Мои замыслы и результаты оказались в вопиющем несоответствии с теми силами,
которые им помешали. Удары мне наносили не грозные силы природы и общества,
не великаны-злодеи, а ничтожные житейские отношения и социальные карлики,
объединившие свои мелкие укусы. Я делал, как мне казалось, огромное дело. А
враг был незрим и ничтожен, но непобедим именно благодаря своей ничтожности
и неуловимости. На Западе я оказался в той же коммунальной среде и в том же
положении. Если все же я в чем-то и как-то "пророс", то это лишь благодаря
раздробленности и неоднородности Запада, а также благодаря тому, что интерес
к моему творчеству проявили люди, для которых я не был профессиональной
угрозой и конкуренцией. Об общей закономерности на этот счет все
предпочитают лицемерно помалкивать. Но, увы, она действу[435] ет с
неумолимой силой. Если бы только писатели решали, кого считать хорошим и
кого плохим писателем, кого печатать и кого нет, то в мире не было бы
Шекспира, Данте, Рабле, Бальзака, Толстого и вообще всех признанных ныне
гениев литературы. Если бы музыканты сами решали, кому быть признанным в
музыке, в мире не было бы Моцарта, Бетховена, Верди и вообще всех ныне
признанных гениев музыки. И так во всех сферах культуры. В наше время эта
закономерность действует с особой силой, так как мир оказался перенасыщенным
учеными, писателями, художниками, артистами и прочими представителями
культуры, и они в силу массовости приобрели большую власть над судьбой
собратьев по творчеству.
Складывается противоречивая ситуация. С одной стороны, чтобы власти
допустили твое существование, нужна какая-то поддержка со стороны
специалистов в твоей сфере деятельности, их мнение как экспертов, с которым
власти считаются. Но с другой стороны, нужно покровительство со стороны
властей, чтобы защитить тебя от твоих коллег, которые начинают чинить тебе
препятствия, если твоя деятельность выходит за рамки их контроля и
терпимости. Выход из этого противоречия зависит от твоей изворотливости.
Твое положение оказывается неустойчивым. Достаточно пустякового повода,
чтобы лишиться поддержки как со стороны коллег, так и со стороны властей.
Если власти и коллеги объединяются в своем намерении поставить предел твоей
активности, тебя не защитит никто и ничто.

РАДИ ЧЕГО
Вспоминать о судьбе моих логических исследований мне особенно больно.
Больше двадцати лет каторжного труда и творческих усилий пошли впустую. Как
будто этого вообще не было. Россия на мне продемонстрировала одно из самых
гнусных ее качеств: она готова пожертвовать интересами своей национальной
культуры, лишь бы раздавить своего верного и самоотверженного сына, который
дерзнул без ведома начальства и холуйствующего перед ним народа стать не
таким, как все. [436]
Может быть, случится так, что пройдут многие годы, появятся умные и
справедливые люди, которые будут в состоянии беспристрастно оценить, что
сделал я в логике сравнительно с предшественниками и современниками, и
сделают это. Они будут поражены тем, как мои современники обошлись с моими
логическими исследованиями. Наверное, перед ними встанет вопрос: как могло
случиться такое, что в мире, в котором были десятки тысяч специалистов в
логике и прилегающих к ней областях культуры, не просто игнорировали мой
вклад в логику, но приложили усилия к тому, чтобы этот вклад остался
незамеченным? Ответ на этот вопрос очень прост: это произошло именно потому,
что в мире были десятки тысяч образованных, но бездарных специалистов,
объединенных в группы и так или иначе пристроившихся к средствам жизни и
славы, а я оказался одиночкой, потерявшим даже слабую защиту со стороны
советских органов власти и учеников.
Для меня такая реакция на мои исследования не была чем-то совершенно
неожиданным. Я уже говорил выше о том, как была встречена моя попытка начать
разработку методов диалектики в рамках логики. Должен заметить, что эту
попытку встретили враждебно не только марксистские философы, но и формальные
логики. Я вспоминаю, как буквально пришла в ужас профессор Яновская, когда я
ей рассказал о своем замысле начать логическую обработку совокупности
понятий, относящихся к пространству, времени, движению, связям, процессам,
системам. Она призывала меня бросить это и заниматься проблемами
математической логики, уже тогда казавшимися мне и на самом деле ставшими
банальными по существу. Мой бывший ученик, друг и соавтор X. Вессель (ГДР)
мне не раз говорил еще задолго до того, как я оказался в творческой
изоляции, что мои идеи в логике слишком радикальны и что они будут оценены
не раньше, чем через пятьдесят лет. Так что не только я сам, но и другие
отдавали отчет в том, что я делал. Если бы я делал чепуху и пустяки, такого
раздражения не было бы. Моя ученическая работа по многозначной логике (1960)
имела большой успех именно потому, что она была еще ученической. Причем
основные уже неученические ее идеи, направленные про[437] тив всякого рода
спекуляций за счет идей многозначности, остались незамеченными.
Возникает вопрос: почему же я все-таки много лет упорно шел своим путем,
если реакцию на это чувствовал постоянно и предвидел заранее? Читатель
должен вспомнить о том, что я уже писал ранее о моей жизни и жизненной
установке. Это могло бы выглядеть странным, если бы движущим мотивом моей
деятельности было желание славы и благополучия. Но это было не так, хотя я
не имел ничего против известности и благополучия. Дело в том, что я
обнаружил в себе способности работать именно в логике. Сама эта работа, как
таковая, приносила мне удовлетворение. Я мог изо дня в день в течение многих
часов трудиться над сложнейшими вычислениями. Мне стоило усилий отрываться
от них. Кроме того, это была моя рутинная работа, за которую я в моем
учреждении получал средства существования.
Я читал лекции, имел студентов и аспирантов, и эта деятельность меня
вполне устраивала. Именно в логике я завоевал независимое положение и делал
то, что хотел. Эта моя независимость тоже вызывала у многих раздражение.
Других громили за малейшие отступления от текстов марксизма, а мне позволяли
на виду у всех развивать явно немарксистские идеи. Меня выручало, между
прочим, и то, что я не маскировался под марксиста. Наконец, в логике и через
логику я открыл для себя такой взгляд на мышление, мир и познание, какой сам
по себе стоил потраченных усилий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156