В каком номере она остановилась?
Служащий был поражен.
– Миссис Понсонби живет в номере пятьсот один, – сказал он.
Я поблагодарил его и направился к лифту. Когда я вышел на пятом этаже и пошел по коридору, лифтер смотрел мне вслед. Я позвонил в номер пятьсот один.
Дверь открыла самая огромная женщина, какую мне только приходилось видеть в жизни. Я видел гигантских женщин в цирке. Я видел женщин, занимающихся борьбой и поднятием тяжестей. Я видел громадных женщин племени масаи у подножия Килиманджаро. Но никогда я не видывал такую высокую, широкую и толстую женшину, как эта. И наружности столь отталкивающей. Она вырядилась и тщательно причесалась по случаю самого большого события в своей жизни, и за те две секунды, которые пролетели прежде, чем один из нас заговорил, я смог разглядеть почти все: серебристо-голубые волосы с металлическим отливом, каждая прядь которых была прилеплена там, где нужно, коричневые свинячьи глаза, длинный острый нос, почуявший неладное, кривые губы, выступающую челюсть, пудру, тушь для ресниц, ярко-красную помаду и, что меня особенно потрясло, внушительных размеров грудь на подпорках, выступавшую, точно балкон. Она выдавалась так далеко, что было удивительно, как эта женщина не опрокидывалась под ее весом. И вот этот надутый исполин стоял передо мной, обмотанный с головы до пят в звездно-полосатый американский флаг.
– Миссис Эльвира Понсонби? – пробормотал я.
– Да, я миссис Понсонби, – прогудела она. – Что вам угодно? Я очень занята.
– Миссис Понсонби, – сказал я. – Президент приказал мне доставить вам это лично.
Она тотчас растаяла.
– Как это мило! – громогласно заявила она. – Как это чудесно с его стороны!
Двумя своими огромными ручищами она выхватила коробку. Я не препятствовал этому.
– Мне велено проследить, чтобы вы открыли ее, прежде чем отправиться на банкет, – сказал я.
– Разумеется, я открою ее, – сказала она. – Я что, у вас на глазах должна это сделать?
– Если не возражаете.
– О'кей, входите. Но у меня немного времени.
Я последовал за ней в гостиную.
– Должен вам сказать, – заметил я, – что в традиции всех президентов присылать такой букет с добрыми пожеланиями.
– Ха! – рявкнула она. – Мне это нравится! Он просто прелесть!
Она развязала золоченую тесьму на коробке и сняла крышку.
– Я так и думала! – вскричала она. – Орхидеи! Как это прекрасно! Да их и не сравнить с этими малюсенькими цветочками, которые я нацепила!
Я был настолько ослеплен обилием звезд у нее на груди, что и не заметил единственную орхидею, которую она прикрепила слева.
– Я должна сменить украшение, – заявила она. – Президент наверняка захочет увидеть свой подарок на мне.
– Несомненно, – сказал я.
Чтобы вы лучше представили себе, как далеко выступала ее грудь, должен вам сказать, что, когда она потянулась, дабы открепить цветок, ее вытянутые руки едва коснулись его. Она повозилась с булавкой какое-то время, но никак не могла увидеть, что делает.
– Страшно боюсь порвать свое нарядное платье, – сказала она. – Ну-ка, помогите мне.
Она резко обернулась и ткнулась своей исполинской грудью мне в лицо. Я заколебался.
– Ну же! – прогремела она. – Не могу же я тратить на это целый вечер!
Я взялся за булавку и в конце концов сумел отстегнуть ее от платья.
– А другую давайте прикрепим, – сказала она.
Я отложил ее орхидею и бережно вынул из коробки свои цветы.
– Булавки там есть? – спросила она.
– Не думаю, – ответил я.
Вот чего я не предусмотрел.
– Все равно, – сказала она. – Пустим в дело вот эту.
Она отстегнула булавку от своей орхидеи, и не успел я остановить ее, как она схватила три орхидеи, которые я держал в руках, и с силой проткнула белую ленту, стягивавшую стебли. Она проткнула ленту именно в том месте, где была спрятана моя маленькая капсула с "Сукой". Булавка уперлась во что-то твердое и дальше не проходила. Она ткнула еще раз. И снова булавка уперлась во что-то металлическое.
– Что это там еще? – возмущенно фыркнула она.
– Дайте-ка мне! – воскликнул я, но было слишком поздно, потому что "Сука" из проколотой капсулы уже разливалась мокрым пятном по белой ленте, и сотую долю секунды спустя запах сразил меня. Он ударил мне прямо в нос. Вообще-то это был и не запах вовсе, потому что запах – это нечто неуловимое. Запах нельзя почувствовать физически. А это было нечто ощутимое. Плотное. У меня было такое чувство, будто что-то вроде горячей жидкости ударило мне в нос под высоким давлением. Это было чрезвычайно неприятно. Я чувствовал, как что-то забивается в нос все дальше и дальше, проникает за носовые перегородки, проталкивается за лобные пазухи и устремляется к мозгу. Звезды и полосы на платье миссис Понсонби неожиданно начали прыгать и скакать, а потом и вся комната запрыгала, и я услышал, как в голове у меня застучало. Мне показалось, будто я попал под действие наркоза.
В этот момент я, должно быть, совсем потерял сознание, быть может всего-то на пару секунд.
Придя в себя, я обнаружил, что стою голый посреди розовой комнаты, а в паху у меня происходит что-то забавное. Я опустил глаза и увидел, что мой любимый половой орган вырос до трех футов в длину и стольких же в толщину и продолжал увеличиваться. Он удлинялся и раздувался с невероятной быстротой. В то же время сам я становился все меньше и меньше. Все больше и больше увеличивался мой удивительный орган и все продолжал расти, пока, клянусь Богом, не вобрал в себя все мое тело. Теперь я был гигантским перпендикулярным пенисом семи футов роста и таким красивым, что лучше и не бывает.
Я прошелся танцующей походкой вокруг комнаты, чтобы отпраздновать мое новое великолепное состояние. На пути я повстречал девицу в усыпанном звездами платье. Она была очень большая, какими обыкновенно и бывают девицы. Я вытянулся в полный рост и продекламировал во весь голос:
Для дам удовольствие солнечным днем
Полюбоваться прекрасным цветком.
Красуется пестик, маня и дразня...
Но кто видел пестик размером с меня?
Стихи в переводе В. Н. Андреева.
Девица подпрыгнула и обхватила меня обеими руками. А потом прокричала:
С тобой никакой не сравнится цветок,
Тебе позавидовать может сам Бог.
А пестик такой – я не стану скрывать -
Всю жизнь я мечтала поцеловать!
Минуту спустя мы оба взлетели на миллионы миль во внеземное пространство и помчались по Вселенной сквозь дождь красных и желтых метеоритов. Я скакал, припадая к ее голой спине и крепко сжимая ее бедрами. "Быстрее! – кричал я, вонзая длинные шпоры в ее бока. – Быстрее!" И она летела все быстрее, кружась и толчками уходя к краю неба, и в ее гриве струился солнечный свет, а в хвосте кружился снег. Силу я в себе ощущал неимоверную. Я был всемогущ, неповторим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216
Служащий был поражен.
– Миссис Понсонби живет в номере пятьсот один, – сказал он.
Я поблагодарил его и направился к лифту. Когда я вышел на пятом этаже и пошел по коридору, лифтер смотрел мне вслед. Я позвонил в номер пятьсот один.
Дверь открыла самая огромная женщина, какую мне только приходилось видеть в жизни. Я видел гигантских женщин в цирке. Я видел женщин, занимающихся борьбой и поднятием тяжестей. Я видел громадных женщин племени масаи у подножия Килиманджаро. Но никогда я не видывал такую высокую, широкую и толстую женшину, как эта. И наружности столь отталкивающей. Она вырядилась и тщательно причесалась по случаю самого большого события в своей жизни, и за те две секунды, которые пролетели прежде, чем один из нас заговорил, я смог разглядеть почти все: серебристо-голубые волосы с металлическим отливом, каждая прядь которых была прилеплена там, где нужно, коричневые свинячьи глаза, длинный острый нос, почуявший неладное, кривые губы, выступающую челюсть, пудру, тушь для ресниц, ярко-красную помаду и, что меня особенно потрясло, внушительных размеров грудь на подпорках, выступавшую, точно балкон. Она выдавалась так далеко, что было удивительно, как эта женщина не опрокидывалась под ее весом. И вот этот надутый исполин стоял передо мной, обмотанный с головы до пят в звездно-полосатый американский флаг.
– Миссис Эльвира Понсонби? – пробормотал я.
– Да, я миссис Понсонби, – прогудела она. – Что вам угодно? Я очень занята.
– Миссис Понсонби, – сказал я. – Президент приказал мне доставить вам это лично.
Она тотчас растаяла.
– Как это мило! – громогласно заявила она. – Как это чудесно с его стороны!
Двумя своими огромными ручищами она выхватила коробку. Я не препятствовал этому.
– Мне велено проследить, чтобы вы открыли ее, прежде чем отправиться на банкет, – сказал я.
– Разумеется, я открою ее, – сказала она. – Я что, у вас на глазах должна это сделать?
– Если не возражаете.
– О'кей, входите. Но у меня немного времени.
Я последовал за ней в гостиную.
– Должен вам сказать, – заметил я, – что в традиции всех президентов присылать такой букет с добрыми пожеланиями.
– Ха! – рявкнула она. – Мне это нравится! Он просто прелесть!
Она развязала золоченую тесьму на коробке и сняла крышку.
– Я так и думала! – вскричала она. – Орхидеи! Как это прекрасно! Да их и не сравнить с этими малюсенькими цветочками, которые я нацепила!
Я был настолько ослеплен обилием звезд у нее на груди, что и не заметил единственную орхидею, которую она прикрепила слева.
– Я должна сменить украшение, – заявила она. – Президент наверняка захочет увидеть свой подарок на мне.
– Несомненно, – сказал я.
Чтобы вы лучше представили себе, как далеко выступала ее грудь, должен вам сказать, что, когда она потянулась, дабы открепить цветок, ее вытянутые руки едва коснулись его. Она повозилась с булавкой какое-то время, но никак не могла увидеть, что делает.
– Страшно боюсь порвать свое нарядное платье, – сказала она. – Ну-ка, помогите мне.
Она резко обернулась и ткнулась своей исполинской грудью мне в лицо. Я заколебался.
– Ну же! – прогремела она. – Не могу же я тратить на это целый вечер!
Я взялся за булавку и в конце концов сумел отстегнуть ее от платья.
– А другую давайте прикрепим, – сказала она.
Я отложил ее орхидею и бережно вынул из коробки свои цветы.
– Булавки там есть? – спросила она.
– Не думаю, – ответил я.
Вот чего я не предусмотрел.
– Все равно, – сказала она. – Пустим в дело вот эту.
Она отстегнула булавку от своей орхидеи, и не успел я остановить ее, как она схватила три орхидеи, которые я держал в руках, и с силой проткнула белую ленту, стягивавшую стебли. Она проткнула ленту именно в том месте, где была спрятана моя маленькая капсула с "Сукой". Булавка уперлась во что-то твердое и дальше не проходила. Она ткнула еще раз. И снова булавка уперлась во что-то металлическое.
– Что это там еще? – возмущенно фыркнула она.
– Дайте-ка мне! – воскликнул я, но было слишком поздно, потому что "Сука" из проколотой капсулы уже разливалась мокрым пятном по белой ленте, и сотую долю секунды спустя запах сразил меня. Он ударил мне прямо в нос. Вообще-то это был и не запах вовсе, потому что запах – это нечто неуловимое. Запах нельзя почувствовать физически. А это было нечто ощутимое. Плотное. У меня было такое чувство, будто что-то вроде горячей жидкости ударило мне в нос под высоким давлением. Это было чрезвычайно неприятно. Я чувствовал, как что-то забивается в нос все дальше и дальше, проникает за носовые перегородки, проталкивается за лобные пазухи и устремляется к мозгу. Звезды и полосы на платье миссис Понсонби неожиданно начали прыгать и скакать, а потом и вся комната запрыгала, и я услышал, как в голове у меня застучало. Мне показалось, будто я попал под действие наркоза.
В этот момент я, должно быть, совсем потерял сознание, быть может всего-то на пару секунд.
Придя в себя, я обнаружил, что стою голый посреди розовой комнаты, а в паху у меня происходит что-то забавное. Я опустил глаза и увидел, что мой любимый половой орган вырос до трех футов в длину и стольких же в толщину и продолжал увеличиваться. Он удлинялся и раздувался с невероятной быстротой. В то же время сам я становился все меньше и меньше. Все больше и больше увеличивался мой удивительный орган и все продолжал расти, пока, клянусь Богом, не вобрал в себя все мое тело. Теперь я был гигантским перпендикулярным пенисом семи футов роста и таким красивым, что лучше и не бывает.
Я прошелся танцующей походкой вокруг комнаты, чтобы отпраздновать мое новое великолепное состояние. На пути я повстречал девицу в усыпанном звездами платье. Она была очень большая, какими обыкновенно и бывают девицы. Я вытянулся в полный рост и продекламировал во весь голос:
Для дам удовольствие солнечным днем
Полюбоваться прекрасным цветком.
Красуется пестик, маня и дразня...
Но кто видел пестик размером с меня?
Стихи в переводе В. Н. Андреева.
Девица подпрыгнула и обхватила меня обеими руками. А потом прокричала:
С тобой никакой не сравнится цветок,
Тебе позавидовать может сам Бог.
А пестик такой – я не стану скрывать -
Всю жизнь я мечтала поцеловать!
Минуту спустя мы оба взлетели на миллионы миль во внеземное пространство и помчались по Вселенной сквозь дождь красных и желтых метеоритов. Я скакал, припадая к ее голой спине и крепко сжимая ее бедрами. "Быстрее! – кричал я, вонзая длинные шпоры в ее бока. – Быстрее!" И она летела все быстрее, кружась и толчками уходя к краю неба, и в ее гриве струился солнечный свет, а в хвосте кружился снег. Силу я в себе ощущал неимоверную. Я был всемогущ, неповторим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216