подумать в тот момент.
Несколько минут Джед лежал совершенно неподвижно, навалившись на нее всей тяжестью своего тела. Но и эта тяжесть казалась невероятно приятной. Потом он шевельнулся, и она выпустила его из своих объятий. Джед все еще не мог перевести дыхание, когда, подняв голову, посмотрел на нее:
– А теперь признайся, какого дьявола ты все это затеяла?
«Нет, не мой», – тут же промелькнуло у нее в уме. Он никогда не будет полностью принадлежать ей. И мысль эта отозвалась в душе уколом боли. Но Исабель тотчас отогнала ее прочь. Какая глупость. Ведь она с самого начала знала, что чувство радости будет таким коротким и недолгим.
– Признаваться, собственно, не в чем. Все предельно просто. Мне хотелось, чтобы это случилось.
– И ты сделала все, чтобы это случилось, – Джед выпрямился и сел. – Это было настоящее совращение.
– Как хорошо, что ты сразу называешь вещи своими именами, – слегка поморщилась она. – Я не думала, что у меня получится.
– Получилось. Очень даже. Не сомневайся –Я пылал как факел. По-моему, температура воды в этой заводи сразу повысилась на несколько градусов. – Пристально глядя на нее, Джед продолжил допрос. – Что за сделка на этот раз? Плата за услуги или что-то вроде того?
– Нет. Почему ты пытаешься найти какие-то другие причины, кроме той, о которой я уже сказала?
– Журналистская привычка докапываться до истины. Мне не верится, что в тебе вдруг ни с того ни с сего вспыхнуло такое желание. Должно же что-то за этим стоять.
Ему не хотелось признавать очевидное. И если она скажет правду, он все равно будет выискивать еще какие-то дополнительные мотивы. Это лишь испортит впечатление от того, что они оба пережили минуту назад.
– Наверное, я просто боюсь завтрашнего дня. Это правда, Марино преследовал меня всю жизнь. И всякий раз, настигнув, отнимал то, что было дороже всего на свете. Вот я и захотела снять напряжение, отвлечься, забыть, что тот ужас может повториться.
Выражение его лица тотчас смягчилось.
– Почему же ты сразу не сказала мне? – он Погладил ее по щеке с невыразимой нежностью. – Не бойся. Я позабочусь обо всем. И всегда буду заботиться о тебе.
Всегда. Это обещание на миг скрепило их вечными узами и вызвало у нее прилив горечи:
– Я не просила тебя заботиться обо мне, повернув голову, она прижала губы к его ладони, – постоять за себя меня научили.
– Знаю. А моя роль – лишь отвлекать тебя. – В глазах его что-то замерцало. – Надеюсь, мне это удалось сделать?
Улыбка заиграла на ее губах. Исабель подумала, что эта любящая улыбка выдала ее с головой.
– О да, более чем.
– Могу постараться и сделать еще лучше.
– Да? – она с удивлением окинула его взглядом и увидела, что плоть его снова возбудилась. – Сейчас?
– Думаю, что не стоит упускать такой возможности, раз уж она у нас появилась, – он положил руку ей на грудь и мягко сжал ее. – Так что я приступаю.
* * *
Уютно устроившись в спальном мешке, Исабель кивнула Джеду:
– Я уже. Можешь выключать лампу.
– Еще нет, – он теснее прижал ее к себе. И в его движениях не было и следа чувства собственника, которое проявлялось, когда они были близки. Сейчас она ощущала только его силу, заботу и желание уберечь ее от напастей. – Мне хочется поговорить с тобой. Кое-что застряло у меня в голове. – Джед вздохнул. – Хотя не представляю, как у меня еще сохранилась способность думать. Нынешний день вовсе не располагал к этому.
– Что-то было не так?
– Я не о том. Мне хочется узнать, на кого он похож.
– Ты о ком?
– О твоем брате.
– Умный, ласковый, озорной. – Исабель серьезно посмотрела на Джеда. – Даже если бы он не был мне родным человеком, его все равно надо было бы спасти, Джед.
– Ты же не знаешь, может, он изменился за эти семь лет? – Джед погладил ее по голове. – Рамон в данном случае прав. Когда вы расстались, ему было десять лет. За это время Марино мог…
– В главном Стивен не переменился, – перебила она его. – Если бы ты прочитал его письма, ты бы понял, что Марино не оказал на него влияния.
– Но почему Марино продолжает навещать его каждый месяц?
– Об этом у нас уже шла речь. Стивен умный мальчик. И он понял, что ему будет предоставлено больше свободы, если он сумеет усыпить бдительность Марино. Если сделает вид, что прислушивается к его словам и готов следовать его наставлениям.
– То есть ты хочешь сказать, что мальчик умело вертит таким хитрым и коварным типом? Что на самом деле он добивается своего?
– Стивен… впрочем, ты сам это поймешь, когда вы увидитесь.
– Только, пожалуйста, не слишком полагайся На свои воспоминания. Мне бы не хотелось, что бы ты разочаровалась.
Джед проговорил последние слова отрывисто и почти сердито, но она уже научилась угадывать за внешней грубостью желание защитить ее. Исабель переполняла острая, похожая на боль нежность. Совершенно непроизвольно она теснее прижалась к нему.
– Не волнуйся. Все будет хорошо. – И постаралась перевести разговор на другое. – Кстати, имей в виду, что я уже все сделала. Я говорю о бумагах. То, что я обещала.
– Что ты обещала?
– Портрет «Невесты» и остров. Вчера, когда мы сидели с Ронни на кухне, я попросила ее поставить свою подпись в качестве свидетельницы. Так что теперь все в порядке.
– К чертям собачьим эту «Невесту», – грубо бросил Джед. – Меня от этой дамочки уже тошнит.
– Зачем ты так говоришь? Ты же приехал сюда из-за нее.
– Разве? Я не уверен. Как, впрочем, не уверен теперь ни в чем.
– Тем более. Поэтому я и позаботилась обо всем.
– Ты говоришь, как солдат, который перед сражением дает своим однополчанам наказы. С тобой ничего не случится.
Как бы ей хотелось, чтобы слова Джеда исполнились. Но чем ближе подступали к ней воспоминания прошлого, тем дальше отступали эйфория, легкость, приподнятость и безусловная вера в исполнение задуманного:
– Во всяком случае, я считала себя обязанной выполнить обещание. Остров – твой.
– Я тебе уже сказал, что мне нет дела до этого чертова острова. Мы с тобой договаривались только насчет картины.
– А мне кажется, остров значит для тебя много больше, чем ты сам думаешь. Это твой дом. Неужели ты никогда не любил его?
Какое-то время Джед не отвечал.
– Наверное, да.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42