Если…
— Господи, смотрите! Она сдвинулась!
Я и не подозревал, что легкие Гвинет, обычно говорившей тихим голосом, такие мощные. От ее крика, вначале похожего на всхлип, а затем превратившегося в хриплый визг, я вздрогнул. Меня бросило в пот, а Энди закачался и спрыгнул со стула. Лицо его стало совершенно белым. На крик сбежались все, кто был в холле: Мартин Кларк, инспектор Эллиот и Джулиан Эндерби.
Позади Гвинет раздался твердый и не терпящий возражений голос Кларка:
— Что здесь происходит? Что сдвинулось?
— Люстра сдвинулась! — крикнула Гвинет во всю мощь своих легких. — Как будто кто-то т-толкнул ее рукой! Вот так!
— Дорогая Гвинет! Нет там никакой руки. Посмотрите сами.
— Почему же нет? — спокойно спросила Тэсс. — Почему это не может быть та же рука, которая схватила меня за щиколотку вчера вечером у входа в дом?
Версия, что мы имеем дело с рукой, всего лишь с рукой — маленькой, сухонькой, выжидающей, дергающей вас, когда вы меньше всего этого ждете, — была отнюдь не утешительной, но совершенно не заинтересовала инспектора Эллиота. Пробившись сквозь группу у дверей, он вошел в столовую и широким шагом подошел к доктору Феллу.
— Что случилось, сэр? — требовательно спросил он. — Вы смотрели на люстру. Она двигалась?
Доктор кивнул своей массивной головой:
— О да. Как револьвер. Как стул. Как пальцы у входа. Она двигалась.
Глава 13
— А теперь, доктор, вы, полагаю, сообщите нам свое мнение, — предложил Кларк.
Наверное, никому и в голову не могло прийти, что после всего произошедшего мы могли бы спокойно сидеть и пить чай. А почему бы и нет? Мы сели вокруг большого стола; Гвинет Логан восседала во главе, рядом с огромным чайником, и разливала чай в чашки. Только Джулиан Эндерби отказался присоединиться: он был рассержен и, вызывающе посмотрев на нас, удалился из столовой. И Эллиот, и инспектор Граймз разместились за столом, несмотря на протесты и смущенное покашливание последнего.
Эллиот всем своим видом показывал, что обсуждение откладывается, но, только мы расслабились, откинувшись на стульях, Кларк выпалил свой вопрос.
Доктор Фелл доброжелательно и как-то по-домашнему крякнул; скованность его исчезла. С лучезарной улыбкой он возвышался над столом, словно Санта-Клаус с салфеткой за воротом.
— Свое мнение, — задумчиво проговорил доктор Фелл. — Почему бы и нет — вполне могу! Возможно, оно прояснит дело, если мне будет позволено сказать кое-что. Это привилегия, которой мне не часто доводится воспользоваться.
— Хотите сказать, знаете, что сделало это?
Я сидел рядом с Тэсс, и с моего места была видна лишь часть лица Гвинет. Движения ее рук были удивительно твердыми для женщины, только что испытавшей ужасный испуг.
— Думаю, мы условимся, — с улыбкой проговорил Кларк, — что это — проделки Рукастого Эрика. Для удобства ему необходимо дать какое-то имя. Так будем звать его Эрик?
— Не говорите таких ужасных вещей! — вскинула голову Гвинет. — Сколько вам кусочков, доктор Фелл?
— А? О! Один, пожалуйста. Так вот. Что, по-вашему, было главной загадкой — проблемой, к которой мы не можем подобрать ключа? Я вам отвечу: проблема Лонгвудов. Я не могу понять Лонгвудов.
— Лонгвудов?
— Оглянитесь вокруг. — Он повернул голову. — Более трехсот ужасных лет — вплоть до 1920 года — в доме жили потомки одной семьи. Он покрыт толстой коркой той атмосферы, духа их существования. Рождения, смерти, женитьбы и замужества, семейные конфликты — все это придавало дому характер на протяжении более десятка поколений. Так кем были эти Лонгвуды? Какими они были? Что мы о них знаем?
Кларк слушал доктора с явным интересом, глядя на него своими проницательными глазами. Знаком показав Гвинет, чтобы та положила ему два кусочка сахару, он, не отрывая глаз от доктора Фелла, взял из ее рук чашку.
— Не является ли такой взгляд несколько… эзотерическим?
— Нет, черт возьми! — Доктор Фелл хлопнув по столу так, что зазвенела посуда. — В этом — ключ ко всему, если мы вообще можем ухватиться за что-то. Пока, однако, ухватиться не за что. Где хобби дяди Мортимера? Где рукоделие тети Сюзанны? Какова причина появления призраков? Похоже, Лонгвуды представляли собой удивительно бесцветную массу.
Кларк ухмыльнулся:
— Осторожно, а то Рукастый Эрик услышит. Сейчас как кинет что-нибудь из-за серванта в знак протеста.
Тэсс невольно повернулась к серванту.
— Верно, — продолжал доктор Фелл. — Примерно сто лет назад один из Лонгвудов — Норберт — принял ужасную смерть. И все же, что мы о нем знаем? Кроме того, что он имел тайные связи с чертями, наркотиками и врачами, — ничего. Никакой четкой картины, за исключением бакенбард и неясных медицинских и научных интересов. Как он жил и как умер? О нем даже легенд не осталось.
Вдруг я почувствовал скрытое и, готов поклясться, довольно глубокое сопротивление. При этих словах доктора Фелла Тэсс метнула на него быстрей взгляд и, слегка покраснев, произнесла:
— Мне ничего не известно об этом, но разве не стала смерть Норберта началом истории того, кто хватает за щиколотку?
— Да, это так, — подтвердил Кларк.
— И мертвеца с поцарапанным лицом? — спросил доктор Фелл.
— Да, стала.
Какое-то время доктор Фелл молча помешивал чай. Остальные тоже молчали. Тэсс, Эллиоту и Граймзу передали наполненные чашки. Можно сказать, что дальнейший разговор о легендах был немой сценой, во время которой ученые люди — за столом их было в изобилии — просто обменивались выразительными взглядами. И все же я обратил внимание, что плечи инспектора Эллиота напряглись, а глаза вновь обрели присущую им цепкую наблюдательность.
— И наконец, — прервал доктор Фелл затянувшуюся паузу, — есть смерть дворецкого, произошедшая семнадцать лет назад. — Он громко и особенно выразительно произнес эту фразу. — Обратите внимание: это было всего лишь семнадцать лет назад! Пустяк по сравнению с длинной историей дома. В то время хозяином здесь был последний из Лонгвудов. Но что мы знаем о нем? Опять же абсолютно ничего.
— Я могу рассказать вам, сэр, — кашлянув, вызвался инспектор Граймз.
— Да что вы! Вы его знали?
— Я хорошо его знал, и трудно представить себе более приятного джентльмена, поэтому все мы страшно огорчились, когда произошло несчастье.
— Наконец, — проворчал доктор Фелл, — мы, кажется, сможем узнать хоть что-нибудь! Итак, что за человек был этот мистер Лонгвуд? Наводил ужас по всей округе? Занимался какими-то зловещими исследованиями, как Норберт?
Неожиданно инспектор Граймз издал громкий смешок, сильно подействовавший на Гвинет Логан: чашка в ее руке дрогнула, она бросила в нее три кусочка сахара, подтолкнула к Энди и спешно повернула краник чайника, из которого потекла вода. Инспектор Граймз столь же поспешно оборвал смех, извинился и с прежней искренностью продолжил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
— Господи, смотрите! Она сдвинулась!
Я и не подозревал, что легкие Гвинет, обычно говорившей тихим голосом, такие мощные. От ее крика, вначале похожего на всхлип, а затем превратившегося в хриплый визг, я вздрогнул. Меня бросило в пот, а Энди закачался и спрыгнул со стула. Лицо его стало совершенно белым. На крик сбежались все, кто был в холле: Мартин Кларк, инспектор Эллиот и Джулиан Эндерби.
Позади Гвинет раздался твердый и не терпящий возражений голос Кларка:
— Что здесь происходит? Что сдвинулось?
— Люстра сдвинулась! — крикнула Гвинет во всю мощь своих легких. — Как будто кто-то т-толкнул ее рукой! Вот так!
— Дорогая Гвинет! Нет там никакой руки. Посмотрите сами.
— Почему же нет? — спокойно спросила Тэсс. — Почему это не может быть та же рука, которая схватила меня за щиколотку вчера вечером у входа в дом?
Версия, что мы имеем дело с рукой, всего лишь с рукой — маленькой, сухонькой, выжидающей, дергающей вас, когда вы меньше всего этого ждете, — была отнюдь не утешительной, но совершенно не заинтересовала инспектора Эллиота. Пробившись сквозь группу у дверей, он вошел в столовую и широким шагом подошел к доктору Феллу.
— Что случилось, сэр? — требовательно спросил он. — Вы смотрели на люстру. Она двигалась?
Доктор кивнул своей массивной головой:
— О да. Как револьвер. Как стул. Как пальцы у входа. Она двигалась.
Глава 13
— А теперь, доктор, вы, полагаю, сообщите нам свое мнение, — предложил Кларк.
Наверное, никому и в голову не могло прийти, что после всего произошедшего мы могли бы спокойно сидеть и пить чай. А почему бы и нет? Мы сели вокруг большого стола; Гвинет Логан восседала во главе, рядом с огромным чайником, и разливала чай в чашки. Только Джулиан Эндерби отказался присоединиться: он был рассержен и, вызывающе посмотрев на нас, удалился из столовой. И Эллиот, и инспектор Граймз разместились за столом, несмотря на протесты и смущенное покашливание последнего.
Эллиот всем своим видом показывал, что обсуждение откладывается, но, только мы расслабились, откинувшись на стульях, Кларк выпалил свой вопрос.
Доктор Фелл доброжелательно и как-то по-домашнему крякнул; скованность его исчезла. С лучезарной улыбкой он возвышался над столом, словно Санта-Клаус с салфеткой за воротом.
— Свое мнение, — задумчиво проговорил доктор Фелл. — Почему бы и нет — вполне могу! Возможно, оно прояснит дело, если мне будет позволено сказать кое-что. Это привилегия, которой мне не часто доводится воспользоваться.
— Хотите сказать, знаете, что сделало это?
Я сидел рядом с Тэсс, и с моего места была видна лишь часть лица Гвинет. Движения ее рук были удивительно твердыми для женщины, только что испытавшей ужасный испуг.
— Думаю, мы условимся, — с улыбкой проговорил Кларк, — что это — проделки Рукастого Эрика. Для удобства ему необходимо дать какое-то имя. Так будем звать его Эрик?
— Не говорите таких ужасных вещей! — вскинула голову Гвинет. — Сколько вам кусочков, доктор Фелл?
— А? О! Один, пожалуйста. Так вот. Что, по-вашему, было главной загадкой — проблемой, к которой мы не можем подобрать ключа? Я вам отвечу: проблема Лонгвудов. Я не могу понять Лонгвудов.
— Лонгвудов?
— Оглянитесь вокруг. — Он повернул голову. — Более трехсот ужасных лет — вплоть до 1920 года — в доме жили потомки одной семьи. Он покрыт толстой коркой той атмосферы, духа их существования. Рождения, смерти, женитьбы и замужества, семейные конфликты — все это придавало дому характер на протяжении более десятка поколений. Так кем были эти Лонгвуды? Какими они были? Что мы о них знаем?
Кларк слушал доктора с явным интересом, глядя на него своими проницательными глазами. Знаком показав Гвинет, чтобы та положила ему два кусочка сахару, он, не отрывая глаз от доктора Фелла, взял из ее рук чашку.
— Не является ли такой взгляд несколько… эзотерическим?
— Нет, черт возьми! — Доктор Фелл хлопнув по столу так, что зазвенела посуда. — В этом — ключ ко всему, если мы вообще можем ухватиться за что-то. Пока, однако, ухватиться не за что. Где хобби дяди Мортимера? Где рукоделие тети Сюзанны? Какова причина появления призраков? Похоже, Лонгвуды представляли собой удивительно бесцветную массу.
Кларк ухмыльнулся:
— Осторожно, а то Рукастый Эрик услышит. Сейчас как кинет что-нибудь из-за серванта в знак протеста.
Тэсс невольно повернулась к серванту.
— Верно, — продолжал доктор Фелл. — Примерно сто лет назад один из Лонгвудов — Норберт — принял ужасную смерть. И все же, что мы о нем знаем? Кроме того, что он имел тайные связи с чертями, наркотиками и врачами, — ничего. Никакой четкой картины, за исключением бакенбард и неясных медицинских и научных интересов. Как он жил и как умер? О нем даже легенд не осталось.
Вдруг я почувствовал скрытое и, готов поклясться, довольно глубокое сопротивление. При этих словах доктора Фелла Тэсс метнула на него быстрей взгляд и, слегка покраснев, произнесла:
— Мне ничего не известно об этом, но разве не стала смерть Норберта началом истории того, кто хватает за щиколотку?
— Да, это так, — подтвердил Кларк.
— И мертвеца с поцарапанным лицом? — спросил доктор Фелл.
— Да, стала.
Какое-то время доктор Фелл молча помешивал чай. Остальные тоже молчали. Тэсс, Эллиоту и Граймзу передали наполненные чашки. Можно сказать, что дальнейший разговор о легендах был немой сценой, во время которой ученые люди — за столом их было в изобилии — просто обменивались выразительными взглядами. И все же я обратил внимание, что плечи инспектора Эллиота напряглись, а глаза вновь обрели присущую им цепкую наблюдательность.
— И наконец, — прервал доктор Фелл затянувшуюся паузу, — есть смерть дворецкого, произошедшая семнадцать лет назад. — Он громко и особенно выразительно произнес эту фразу. — Обратите внимание: это было всего лишь семнадцать лет назад! Пустяк по сравнению с длинной историей дома. В то время хозяином здесь был последний из Лонгвудов. Но что мы знаем о нем? Опять же абсолютно ничего.
— Я могу рассказать вам, сэр, — кашлянув, вызвался инспектор Граймз.
— Да что вы! Вы его знали?
— Я хорошо его знал, и трудно представить себе более приятного джентльмена, поэтому все мы страшно огорчились, когда произошло несчастье.
— Наконец, — проворчал доктор Фелл, — мы, кажется, сможем узнать хоть что-нибудь! Итак, что за человек был этот мистер Лонгвуд? Наводил ужас по всей округе? Занимался какими-то зловещими исследованиями, как Норберт?
Неожиданно инспектор Граймз издал громкий смешок, сильно подействовавший на Гвинет Логан: чашка в ее руке дрогнула, она бросила в нее три кусочка сахара, подтолкнула к Энди и спешно повернула краник чайника, из которого потекла вода. Инспектор Граймз столь же поспешно оборвал смех, извинился и с прежней искренностью продолжил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54