Теперь он то ли забыл, то ли передумал, но разговор начался совсем без всякой ругани. Его мучило столько проблем, что необходимо было выговориться, подумать вслух, поделиться с людьми, которым доверял. На одной из вечерних прогулок по 3-й Останкинской я узнал, что до этого у него были подобные разговоры с Бушуевым, Воскресенским. Может быть, сказали они, и с Мишиным, и с Охапкиным.
Я должен прервать повествование о встрече с Королевым, чтобы разъяснить остроту вопросов, о которых в дальнейшем пойдет рассказ. По всей программе лунной экспедиции после отказа от трехпусковой схемы сложился тяжелейший «весовой кризис».
Не только заместители Королева, ведущие проектанты, но и главные конструкторы — смежники жаловались на сильнейшее давление Королева. Разобравшись детально в кризисной ситуации, которая создалась в самой начальной стадии разработки лунных кораблей, Королев перешел к поиску средств спасения проекта. При этом начал с самого «низа».
Здесь обнаруживались свои, на первый взгляд непреодолимые, трудности. Но одновременно предлагались спасительные мероприятия. Наиболее радикальным из них была установка на первой ступени дополнительно еще шести двигателей.
Сами по себе двигатели со всеми системами — это тоже тонны металла, но зато они добавляют 900 тс тяги — это больше, чем тяга всей челомеевской «пятисотки» того времени. Потребовались доработки пневмогидравлической и электрической схем первой ступени, изготовление дополнительных приборов, усложнение алгоритмов управления двигателями, увеличение емкости баков, пересмотр баллистических расчетов, переделка донной защиты и масса мелочей, которые выплывают при всякой серьезной доработке такой сложной системы.
По предварительным расчетам мероприятия в сумме увеличивали массу, выводимую на орбиту ИСЗ, до 93 тонн. По сравнению с 75 тоннами 1962 года это был заметный прогресс. Королев по опыту знал, что стоит ослабить жесткую весовую дисциплину и бесконтрольные перетяжеления в десятках систем сведут на нет выигрыши от всех мероприятий. Дело осложнялось тем, что на заводе «Прогресс» — головном по изготовлению H1 — уже образовался производственный задел. Если сообщить на завод, что будут переделки и надо ждать новых чертежей, то это сорвет и так уже сорванные сроки изготовления первого же носителя. Охапкин и Козлов, опекавшие работу «Прогресса», предложили поэтапный план внедрения мероприятий, при котором только на четвертом летном образце ракеты достигалась масса полезной нагрузки на орбите ИСЗ около 93 тонн.
Несмотря на текущие события по очередным пилотируемым пускам «Восходов», разработкам «Союза» — проекта облета Луны по «схеме барона Мюнхаузена», СП непосредственно вникал в технику доработок H1. Он требовал искать резервы везде — вплоть до изменения наклонения и высоты орбиты. Описываемая встреча с Королевым происходила в период разработки многочисленных мероприятий для спасения проекта от ожесточенной критики экспертов. Несмотря на вполне доброжелательное отношение Келдыша, возглавлявшего работу экспертной комиссии, наиболее дотошные ее члены, особенно по конструкции ракеты, злословили, что «ракета везет воздух», а на полезную нагрузку ничего не остается. Шутки шутками, но нашлись рационализаторы, которые предлагали перед стартом откачивать земной воздух из всех трубчатых элементов конструкции и на этом заработать сколько-то килограммов полезного груза. В первоначальном варианте предложений по H1 предусматривалось, что лунная экспедиция осуществляется в составе трех человек. Однако уже при подготовке постановления, вышедшего в августе 1964 года, выяснилось, что схема «на троих» с нашим носителем никак не проходит. Трезво оценив ситуацию, проектанты Бушуева пришли к твердому убеждению, что мы можем осуществить экспедицию только по схеме «2+1». Имелось в виду, что «2+1» не равно трем. В ЛОКе летят к Луне всего два космонавта. После перехода на орбиту ИСЛ один из них перебирается через открытый космос в посадочный корабль ЛК, спускается на поверхность Луны, гуляет по Луне в гордом одиночестве, а через пару часов возвращается на орбиту для стыковки с ЛОКом и снова возвращается к ожидавшему его товарищу через открытый космос. После этого ЛК отстыковывается и сбрасывается на Луну, а ЛОК, пользуясь своей двигательной установкой, возвращается на Землю.
Для координации разработок системы управления кораблями Л3, ракетными блоками для посадки и взлета, системы сближения и стыковки мы вместе с организациями Пилюгина, Рязанского, Богомолова, Быкова, Хрусталева создали комплексные бригады. Этим бригадам вменялось в обязанности «искать веса», чтобы хватало на схему «2+ 1». Когда я собирал пленарные совещания специалистов, оказывалось, что от раза к разу мы все дальше уходим от лимитов, которые нам дали бушуевские проектанты. Положение казалось катастрофическим.
Возвращаюсь к разговору с Королевым в моем кабинете.
Первая тема встречи была, конечно, Л3. Хорошо запомнил просьбу-ультиматум:
— Борис, отдай мне 800 килограммов.
Взяв заранее приготовленную весовую сводку, печатный текст которой имел многочисленные рукописные поправки, я пытался доказать, что не может быть и речи об «отдать». По всем системам, за которые несут ответственность мои отделы, дефицит пока превышал 500 килограммов. А ведь еще столько невыпущенной документации, десяток не принятых рекомендаций экспертной комиссии, ни одной законченной экспериментальной работы! Совсем сырой вопрос программы — автоматическая посадка ЛК. Для надежности необходимо тройное, по крайней мере двойное, резервирование, диагностика, хорошая связь с Землей, — а это все веса и веса.
Сводку Королев смотреть не стал. Мои объяснения прервал и спокойно сказал снова, на этот раз стараясь смотреть на меня в упор (он хорошо умел это делать):
— А все-таки ты мне восемьсот отдай.
Не давая мне снова перейти к активной обороне, СП сказал, что у него было очень тяжелое объяснение с Келдышем. Тот считает, что проблема весов для высадки даже одного человека на Луну у нас не решена. По этой причине проект в целом, по мнению Келдыша, не завязан. На Келдыша давит Челомей, у которого есть свои альтернативные предложения.
Тюлин формирует новое министерство, но его самого министром, по-видимому, не назначат. У «дяди Мити» есть свои люди. В Политбюро теперь мимо Устинова не пройдешь. Единственным человеком, который там действительно разбирался в наших делах, был Хрущев. Теперь его нет, а все, захватившие власть, к самостоятельным решениям пока не привыкли. Военным вообще непонятно, зачем нужно лететь на Луну. Большая беда, что после Неделина космосом командуют «пехотные» маршалы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188
Я должен прервать повествование о встрече с Королевым, чтобы разъяснить остроту вопросов, о которых в дальнейшем пойдет рассказ. По всей программе лунной экспедиции после отказа от трехпусковой схемы сложился тяжелейший «весовой кризис».
Не только заместители Королева, ведущие проектанты, но и главные конструкторы — смежники жаловались на сильнейшее давление Королева. Разобравшись детально в кризисной ситуации, которая создалась в самой начальной стадии разработки лунных кораблей, Королев перешел к поиску средств спасения проекта. При этом начал с самого «низа».
Здесь обнаруживались свои, на первый взгляд непреодолимые, трудности. Но одновременно предлагались спасительные мероприятия. Наиболее радикальным из них была установка на первой ступени дополнительно еще шести двигателей.
Сами по себе двигатели со всеми системами — это тоже тонны металла, но зато они добавляют 900 тс тяги — это больше, чем тяга всей челомеевской «пятисотки» того времени. Потребовались доработки пневмогидравлической и электрической схем первой ступени, изготовление дополнительных приборов, усложнение алгоритмов управления двигателями, увеличение емкости баков, пересмотр баллистических расчетов, переделка донной защиты и масса мелочей, которые выплывают при всякой серьезной доработке такой сложной системы.
По предварительным расчетам мероприятия в сумме увеличивали массу, выводимую на орбиту ИСЗ, до 93 тонн. По сравнению с 75 тоннами 1962 года это был заметный прогресс. Королев по опыту знал, что стоит ослабить жесткую весовую дисциплину и бесконтрольные перетяжеления в десятках систем сведут на нет выигрыши от всех мероприятий. Дело осложнялось тем, что на заводе «Прогресс» — головном по изготовлению H1 — уже образовался производственный задел. Если сообщить на завод, что будут переделки и надо ждать новых чертежей, то это сорвет и так уже сорванные сроки изготовления первого же носителя. Охапкин и Козлов, опекавшие работу «Прогресса», предложили поэтапный план внедрения мероприятий, при котором только на четвертом летном образце ракеты достигалась масса полезной нагрузки на орбите ИСЗ около 93 тонн.
Несмотря на текущие события по очередным пилотируемым пускам «Восходов», разработкам «Союза» — проекта облета Луны по «схеме барона Мюнхаузена», СП непосредственно вникал в технику доработок H1. Он требовал искать резервы везде — вплоть до изменения наклонения и высоты орбиты. Описываемая встреча с Королевым происходила в период разработки многочисленных мероприятий для спасения проекта от ожесточенной критики экспертов. Несмотря на вполне доброжелательное отношение Келдыша, возглавлявшего работу экспертной комиссии, наиболее дотошные ее члены, особенно по конструкции ракеты, злословили, что «ракета везет воздух», а на полезную нагрузку ничего не остается. Шутки шутками, но нашлись рационализаторы, которые предлагали перед стартом откачивать земной воздух из всех трубчатых элементов конструкции и на этом заработать сколько-то килограммов полезного груза. В первоначальном варианте предложений по H1 предусматривалось, что лунная экспедиция осуществляется в составе трех человек. Однако уже при подготовке постановления, вышедшего в августе 1964 года, выяснилось, что схема «на троих» с нашим носителем никак не проходит. Трезво оценив ситуацию, проектанты Бушуева пришли к твердому убеждению, что мы можем осуществить экспедицию только по схеме «2+1». Имелось в виду, что «2+1» не равно трем. В ЛОКе летят к Луне всего два космонавта. После перехода на орбиту ИСЛ один из них перебирается через открытый космос в посадочный корабль ЛК, спускается на поверхность Луны, гуляет по Луне в гордом одиночестве, а через пару часов возвращается на орбиту для стыковки с ЛОКом и снова возвращается к ожидавшему его товарищу через открытый космос. После этого ЛК отстыковывается и сбрасывается на Луну, а ЛОК, пользуясь своей двигательной установкой, возвращается на Землю.
Для координации разработок системы управления кораблями Л3, ракетными блоками для посадки и взлета, системы сближения и стыковки мы вместе с организациями Пилюгина, Рязанского, Богомолова, Быкова, Хрусталева создали комплексные бригады. Этим бригадам вменялось в обязанности «искать веса», чтобы хватало на схему «2+ 1». Когда я собирал пленарные совещания специалистов, оказывалось, что от раза к разу мы все дальше уходим от лимитов, которые нам дали бушуевские проектанты. Положение казалось катастрофическим.
Возвращаюсь к разговору с Королевым в моем кабинете.
Первая тема встречи была, конечно, Л3. Хорошо запомнил просьбу-ультиматум:
— Борис, отдай мне 800 килограммов.
Взяв заранее приготовленную весовую сводку, печатный текст которой имел многочисленные рукописные поправки, я пытался доказать, что не может быть и речи об «отдать». По всем системам, за которые несут ответственность мои отделы, дефицит пока превышал 500 килограммов. А ведь еще столько невыпущенной документации, десяток не принятых рекомендаций экспертной комиссии, ни одной законченной экспериментальной работы! Совсем сырой вопрос программы — автоматическая посадка ЛК. Для надежности необходимо тройное, по крайней мере двойное, резервирование, диагностика, хорошая связь с Землей, — а это все веса и веса.
Сводку Королев смотреть не стал. Мои объяснения прервал и спокойно сказал снова, на этот раз стараясь смотреть на меня в упор (он хорошо умел это делать):
— А все-таки ты мне восемьсот отдай.
Не давая мне снова перейти к активной обороне, СП сказал, что у него было очень тяжелое объяснение с Келдышем. Тот считает, что проблема весов для высадки даже одного человека на Луну у нас не решена. По этой причине проект в целом, по мнению Келдыша, не завязан. На Келдыша давит Челомей, у которого есть свои альтернативные предложения.
Тюлин формирует новое министерство, но его самого министром, по-видимому, не назначат. У «дяди Мити» есть свои люди. В Политбюро теперь мимо Устинова не пройдешь. Единственным человеком, который там действительно разбирался в наших делах, был Хрущев. Теперь его нет, а все, захватившие власть, к самостоятельным решениям пока не привыкли. Военным вообще непонятно, зачем нужно лететь на Луну. Большая беда, что после Неделина космосом командуют «пехотные» маршалы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188