– Так ты действительно все ему рассказал?
– Все, до мелочей, этого было достаточно, поверь мне.
– Спасибо, Себастьян. Я рада, что он знает. Но меня все еще сердит, что понадобилось такое, чтобы изменить его позицию. Я не могла поверить в эти метаморфозы за обедом. Боже, если б ты только знал, как это обычно бывало...
– Мне было трудно удержаться от того, чтобы не ударить его, когда я вошел. Он сказал несколько спорных вещей о тебе полковнику Харрингтону. Ну ничего, тебе не придется больше об этом волноваться. И больше благодаря тебе, чем мне. Думаю, сегодня вечером ты ему устроила отличную встряску, что-то доказала ему. Одно дело, когда я говорю, и совсем другое, когда он видит это сам, – он улыбнулся. – Ты черт, а не женщина, Кейт Соамс, и совсем не та, которую я встретил семь месяцев тому назад. Но это кое о чем напомнило. Полковник Харрингтон был очарован тобой. Он сказал, что ты напоминаешь ему Эрнста. Это высшая похвала, можешь не сомневаться.
– Да, я не могла б получить большего комплимента. Знаешь, это интересно. Мой дедушка – Гай Джессоп – всегда говорил, что такая вещь, как наследственность, страшно важна. Я думала раньше, что он просто был добр ко мне, обращаясь со мной как со своим потомком, но сейчас я понимаю, что он знал об Эрнсте и Жизель и по-своему приветствовал во мне их черты.
– Уверен в этом. Но ему это и удалось. Ты знаешь, что полковник Харрингтон хотел завербовать тебя?
– Что? – она взорвалась смехом. – Представляю, что ты ему на это сказал.
– Точно, я сказал: «Дружище, Кейт будет страшно занята, готовя и убирая для меня, чтобы иметь время шляться на задания. И, в любом случае, она совершенно не подходит для роли агента.
Она отказывается выполнять указания», а он сказал: «Знаете, Данн, я чувствовал некоторую...»
– Себастьян, я не знаю, и почему я терплю тебя?
– Не знаешь? Это потому, что несмотря на мои ужасные ошибки, ты любишь меня почти так же сильно, как я люблю тебя.
– Ну, иначе я б не выходила за тебя замуж.
– Да, но, по-видимому, у тебя склонность к разного рода агентам, несмотря на их политические убеждения.
– Ты действительно невыносим! Но, по крайней мере, я же приземлилась на верной стороне! Должна признаться, что даже в девических фантазиях мне никогда не приходило в голову, что я кончу тем, что выйду замуж за разведчика.
– В таком случае, я должен тебе кое о чем сказать. Я не хотел бы, чтобы ты выходила замуж, имея неверное представление обо мне, – он сел и снял пиджак. – Ну?
– Что «ну»? – она в смущении смотрела на него, а он усмехнулся.
– «Изюминка по необходимости»?
– Себастьян! – оружие... его нет!
– Да, и так будет лучше. Оно мне больше не нужно. «Когда я сказал, что умру холостяком, я не думал, что доживу до того дня, когда женюсь». Ты думаешь, ты все еще можешь любить меня теперь, когда я простой смертный?
– Ты же знаешь, что да, глупыш. Но скажи мне кое-что: я уже давно хочу спросить тебя: как случилось, что ты так здорово научился цитировать Шекспира?
– Слушай, Кейт, ну ты же не думаешь, что ты одна-единственная, кто когда-либо был первой по литературе?
Кейт покачала головой и засмеялась:
– Мне следовало это знать, в этом весь ты.
– Но существует одна не очень верная цитата, которую ты еще должна объяснить мне, и я, случайно, знаю, что идет она прямо из твоего невероятно сложно устроенного ума, – он прижал ее к себе и поцеловал долгим поцелуем. – Сейчас, – сказал он, оторвавшись от нее. – Аполлон, ягненок...
Эпилог
Дневной свет смутно проникал через окна древней часовни, когда Кейт шла к алтарю под руку со своим отцом. Себастьян стоял у алтаря, Джеффи рядом с ним, и он широко улыбался, когда она подошла к нему, шелестя атласом. Кейт повернулась и отдала букет лилий Стефании. Все были здесь: и семья, и друзья, и вся семья Жюмо, которую Кейт и Себастьян вызвали из Сен-Мутона, и которые были в огромном волнении.
– Дети мои, мы собрались здесь, перед лицом Бога и его прихожан, чтобы соединить этих мужчину и женщину, – голос архиепископа эхом пронесся по часовне.
– Берешь ли ты, Себастьян Эндрю Майкл, эту женщину в жены, чтобы жить с Божьего благословения в браке? Обещаешь ли ты любить ее, быть с ней в горе и радости и жить с ней до тех пор, пока смерть не разлучит вас?
– Да, – Себастьян и Кейт посмотрели друг на друга, соединив руки, пока древние слова обряда падали на них, подобно объединяющему плащу любви.
– Я, Кэтрин Элизабет, беру тебя, Себастьяна Эндрю Майкла, в мужья отныне и навеки веков, в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в здоровье и болезни, и буду любить и лелеять тебя...
– И слушаться? – прервал ее Себастьян, в глазах его плясали смешинки. – Ты будешь? Клянясь мне, Кейт.
– И слушаться, – сказала Кейт, смеясь.
– До смерти, что разлучит нас, согласно закону Божьему, – закончил пораженный епископ.
– До смерти, что разлучит нас, – послушно повторила она, а Себастьян ухмыльнулся.
А потом, когда все слова были произнесены, благословение получено, архиепископ произнес:
– Во имя отца, сына, и святого духа я объявляю вас мужем и женой. Аминь.
– «Не худший из мужей и лучший из мужчин», – сказала Кейт, мягко улыбаясь Себастьяну.
– Я люблю тебя, Кейт, – сказал он просто и поцеловал ее.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84