Элефантов позвонил, в институт пришел поджарый целеустремленный инспектор с волевым лицом, они поговорили в вестибюле, Крылов записал его адрес и служебный телефон: если понадобитесь — вызовем, хотя вряд ли, опознать не сможете…
Разглядывая собеседника, Элефантов думал, что этому обычному на вид парню предстоит стать на пути той темной и беспощадной силы, которая вчера пронеслась рядом, внушив ощущение беспомощности, растерянность и страх. А майору, похоже, не страшно, он рвется встретиться с взбудоражившими весь город «Призраками», тем острее ощущается собственная несостоятельность: даже примет не запомнил… Впрочем, ерунда, у каждого своя работа, а у него еще есть Мария" которая сочувственно выслушала рассказ об этой ужасной истории. Мария, Мария…
Если бы в этот момент кто-нибудь сказал, что слова Марии про горькую любовь окажутся пророческими, он бы плюнул такому человеку в физиономию.
Глава тринадцатая
РАССЛЕДОВАНИЕ
Слова Старика запали мне в душу. Рассматривая вразброс усеянную пробоинами мишень, невольно подумал: а как бы отстрелял Элефантов? У него не дрожат руки, взгляд тверд и цепок, к тому же занимался альпинизмом. А Спиридонов, кстати, боится высоты…
Зуммер внутреннего телефона прервал размышления.
— Саша, надо выехать на задержание, — голос Гапаськова был достаточно серьезным. — Получи оружие, Котов уже в машине, по дороге расскажет.
Участковый рассказал немногое. Дом спокойный, и вдруг — бытовой дебош с ножевым ранением. Преступник вооружен, грозит убить каждого, кто подступится.
— Наверное, это Петька — больше некому, — озабоченно размышлял вслух Котов. — Выпить любит, нервнобольного изображает по пьянке, но серьезного за ним не водилось…
Возле подъезда стояла «скорая», толпился народ, раненого успели погрузить в машину.
— В живот, проникающее, — на ходу сказал врач. — Состояние средней тяжести, нетрезв. После операции можно будет делать прогнозы…
Мигнул маячок, «скорая» рванула с места. Врачам предстоит одна работа, нам — другая.
— …На кухне со всех столов ножи собрал и бегает по квартире, мать-перемать, всех порешу…
— …думали, притворяется, а видно, вправду дурной — глаза вытаращены, красный, ничего не соображает…
— Хорошо, успели выбежать, мог любого зарезать, он психованный…
Возбужденно гомонили женщины в шлепанцах и домашних халатах, непривычно выглядящие на оживленной улице.
— Пойдешь с нами, Васильич? — спросил Котов у крепкого, средних лет мужчины в майке и тренировочных брюках и расстегнул кобуру.
Васильич без особого воодушевления кивнул.
По крутой лестнице поднялись на третий этаж. Котов осторожно толкнул дверь, возле которой лепился добрый десяток звонков.
— Заходи, кому жить надоело! — вырвался на площадку истеричный крик.
— Не дури, Петя, милиция.
Котов нырнул в дверной проем, что-то ударилось о стенку, зазвенел металлический таз. Я прыгнул следом. В длинном коридоре голый по пояс человек с охапкой ножей под мышкой занес над головой руку, Котов, закрываясь табуреткой, двигался на него. Рука резко опустилась, нож пролетел над головой и хлестко ударился о дверь. Я схватил таз, защищаясь им, как щитом.
Вам! Звонко отозвался импровизированный щит. Хлоп! Третий нож стукнулся о табуретку.
Петя, как заправский метатель в цирке, выхватывал из-под мышки ножи и бросал, а мы наступали, оттесняя его в глубь коридора. Когда мы приблизились, он повернулся и побежал, я схватил с подоконника цветочный горшок и бросил вдогонку. Горшок угодил в голую спину, дебошир шлепнулся на пол. В каждой руке он держал ножи и отчаянно размахивал ими.
— Все равно не дамся! Всех порежу!
— Сейчас поглядим!
Котов длинными деревянными щипцами, с помощью которых хозяйки вынимают из выварки белье, прижал шею хулигана к полу, я наступил на одну руку, осмелевший Васильич — на другую.
— Докатился, поймали тебя, как гадюку! — укорил он соседа.
— Убью и отвечать не буду! — продолжал хрипеть тот. — Ты, сука, считай, уже мертвец!
— Сейчас, сейчас…
Котов защелкнул наручники.
— Вот теперь пугай как можешь!
— Что же вы со мной делаете, — Петя неожиданно жалобно заплакал. — Я — больной, у меня нервы, в психиатричке лежал, а вы — в кандалы… Да знаете, что вам за это будет?! У меня справок полный чемодан…
— Все, Петя, кончились твои справки.
Котов перевел дух, вытер клетчатым платком вспотевшее лицо, поправил галстук, поднял с пола и отряхнул о колено фуражку.
— Кончились. Подошьют их, конечно, к делу, экспертизу тебе проведут и напишут: психопатические черты личности, алкогольный невроз…
Петя притих, слушал внимательно, а при последних словах участкового блаженно улыбнулся и согласно закивал головой.
— …а в конце добавят: способен отдавать отчет в своих действиях и руководить ими, вменяем. Значит, можешь отвечать перед судом, перед людьми, потерпевшим…
Петя икнул, из носа выскочила сопля.
— А если я извинюсь? Извинюсь я? Я ж его не сильно порезал! И перед вами на колени встану…
— Пошли в машину!
По дороге Петя плакал, жаловался на горькую судьбу, нервное расстройство, помешавшее стать дипломатом, ругал потерпевшего, который и сам во всем виноват.
Сдав его наконец в дежурную часть, я с облегчением вздохнул и тщательно вымыл руки. Но через час пришлось повторить эту процедуру, потому что ко мне пришел сотрапезник по вечеринке у Рогальских — величавый Семен Федотович, который начал с приглашения потолковать в ресторане по душам, а закончил обещанием завтра же вручить сберкнижку со вкладом на предъявителя.
Между этими предложениями он невнятно бормотал что-то про неприятности по работе, непорядок в документах, из-за которых образовалась недостача, упоминал Широкова, опечатавшего склад, и делал многозначительные жесты, сопровождающиеся столь же многозначительным подмигиванием.
Он изрядно подрастерял свою важность, был явно напуган и выглядел довольно жалко, если бы не эти потирания пальцами и подмигивания — как своему, я бы не вышел из себя, не стал бы хватать его за шиворот и выбрасывать из кабинета и уж, конечно, не наподдал бы коленом под зад, что совсем недостойно работника милиции.
Тем более что к двери приближался очередной посетитель, и посетителем этим, как ни странно, оказался Сергей Элефантов.
— Ты что, мысли прочел? Теперь тебя можно вызывать без повесток?
— Да я насчет Юртасика. Его мать на работу прибежала: узнай, что теперь будет…
— Какая мать, какой Юртасик?
— Вы сегодня задержали Петю Юртасика, он соседа ножом пугал, что ли… Я с ним в школе учился. Вот мать и пристала: сходи, узнай у Крылова, он тебя допрашивал, вроде как знакомый…
— А она откуда в курсе всех дел? Элефантов махнул рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Разглядывая собеседника, Элефантов думал, что этому обычному на вид парню предстоит стать на пути той темной и беспощадной силы, которая вчера пронеслась рядом, внушив ощущение беспомощности, растерянность и страх. А майору, похоже, не страшно, он рвется встретиться с взбудоражившими весь город «Призраками», тем острее ощущается собственная несостоятельность: даже примет не запомнил… Впрочем, ерунда, у каждого своя работа, а у него еще есть Мария" которая сочувственно выслушала рассказ об этой ужасной истории. Мария, Мария…
Если бы в этот момент кто-нибудь сказал, что слова Марии про горькую любовь окажутся пророческими, он бы плюнул такому человеку в физиономию.
Глава тринадцатая
РАССЛЕДОВАНИЕ
Слова Старика запали мне в душу. Рассматривая вразброс усеянную пробоинами мишень, невольно подумал: а как бы отстрелял Элефантов? У него не дрожат руки, взгляд тверд и цепок, к тому же занимался альпинизмом. А Спиридонов, кстати, боится высоты…
Зуммер внутреннего телефона прервал размышления.
— Саша, надо выехать на задержание, — голос Гапаськова был достаточно серьезным. — Получи оружие, Котов уже в машине, по дороге расскажет.
Участковый рассказал немногое. Дом спокойный, и вдруг — бытовой дебош с ножевым ранением. Преступник вооружен, грозит убить каждого, кто подступится.
— Наверное, это Петька — больше некому, — озабоченно размышлял вслух Котов. — Выпить любит, нервнобольного изображает по пьянке, но серьезного за ним не водилось…
Возле подъезда стояла «скорая», толпился народ, раненого успели погрузить в машину.
— В живот, проникающее, — на ходу сказал врач. — Состояние средней тяжести, нетрезв. После операции можно будет делать прогнозы…
Мигнул маячок, «скорая» рванула с места. Врачам предстоит одна работа, нам — другая.
— …На кухне со всех столов ножи собрал и бегает по квартире, мать-перемать, всех порешу…
— …думали, притворяется, а видно, вправду дурной — глаза вытаращены, красный, ничего не соображает…
— Хорошо, успели выбежать, мог любого зарезать, он психованный…
Возбужденно гомонили женщины в шлепанцах и домашних халатах, непривычно выглядящие на оживленной улице.
— Пойдешь с нами, Васильич? — спросил Котов у крепкого, средних лет мужчины в майке и тренировочных брюках и расстегнул кобуру.
Васильич без особого воодушевления кивнул.
По крутой лестнице поднялись на третий этаж. Котов осторожно толкнул дверь, возле которой лепился добрый десяток звонков.
— Заходи, кому жить надоело! — вырвался на площадку истеричный крик.
— Не дури, Петя, милиция.
Котов нырнул в дверной проем, что-то ударилось о стенку, зазвенел металлический таз. Я прыгнул следом. В длинном коридоре голый по пояс человек с охапкой ножей под мышкой занес над головой руку, Котов, закрываясь табуреткой, двигался на него. Рука резко опустилась, нож пролетел над головой и хлестко ударился о дверь. Я схватил таз, защищаясь им, как щитом.
Вам! Звонко отозвался импровизированный щит. Хлоп! Третий нож стукнулся о табуретку.
Петя, как заправский метатель в цирке, выхватывал из-под мышки ножи и бросал, а мы наступали, оттесняя его в глубь коридора. Когда мы приблизились, он повернулся и побежал, я схватил с подоконника цветочный горшок и бросил вдогонку. Горшок угодил в голую спину, дебошир шлепнулся на пол. В каждой руке он держал ножи и отчаянно размахивал ими.
— Все равно не дамся! Всех порежу!
— Сейчас поглядим!
Котов длинными деревянными щипцами, с помощью которых хозяйки вынимают из выварки белье, прижал шею хулигана к полу, я наступил на одну руку, осмелевший Васильич — на другую.
— Докатился, поймали тебя, как гадюку! — укорил он соседа.
— Убью и отвечать не буду! — продолжал хрипеть тот. — Ты, сука, считай, уже мертвец!
— Сейчас, сейчас…
Котов защелкнул наручники.
— Вот теперь пугай как можешь!
— Что же вы со мной делаете, — Петя неожиданно жалобно заплакал. — Я — больной, у меня нервы, в психиатричке лежал, а вы — в кандалы… Да знаете, что вам за это будет?! У меня справок полный чемодан…
— Все, Петя, кончились твои справки.
Котов перевел дух, вытер клетчатым платком вспотевшее лицо, поправил галстук, поднял с пола и отряхнул о колено фуражку.
— Кончились. Подошьют их, конечно, к делу, экспертизу тебе проведут и напишут: психопатические черты личности, алкогольный невроз…
Петя притих, слушал внимательно, а при последних словах участкового блаженно улыбнулся и согласно закивал головой.
— …а в конце добавят: способен отдавать отчет в своих действиях и руководить ими, вменяем. Значит, можешь отвечать перед судом, перед людьми, потерпевшим…
Петя икнул, из носа выскочила сопля.
— А если я извинюсь? Извинюсь я? Я ж его не сильно порезал! И перед вами на колени встану…
— Пошли в машину!
По дороге Петя плакал, жаловался на горькую судьбу, нервное расстройство, помешавшее стать дипломатом, ругал потерпевшего, который и сам во всем виноват.
Сдав его наконец в дежурную часть, я с облегчением вздохнул и тщательно вымыл руки. Но через час пришлось повторить эту процедуру, потому что ко мне пришел сотрапезник по вечеринке у Рогальских — величавый Семен Федотович, который начал с приглашения потолковать в ресторане по душам, а закончил обещанием завтра же вручить сберкнижку со вкладом на предъявителя.
Между этими предложениями он невнятно бормотал что-то про неприятности по работе, непорядок в документах, из-за которых образовалась недостача, упоминал Широкова, опечатавшего склад, и делал многозначительные жесты, сопровождающиеся столь же многозначительным подмигиванием.
Он изрядно подрастерял свою важность, был явно напуган и выглядел довольно жалко, если бы не эти потирания пальцами и подмигивания — как своему, я бы не вышел из себя, не стал бы хватать его за шиворот и выбрасывать из кабинета и уж, конечно, не наподдал бы коленом под зад, что совсем недостойно работника милиции.
Тем более что к двери приближался очередной посетитель, и посетителем этим, как ни странно, оказался Сергей Элефантов.
— Ты что, мысли прочел? Теперь тебя можно вызывать без повесток?
— Да я насчет Юртасика. Его мать на работу прибежала: узнай, что теперь будет…
— Какая мать, какой Юртасик?
— Вы сегодня задержали Петю Юртасика, он соседа ножом пугал, что ли… Я с ним в школе учился. Вот мать и пристала: сходи, узнай у Крылова, он тебя допрашивал, вроде как знакомый…
— А она откуда в курсе всех дел? Элефантов махнул рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120