Он читает и протягивает мне: «По телеметрии пульс у Шаталова и Елисеева за 100, у Рукавишникова 90!»
— Снова начали разворот; дальность 1600, скорость 8; работает двигатель 7 секунд; дальность 1200, скорость 4, снова разворот; дальность 950, скорость 2; снова работает двигатель — 5 секунд; разворот, мигают сопла ДПО.
— Видим объект; снова разворот, СКД работает 4 секунды; дальность 800, скорость 4.
— Я — «Гранит», цель наблюдаю хорошо и отчетливо. Это был последний доклад с корабля перед выходом из зоны связи. Башкин подходит к Раушенбаху и что-то шепчет.
— Башкин, Раушенбах, не секретничайте, а скажите нам, почему так туго идет сближение. Это ваша логика. По расчету, который мне дали, должны были дойти до касания еще в зоне связи, — говорит Мишин.
— Мы проверили запасы, — ответил Раушенбах. — На борту для сближения осталось запасов топлива всего на 13 метров в секунду для СКД и 20 килограммов для ДПО. Если они войдут сейчас в нашу зону, не состыковавшись, надо принимать решение об отмене. Рисковать запасами топлива на спуск нельзя.
Я успокаиваю министра:
— Они там все прекрасно понимают. С Елисеевым мы успели такую ситуацию обговорить. Он рисковать не будет. С Шаталовым, я уверен, они примут правильное решение.
Мучительно тянется 30-минутный перерыв зоны связи.
— Внимание! Начинаем сеанс 83-го витка, готовность 5 минут!
— «Гранит», я — 36-й. Даю счет: раз, два, три, четыре…
— Я — «Гранит», слышу вас хорошо! В 4 часа 47 минут выполнили ручное причаливание. Прошло касание и механический захват. Началось стягивание. Но на 9-й минуте режим ССВП остановился, стягивание до конца не выполнено. Стыковка не идет. Почему, мы не понимаем. Посмотрите телеметрию. Подскажите, что делать?
— Где стыковщики?
Появились Живоглотов, Бакунин и Сыромятников. Бледные, волнующиеся. Они никак не ожидали, что из всех предполагаемых возможных отказов появится такой, которого никто не ожидал, и при наземной отработке ничего похожего не бывало.
Заикаясь от волнения, Живоглотов объясняет притихшему залу:
— Штырь, то есть штанга «активного» стыковочного узла, была выдвинута перед стыковкой полностью. Весь ход для полного стягивания шариковым винтом — 390 миллиметров. Стягивание началось нормально по команде автоматики. Прошли 300 миллиметров и остановились. Стягивающий механизм работал и пытался тянуть, но зазор между плоскостями «активного» и «пассивного» агрегатов не уменьшался. Он составляет 90 миллиметров. Возможные причины, очень предварительно:
ошибка в установке центрирующих штырей на 180 градусов;
технологическая ошибка при согласовании осей, что маловероятно;
гидроразъемы уперлись друг в друга, правда, это не 90, а 50 миллиметров;
электроразъемы, если уперлись корпусами, дают всего 30 миллиметров;
узел уперся в дополнительные усиливающие кроншнейны, мы их называем балконами. Но это проверялось на заводе очень тщательно;
возможна грязь на винте. Правда, грязи нужно очень много, чтобы намертво остановить винт;
образование льда при выходе в космос. Но дождя при старте не было. И под давлением винта лед бы растаял; наконец, возможна поломка боковых рычагов. Была очень сильная боковая качка сразу после захвата.
— Почему качка? Где динамики? Раушенбах! Почему были колебания? — требует ответа Мишин.
Меня пронзила неприятная мысль. Я попросил Павла Поповича, который непосредственно вел связь с «Гранитом»:
— Запроси «Гранит», какие были колебания при стягивании?
— Не надо запрашивать. Елисеев докладывал, что после «захвата» загорался транспорант «Сопла ДПО» и мигал секунд 30. В это время корабль сильно раскачивался.
Я понял, что дальнейшие допросы стыковщиков ничего не дадут, и, посоветовавшись с Раушенбахом и Трегубом, выложил Мишину и Керимову свою версию случившегося:
— Наиболее вероятно, что произошла механическая поломка по причине больших боковых колебаний. Систему управления мы не выключили. Сразу, как только произошло касание, прошло возмущение, которое датчики угловых скоростей отслеживали. Система управления пыталась убрать угловые отклонения, но «захват» уже состоялся, вместо успокоения началось раскачивание, но не вокруг центра масс, а на штанге, которая сцепилась с ДОСом в приемном гнезде. Мы что-то сломали. Продолжать попытки стыковки бесполезно. Надо принимать решение о расстыковке.
Однако оказалось, что не так-то просто дать команду на расстыковку, то есть команду дать можно, но это не значит, что космический корабль отстыкуется от ДОСа. По электрической схеме, над которой склонились Живоглотов, Вакулин и между ними втиснулись мы с Трегубом, получалось, что для расстыковки надо «танцевать от печки». Расстыковка пойдет, если до этого были состыкованы электрические разъемы и полностью выполнен режим ССВП — системы стыковки и внутреннего перехода.
Система была разработана в чисто автоматическом варианте, и в процессе выполнения промежуточных операций вмешательство человека не предусматривалось. Логика автоматики формально была правильной. После того как оголовок штанги «активного» узла попадал в приемное гнездо конуса «пассивного» узла, его захватывали защелки, выдававшие сигнал «захват». По этому сигналу начиналось стягивание «активной» и «пассивной» частей. Штанга втягивалась в «активный» узел шариковым винтом. Стягивание проводилось до стыковки электрических и гидравлических разъемов. После стыковки разъемов окончательное стягивание производилось специальными крюками, которые выдвигались из «активного» узла и притягивали к себе «пассивный», обеспечивая герметичность и прочность соединения двух космических объектов. Только после этого открывались защелки, удерживавшие оголовок штанги в приемном гнезде конуса. Штанга полностью убиралась в «активный» узел.
Команда «расстыковка» могла быть подана по командной радиолинии с Земли или с пульта корабля «Союз». По этой команде убирались стягивающие крюки, корабль освобождался от механической связи с ДОСом. ДПО включались на «отвод» и разводили космические аппараты. В этой длинной цепочке операции не предусматривалась возможность расстыковки, если не был выполнен весь цикл стыковки. Команда «расстыковка» не способна освободить штангу, которую прочно удерживают защелки «пассивной» части стыковочного агрегата. Правда, на такой нештатный вариант была предусмотрена аварийная расстыковка. По аварийной команде с помощью пиропатронов штанга отстреливалась от «активной» части. Но при этом она оставалась в «пассивном» конусе и повторная стыковка другого корабля уже была невозможна.
— Ну, вы молодцы, «сообразили» агрегат, в котором «мама» не отпускает «папу», — уязвил нас Андрей Карась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188
— Снова начали разворот; дальность 1600, скорость 8; работает двигатель 7 секунд; дальность 1200, скорость 4, снова разворот; дальность 950, скорость 2; снова работает двигатель — 5 секунд; разворот, мигают сопла ДПО.
— Видим объект; снова разворот, СКД работает 4 секунды; дальность 800, скорость 4.
— Я — «Гранит», цель наблюдаю хорошо и отчетливо. Это был последний доклад с корабля перед выходом из зоны связи. Башкин подходит к Раушенбаху и что-то шепчет.
— Башкин, Раушенбах, не секретничайте, а скажите нам, почему так туго идет сближение. Это ваша логика. По расчету, который мне дали, должны были дойти до касания еще в зоне связи, — говорит Мишин.
— Мы проверили запасы, — ответил Раушенбах. — На борту для сближения осталось запасов топлива всего на 13 метров в секунду для СКД и 20 килограммов для ДПО. Если они войдут сейчас в нашу зону, не состыковавшись, надо принимать решение об отмене. Рисковать запасами топлива на спуск нельзя.
Я успокаиваю министра:
— Они там все прекрасно понимают. С Елисеевым мы успели такую ситуацию обговорить. Он рисковать не будет. С Шаталовым, я уверен, они примут правильное решение.
Мучительно тянется 30-минутный перерыв зоны связи.
— Внимание! Начинаем сеанс 83-го витка, готовность 5 минут!
— «Гранит», я — 36-й. Даю счет: раз, два, три, четыре…
— Я — «Гранит», слышу вас хорошо! В 4 часа 47 минут выполнили ручное причаливание. Прошло касание и механический захват. Началось стягивание. Но на 9-й минуте режим ССВП остановился, стягивание до конца не выполнено. Стыковка не идет. Почему, мы не понимаем. Посмотрите телеметрию. Подскажите, что делать?
— Где стыковщики?
Появились Живоглотов, Бакунин и Сыромятников. Бледные, волнующиеся. Они никак не ожидали, что из всех предполагаемых возможных отказов появится такой, которого никто не ожидал, и при наземной отработке ничего похожего не бывало.
Заикаясь от волнения, Живоглотов объясняет притихшему залу:
— Штырь, то есть штанга «активного» стыковочного узла, была выдвинута перед стыковкой полностью. Весь ход для полного стягивания шариковым винтом — 390 миллиметров. Стягивание началось нормально по команде автоматики. Прошли 300 миллиметров и остановились. Стягивающий механизм работал и пытался тянуть, но зазор между плоскостями «активного» и «пассивного» агрегатов не уменьшался. Он составляет 90 миллиметров. Возможные причины, очень предварительно:
ошибка в установке центрирующих штырей на 180 градусов;
технологическая ошибка при согласовании осей, что маловероятно;
гидроразъемы уперлись друг в друга, правда, это не 90, а 50 миллиметров;
электроразъемы, если уперлись корпусами, дают всего 30 миллиметров;
узел уперся в дополнительные усиливающие кроншнейны, мы их называем балконами. Но это проверялось на заводе очень тщательно;
возможна грязь на винте. Правда, грязи нужно очень много, чтобы намертво остановить винт;
образование льда при выходе в космос. Но дождя при старте не было. И под давлением винта лед бы растаял; наконец, возможна поломка боковых рычагов. Была очень сильная боковая качка сразу после захвата.
— Почему качка? Где динамики? Раушенбах! Почему были колебания? — требует ответа Мишин.
Меня пронзила неприятная мысль. Я попросил Павла Поповича, который непосредственно вел связь с «Гранитом»:
— Запроси «Гранит», какие были колебания при стягивании?
— Не надо запрашивать. Елисеев докладывал, что после «захвата» загорался транспорант «Сопла ДПО» и мигал секунд 30. В это время корабль сильно раскачивался.
Я понял, что дальнейшие допросы стыковщиков ничего не дадут, и, посоветовавшись с Раушенбахом и Трегубом, выложил Мишину и Керимову свою версию случившегося:
— Наиболее вероятно, что произошла механическая поломка по причине больших боковых колебаний. Систему управления мы не выключили. Сразу, как только произошло касание, прошло возмущение, которое датчики угловых скоростей отслеживали. Система управления пыталась убрать угловые отклонения, но «захват» уже состоялся, вместо успокоения началось раскачивание, но не вокруг центра масс, а на штанге, которая сцепилась с ДОСом в приемном гнезде. Мы что-то сломали. Продолжать попытки стыковки бесполезно. Надо принимать решение о расстыковке.
Однако оказалось, что не так-то просто дать команду на расстыковку, то есть команду дать можно, но это не значит, что космический корабль отстыкуется от ДОСа. По электрической схеме, над которой склонились Живоглотов, Вакулин и между ними втиснулись мы с Трегубом, получалось, что для расстыковки надо «танцевать от печки». Расстыковка пойдет, если до этого были состыкованы электрические разъемы и полностью выполнен режим ССВП — системы стыковки и внутреннего перехода.
Система была разработана в чисто автоматическом варианте, и в процессе выполнения промежуточных операций вмешательство человека не предусматривалось. Логика автоматики формально была правильной. После того как оголовок штанги «активного» узла попадал в приемное гнездо конуса «пассивного» узла, его захватывали защелки, выдававшие сигнал «захват». По этому сигналу начиналось стягивание «активной» и «пассивной» частей. Штанга втягивалась в «активный» узел шариковым винтом. Стягивание проводилось до стыковки электрических и гидравлических разъемов. После стыковки разъемов окончательное стягивание производилось специальными крюками, которые выдвигались из «активного» узла и притягивали к себе «пассивный», обеспечивая герметичность и прочность соединения двух космических объектов. Только после этого открывались защелки, удерживавшие оголовок штанги в приемном гнезде конуса. Штанга полностью убиралась в «активный» узел.
Команда «расстыковка» могла быть подана по командной радиолинии с Земли или с пульта корабля «Союз». По этой команде убирались стягивающие крюки, корабль освобождался от механической связи с ДОСом. ДПО включались на «отвод» и разводили космические аппараты. В этой длинной цепочке операции не предусматривалась возможность расстыковки, если не был выполнен весь цикл стыковки. Команда «расстыковка» не способна освободить штангу, которую прочно удерживают защелки «пассивной» части стыковочного агрегата. Правда, на такой нештатный вариант была предусмотрена аварийная расстыковка. По аварийной команде с помощью пиропатронов штанга отстреливалась от «активной» части. Но при этом она оставалась в «пассивном» конусе и повторная стыковка другого корабля уже была невозможна.
— Ну, вы молодцы, «сообразили» агрегат, в котором «мама» не отпускает «папу», — уязвил нас Андрей Карась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188