ТАГ и “Гэнтри груп”, также являлся владельцем трех автостоянок, двух небольших торговых центров, жилого дома, в котором бандиты расстреляли двух квартиросъемщиков, шести сдаваемых внаем особняков, бара, где была изнасилована одна из посетительниц, и бесчисленного количества земельных участков, купленных у городских властей за сущие пустяки.
Гэнтри оказался единственным из трех ответчиков, кто изъявил желание побеседовать с журналистом. Он признался, что купил склад в июле прошлого года за одиннадцать тысяч долларов и получил от его продажи компании “Ривер оукс” тридцать первого января двести тысяч. “Мне просто повезло, – сказал Гэнтри. – Склад был никому не нужен, но земля под ним стоила куда больше каких-то одиннадцати тысяч”.
Заброшенные склады, по словам Тилмана, всегда привлекали бездомных. Естественно, захватчиков пришлось выселить. Никаких денег за проживание он с бродяг не брал и понятия не имеет, что послужило причиной распространения подобного слуха. Но в его распоряжении полно юристов, достаточно опытных, чтобы выстроить безукоризненную линию защиты.
Обо мне Клаузен не обмолвился ни словом. Ничего не говорилось в статье и о драме с заложниками. Несколько фраз посвящалось Лонти Бертон и нашему иску.
Газета сулила дать продолжение в завтрашнем номере печальную историю жизни Лонти Бертон.
Второй день подряд газетчики трепали славное имя фирмы, обвиняя ее в умышленном сговоре с бывшим сутенером. Тон статей не оставлял у читателя сомнений, что почтенные юристы более опасны для общества, чем мистер Тилман Гэнтри.
Интересно, долго ли Артур Джейкобс позволит писакам поливать грязью свое любимое детище? Для тенденциозной прессы беззащитная фирма – на редкость удобная мишень!
Этот щелкопер явно выполняет чей-то заказ.
* * *
В двадцать минут десятого мы с Мордехаем подъехали к Моултри-билдинг, расположенному на перекрестке Шестой улицы и Индиана-авеню. Мой адвокат знал, что делает.
Прежде мне не доводилось бывать даже рядом с этим зданием, где заседал окружной суд по гражданским и уголовным делам. К дверям тянулась длинная очередь: все без исключения – судьи, адвокаты, истцы и ответчики – после личного досмотра проходили под аркой металлодетектора. На четырех этажах у залов для заседаний толпились взволнованные люди.
Наше дело рассматривал достопочтенный Норман Киснер. На дверях зала 114 висел перечень двенадцати обвиняемых, дела которых были назначены сегодня к предварительному слушанию. Я нашел свое имя. По пустоватому залу с озабоченными физиономиями сновали судейские чиновники. Мордехай исчез; в ожидании его я уселся во втором ряду и раскрыл журнал.
– Доброе утро, Майкл!
В центральном проходе Дональд Рафтер обеими руками прижимал к груди кожаный кейс. Рядом стоял сотрудник фирмы, лицо которого я еще помнил, а имя уже забыл.
Я кивнул тому и другому:
– Привет.
В данных обстоятельствах этого было более чем достаточно.
Парочка заняла места в противоположном конце зала.
Как представители потерпевшей стороны, они имели право присутствовать на каждой стадии рассмотрения моего дела.
Но ведь сейчас только предварительное слушание! Я предстану перед судьей, он зачитает обвинения, я откажусь признать себя виновным, под внесенный залог меня отпустят на свободу. Все. Зачем явился Рафтер?
Стараясь сохранять спокойствие, глядя в журнал, я внезапно понял: Дональда послали в суд в качестве грозного предупреждения. Фирма расценивает кражу досье как тяжкое преступление и следит за каждым моим шагом. Из сотрудников, занимающихся защитой интересов фирмы в судебных разбирательствах, Рафтер считался наиболее опытным и агрессивным. В его присутствии мне, похоже, полагалось дрожать от страха.
В половине десятого невесть откуда появившийся Мордехай помахал мне рукой: пора. Мы прошли в кабинет судьи, где после взаимных представлений расселись вокруг заурядного круглого стола. Частная встреча?
Норману Киснеру было по крайней мере семьдесят. Густая снежно-белая шевелюра и того же цвета аккуратная бородка; карие глаза, взгляд, кажется, прожигает собеседника насквозь. С моим адвокатом дружит долгие годы.
– Я только что сказал Мордехаю, – рука Киснера описала в воздухе плавный полукруг, – что в вашем случае столкнулся с весьма необычным делом.
В знак смиренного согласия я наклонил голову. И для меня оно было таким.
– Артура Джейкобса я знаю лет тридцать, как, собственно, и многих других в “Дрейк энд Суини”. Там работают очень грамотные юристы.
И с этим нельзя было не согласиться. Фирма всегда брала на работу лучших и отшлифовывала до совершенства.
Восхищение, которое судья испытывал к потерпевшим, начало внушать мне опасения за благополучный исход дела.
– Ущерб, нанесенный кражей досье, чрезвычайно трудно выразить в денежных единицах. В конце концов, пропала пачка бумаг, не представляющих ценности ни для кого, кроме владельца. Продать их кому-то на улице невозможно. Другими словами, обвинять вас в присвоении чужой собственности я не собираюсь.
– Понимаю, ваша честь.
Однако, не будучи в том уверенным, я хотел лишь одного: пусть судья продолжает.
– Давайте исходить из предположения, что досье находится у вас, что из фирмы его вынесли именно вы. Если вы согласитесь в моем присутствии вернуть досье законному владельцу, то я склонен оценить ущерб долларов в сто. Для улаживания дела хватит двух подписей. Естественно, вам придется начисто забыть почерпнутую информацию.
– А если я не верну досье?
* * *
– В таком случае ценность его значительно возрастет, а вы предстанете перед судом по обвинению в краже со взломом. Если прокурор убедит присяжных в своей правоте и они признают вас виновным, то от меня будет зависеть только выбор меры наказания.
Суровая складка на лбу, потяжелевший взгляд подтверждали: виновный понесет заслуженную кару.
– Кроме того, вы потеряете право на занятие юридической деятельностью.
– Ясно, сэр. – Я почувствовал себя загнанным в тупик.
Откинувшись на спинку кресла, Мордехай впитывал каждое слово.
– В отличие от остальных дел, назначенных к слушанию на сегодня, в вашем ключевую роль играет фактор времени, – заявил Киснер. – Похищенная информация может стать предметом судебного разбирательства по гражданскому иску. Данный вопрос находится в ведении другого судьи. Мне бы хотелось разрешить уголовный аспект проблемы до того, как вы погрузитесь в дебри гражданского процесса. Опять-таки, повторяю, если исходить из предположения, что досье у вас.
– Каким временем мы располагаем? – поинтересовался Мордехай.
– Думаю, двух недель вам хватит для принятия решения.
Мы с Мордехаем вернулись в зал, где провели час, в течение которого ровным счетом ничего не произошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Гэнтри оказался единственным из трех ответчиков, кто изъявил желание побеседовать с журналистом. Он признался, что купил склад в июле прошлого года за одиннадцать тысяч долларов и получил от его продажи компании “Ривер оукс” тридцать первого января двести тысяч. “Мне просто повезло, – сказал Гэнтри. – Склад был никому не нужен, но земля под ним стоила куда больше каких-то одиннадцати тысяч”.
Заброшенные склады, по словам Тилмана, всегда привлекали бездомных. Естественно, захватчиков пришлось выселить. Никаких денег за проживание он с бродяг не брал и понятия не имеет, что послужило причиной распространения подобного слуха. Но в его распоряжении полно юристов, достаточно опытных, чтобы выстроить безукоризненную линию защиты.
Обо мне Клаузен не обмолвился ни словом. Ничего не говорилось в статье и о драме с заложниками. Несколько фраз посвящалось Лонти Бертон и нашему иску.
Газета сулила дать продолжение в завтрашнем номере печальную историю жизни Лонти Бертон.
Второй день подряд газетчики трепали славное имя фирмы, обвиняя ее в умышленном сговоре с бывшим сутенером. Тон статей не оставлял у читателя сомнений, что почтенные юристы более опасны для общества, чем мистер Тилман Гэнтри.
Интересно, долго ли Артур Джейкобс позволит писакам поливать грязью свое любимое детище? Для тенденциозной прессы беззащитная фирма – на редкость удобная мишень!
Этот щелкопер явно выполняет чей-то заказ.
* * *
В двадцать минут десятого мы с Мордехаем подъехали к Моултри-билдинг, расположенному на перекрестке Шестой улицы и Индиана-авеню. Мой адвокат знал, что делает.
Прежде мне не доводилось бывать даже рядом с этим зданием, где заседал окружной суд по гражданским и уголовным делам. К дверям тянулась длинная очередь: все без исключения – судьи, адвокаты, истцы и ответчики – после личного досмотра проходили под аркой металлодетектора. На четырех этажах у залов для заседаний толпились взволнованные люди.
Наше дело рассматривал достопочтенный Норман Киснер. На дверях зала 114 висел перечень двенадцати обвиняемых, дела которых были назначены сегодня к предварительному слушанию. Я нашел свое имя. По пустоватому залу с озабоченными физиономиями сновали судейские чиновники. Мордехай исчез; в ожидании его я уселся во втором ряду и раскрыл журнал.
– Доброе утро, Майкл!
В центральном проходе Дональд Рафтер обеими руками прижимал к груди кожаный кейс. Рядом стоял сотрудник фирмы, лицо которого я еще помнил, а имя уже забыл.
Я кивнул тому и другому:
– Привет.
В данных обстоятельствах этого было более чем достаточно.
Парочка заняла места в противоположном конце зала.
Как представители потерпевшей стороны, они имели право присутствовать на каждой стадии рассмотрения моего дела.
Но ведь сейчас только предварительное слушание! Я предстану перед судьей, он зачитает обвинения, я откажусь признать себя виновным, под внесенный залог меня отпустят на свободу. Все. Зачем явился Рафтер?
Стараясь сохранять спокойствие, глядя в журнал, я внезапно понял: Дональда послали в суд в качестве грозного предупреждения. Фирма расценивает кражу досье как тяжкое преступление и следит за каждым моим шагом. Из сотрудников, занимающихся защитой интересов фирмы в судебных разбирательствах, Рафтер считался наиболее опытным и агрессивным. В его присутствии мне, похоже, полагалось дрожать от страха.
В половине десятого невесть откуда появившийся Мордехай помахал мне рукой: пора. Мы прошли в кабинет судьи, где после взаимных представлений расселись вокруг заурядного круглого стола. Частная встреча?
Норману Киснеру было по крайней мере семьдесят. Густая снежно-белая шевелюра и того же цвета аккуратная бородка; карие глаза, взгляд, кажется, прожигает собеседника насквозь. С моим адвокатом дружит долгие годы.
– Я только что сказал Мордехаю, – рука Киснера описала в воздухе плавный полукруг, – что в вашем случае столкнулся с весьма необычным делом.
В знак смиренного согласия я наклонил голову. И для меня оно было таким.
– Артура Джейкобса я знаю лет тридцать, как, собственно, и многих других в “Дрейк энд Суини”. Там работают очень грамотные юристы.
И с этим нельзя было не согласиться. Фирма всегда брала на работу лучших и отшлифовывала до совершенства.
Восхищение, которое судья испытывал к потерпевшим, начало внушать мне опасения за благополучный исход дела.
– Ущерб, нанесенный кражей досье, чрезвычайно трудно выразить в денежных единицах. В конце концов, пропала пачка бумаг, не представляющих ценности ни для кого, кроме владельца. Продать их кому-то на улице невозможно. Другими словами, обвинять вас в присвоении чужой собственности я не собираюсь.
– Понимаю, ваша честь.
Однако, не будучи в том уверенным, я хотел лишь одного: пусть судья продолжает.
– Давайте исходить из предположения, что досье находится у вас, что из фирмы его вынесли именно вы. Если вы согласитесь в моем присутствии вернуть досье законному владельцу, то я склонен оценить ущерб долларов в сто. Для улаживания дела хватит двух подписей. Естественно, вам придется начисто забыть почерпнутую информацию.
– А если я не верну досье?
* * *
– В таком случае ценность его значительно возрастет, а вы предстанете перед судом по обвинению в краже со взломом. Если прокурор убедит присяжных в своей правоте и они признают вас виновным, то от меня будет зависеть только выбор меры наказания.
Суровая складка на лбу, потяжелевший взгляд подтверждали: виновный понесет заслуженную кару.
– Кроме того, вы потеряете право на занятие юридической деятельностью.
– Ясно, сэр. – Я почувствовал себя загнанным в тупик.
Откинувшись на спинку кресла, Мордехай впитывал каждое слово.
– В отличие от остальных дел, назначенных к слушанию на сегодня, в вашем ключевую роль играет фактор времени, – заявил Киснер. – Похищенная информация может стать предметом судебного разбирательства по гражданскому иску. Данный вопрос находится в ведении другого судьи. Мне бы хотелось разрешить уголовный аспект проблемы до того, как вы погрузитесь в дебри гражданского процесса. Опять-таки, повторяю, если исходить из предположения, что досье у вас.
– Каким временем мы располагаем? – поинтересовался Мордехай.
– Думаю, двух недель вам хватит для принятия решения.
Мы с Мордехаем вернулись в зал, где провели час, в течение которого ровным счетом ничего не произошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81