Но раз вы перекрыли дорогу к Сердцу Бездны через долину Ильфердина, то Зиерн неминуемо должна теперь бросить все силы против Халната. Стоит войскам короля пробить брешь в стенах Цитадели — и в их руках еще один туннель, ведущий прямиком в Пещеры Целителей.
— Если Дженни объяснить, как надлежит правильно обращаться с Камнем… — начал было Гарет.
— Нет! — в один голос сказали Балгуб и Дженни. Все, включая Джона, с удивлением посмотрели на ведьму Вира.
— Никто из рода человеческого не прикоснется к нему! — пронзительным яростным голосом объявил гном. — Мы видели уже, каким злом это обернулось. Камень — для гномов и только для гномов.
— Да я бы и сама к нему не прикоснулась. — Дженни подтянула колени к груди и обхватила их руками, а Балгуб смерил ее уничтожающим взглядом, видимо, оскорбленный столь неслыханным пренебрежением. Дженни сказала:
— Мэб утверждает, что сам Камень теперь отравлен. Заключенные в нем заклятия извращены Зиерн.
— Это неправда. — Напряженное личико Балгуба выражало упрямство и ничего, кроме упрямства. — Действительно, Мэб утверждала, что власть Камня становится непредсказуемой и начинает оказывать злое влияние на разумы тех, кто им пользуется. Но, клянусь Сердцем Бездны, это не так, и я повторял ей это много раз. Я не вижу, каким образом…
— Если Камень питается человеческой душой, то неудивительно, что он стал непредсказуемым, — с обычным своим грубоватым дружелюбием заметил Джон.
Высокий голос гнома зазвучал презрительно:
— Что воин смыслит в таких делах? Воина наняли убить дракона… А он и с этим не справился, — ворчливо закончил гном.
— Ты бы предпочел, чтобы он справился? — немедленно вспыхнул Гарет. — Да убей он дракона — королевские войска шли бы на тебя сейчас из долины Ильфердина через Бездну!
— Парень! — Джон дотянулся до плеча рассерженного принца и похлопал успокаивающе. — Не ершись. Мне от его слов ни холодно, ни жарко, а криком ты ничего не докажешь.
— Королевские войска никогда бы не прошли через Бездну, даже если бы все врата были распахнуты, — сердито возразил Балгуб. — Но мы замкнули двери, а если надо, то обрушим их взрывчатым порошком — его у нас там накоплено много.
— Если бы войска повела сама Зиерн, дорогу они бы нашли, — вмешался Поликарп. Звенья слишком просторной кольчуги легонько звякнули, когда правитель, скрестив руки на груди, прислонился узким плечом к каменной, исписанной учеными каракулями стене. — Ей достаточно было бы проводить их до Пещер Целителей, а оттуда до подземных ворот Цитадели, как уже было сказано, путь прямой. Что же до того, будто власть Камня никак не изменилась после вмешательства Зиерн… — Он взглянул на сгорбленную спину нахохлившегося гнома. — Вот ты единственный Целитель, Балгуб, избежавший гибели. Дракона в Бездне больше нет. Рискнешь ты воспользоваться Камнем?
Широкий рот гнома поджался, бледно-зеленые глаза уклонились от встречи с голубыми.
— Итак? — мягко сказал правитель.
— Я не верю в правоту Мэб, — упрямо повторил Балгуб. — Тем не менее пока я, она и другие оставшиеся в Беле Целители не изучат вместе, что произошло с Камнем, я не воспользуюсь им ни ради добра, ни ради зла. Но если речь зайдет о том, чтобы сохранить Цитадель и не допустить в Бездну Зиерн, то уж лучше я, чем она. — Белые ручки, похожие на двух подземных креветок, легли, скрючившись, одна на другую. Лунные камни перстней блеснули над испятнанным чернилами столом. — Мы должны поклясться, что не допустим Зиерн к Камню. Пусть каждый гном и каждый человек… — Балгуб взглянул на правителя не то властно, не то умоляюще, и Поликарп слегка наклонил голову, — умрет, но не позволит ей снова протянуть руку к тому, чего она ищет.
— А если учесть, насколько возрастет ее власть, овладей она Камнем, — с дотошностью истинного ученого добавил Поликарп, — то умереть придется и в этом случае.
— Джен?
Дженни приостановилась в дверях отведенной им комнаты. После продуваемого всеми ветрами гребня крепостной стены воздух в помещении показался ей спертым и затхлым, как Рыночный Зал прошлой ночью. Застоявшийся дух пыльной бумаги и кожаных переплетов смешивался с кислым запахом тюфяков, в которых давно уже не меняли солому. После напоенного травой и водой западного ветра дышать такой смесью было тяжко. Книги громоздились, вздымаясь к потолку, вдоль двух стен; третья была завалена свитками, и это заставляло вспомнить рабочий кабинет Джона в Холде. Некоторые тома были уже изъяты со своих мест и носили следы недавнего чтения. Сам Джон стоял в промежутке между двумя высокими стрельчатыми окнами; в тени выделялись лишь белый рукав рубашки да мерцающие кругляшки очков.
— Зря ты поднялся с постели, — сказала она.
— Не могу же я провести на спине весь остаток жизни! — Выглядел он изможденным, но фраза прозвучала довольно бодро. — Думается мне, что все мы скоро сляжем, и к этому времени я бы хотел уже быть на ногах.
Он помолчал, разглядывая силуэт Дженни в тускло освещенном проеме. Потом продолжил:
— Странно это слышать от женщины, которая не спит вот уже третьи сутки. Что происходит, Джен?
«А ему тоже нельзя лгать, — подумала Дженни. — Как и дракону». Поэтому она не спросила, что он имеет в виду. Провела рукой по волосам и подошла поближе.
— Ты избегаешь говорить со мной об этом, — сказал Джон, — и дело даже не в том, что у нас нет времени на разговоры. Ты вроде не сердита на меня, но я ведь чувствую твое молчание. Это как-нибудь связано с твоей новой властью, да?
Он обнял ее за плечи одной рукой, и Дженни прижалась к его твердой груди под тонкой миткалевой рубашкой. «Можно было предвидеть, — подумала Дженни, — что Джон догадается о многом».
Поэтому она лишь кивнула, не желая спугнуть речью то, что владело ею весь день: воспоминание полета и ночного разговора с Моркелебом. До вечера она бродила по высокой крепостной стене, словно пытаясь уйти от выбора.
Моркелеб предлагал ей царство драконов — переплетение воздушных троп, всю власть земли и неба, бесчисленные годы жизни… Ключ к магии — сама магия, а ответ всегда заключен в самом вопросе…
— Джен, — мягко сказал Джон. — Я никогда не хотел, чтобы ты разрывалась на части. Я понимаю, что этого не получалось, но я старался как мог.
— Ты не виноват.
Выбор… Она поставила его перед собой давно, но так до сих пор и не решила, как ей жить: дать ли событиям развиваться естественным путем или же попробовать изменить их самой. И, как всегда, что-то в душе ее съеживалось испуганно при мысли об этом выборе.
— И магия твоя изменилась, — прибавил Джон. — Я это чувствую, да и просто вижу, что она делает с тобой.
— Она зовет меня, — ответила Дженни. — Если я прикоснулась к ней, я уже не выпущу ее, даже если бы могла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
— Если Дженни объяснить, как надлежит правильно обращаться с Камнем… — начал было Гарет.
— Нет! — в один голос сказали Балгуб и Дженни. Все, включая Джона, с удивлением посмотрели на ведьму Вира.
— Никто из рода человеческого не прикоснется к нему! — пронзительным яростным голосом объявил гном. — Мы видели уже, каким злом это обернулось. Камень — для гномов и только для гномов.
— Да я бы и сама к нему не прикоснулась. — Дженни подтянула колени к груди и обхватила их руками, а Балгуб смерил ее уничтожающим взглядом, видимо, оскорбленный столь неслыханным пренебрежением. Дженни сказала:
— Мэб утверждает, что сам Камень теперь отравлен. Заключенные в нем заклятия извращены Зиерн.
— Это неправда. — Напряженное личико Балгуба выражало упрямство и ничего, кроме упрямства. — Действительно, Мэб утверждала, что власть Камня становится непредсказуемой и начинает оказывать злое влияние на разумы тех, кто им пользуется. Но, клянусь Сердцем Бездны, это не так, и я повторял ей это много раз. Я не вижу, каким образом…
— Если Камень питается человеческой душой, то неудивительно, что он стал непредсказуемым, — с обычным своим грубоватым дружелюбием заметил Джон.
Высокий голос гнома зазвучал презрительно:
— Что воин смыслит в таких делах? Воина наняли убить дракона… А он и с этим не справился, — ворчливо закончил гном.
— Ты бы предпочел, чтобы он справился? — немедленно вспыхнул Гарет. — Да убей он дракона — королевские войска шли бы на тебя сейчас из долины Ильфердина через Бездну!
— Парень! — Джон дотянулся до плеча рассерженного принца и похлопал успокаивающе. — Не ершись. Мне от его слов ни холодно, ни жарко, а криком ты ничего не докажешь.
— Королевские войска никогда бы не прошли через Бездну, даже если бы все врата были распахнуты, — сердито возразил Балгуб. — Но мы замкнули двери, а если надо, то обрушим их взрывчатым порошком — его у нас там накоплено много.
— Если бы войска повела сама Зиерн, дорогу они бы нашли, — вмешался Поликарп. Звенья слишком просторной кольчуги легонько звякнули, когда правитель, скрестив руки на груди, прислонился узким плечом к каменной, исписанной учеными каракулями стене. — Ей достаточно было бы проводить их до Пещер Целителей, а оттуда до подземных ворот Цитадели, как уже было сказано, путь прямой. Что же до того, будто власть Камня никак не изменилась после вмешательства Зиерн… — Он взглянул на сгорбленную спину нахохлившегося гнома. — Вот ты единственный Целитель, Балгуб, избежавший гибели. Дракона в Бездне больше нет. Рискнешь ты воспользоваться Камнем?
Широкий рот гнома поджался, бледно-зеленые глаза уклонились от встречи с голубыми.
— Итак? — мягко сказал правитель.
— Я не верю в правоту Мэб, — упрямо повторил Балгуб. — Тем не менее пока я, она и другие оставшиеся в Беле Целители не изучат вместе, что произошло с Камнем, я не воспользуюсь им ни ради добра, ни ради зла. Но если речь зайдет о том, чтобы сохранить Цитадель и не допустить в Бездну Зиерн, то уж лучше я, чем она. — Белые ручки, похожие на двух подземных креветок, легли, скрючившись, одна на другую. Лунные камни перстней блеснули над испятнанным чернилами столом. — Мы должны поклясться, что не допустим Зиерн к Камню. Пусть каждый гном и каждый человек… — Балгуб взглянул на правителя не то властно, не то умоляюще, и Поликарп слегка наклонил голову, — умрет, но не позволит ей снова протянуть руку к тому, чего она ищет.
— А если учесть, насколько возрастет ее власть, овладей она Камнем, — с дотошностью истинного ученого добавил Поликарп, — то умереть придется и в этом случае.
— Джен?
Дженни приостановилась в дверях отведенной им комнаты. После продуваемого всеми ветрами гребня крепостной стены воздух в помещении показался ей спертым и затхлым, как Рыночный Зал прошлой ночью. Застоявшийся дух пыльной бумаги и кожаных переплетов смешивался с кислым запахом тюфяков, в которых давно уже не меняли солому. После напоенного травой и водой западного ветра дышать такой смесью было тяжко. Книги громоздились, вздымаясь к потолку, вдоль двух стен; третья была завалена свитками, и это заставляло вспомнить рабочий кабинет Джона в Холде. Некоторые тома были уже изъяты со своих мест и носили следы недавнего чтения. Сам Джон стоял в промежутке между двумя высокими стрельчатыми окнами; в тени выделялись лишь белый рукав рубашки да мерцающие кругляшки очков.
— Зря ты поднялся с постели, — сказала она.
— Не могу же я провести на спине весь остаток жизни! — Выглядел он изможденным, но фраза прозвучала довольно бодро. — Думается мне, что все мы скоро сляжем, и к этому времени я бы хотел уже быть на ногах.
Он помолчал, разглядывая силуэт Дженни в тускло освещенном проеме. Потом продолжил:
— Странно это слышать от женщины, которая не спит вот уже третьи сутки. Что происходит, Джен?
«А ему тоже нельзя лгать, — подумала Дженни. — Как и дракону». Поэтому она не спросила, что он имеет в виду. Провела рукой по волосам и подошла поближе.
— Ты избегаешь говорить со мной об этом, — сказал Джон, — и дело даже не в том, что у нас нет времени на разговоры. Ты вроде не сердита на меня, но я ведь чувствую твое молчание. Это как-нибудь связано с твоей новой властью, да?
Он обнял ее за плечи одной рукой, и Дженни прижалась к его твердой груди под тонкой миткалевой рубашкой. «Можно было предвидеть, — подумала Дженни, — что Джон догадается о многом».
Поэтому она лишь кивнула, не желая спугнуть речью то, что владело ею весь день: воспоминание полета и ночного разговора с Моркелебом. До вечера она бродила по высокой крепостной стене, словно пытаясь уйти от выбора.
Моркелеб предлагал ей царство драконов — переплетение воздушных троп, всю власть земли и неба, бесчисленные годы жизни… Ключ к магии — сама магия, а ответ всегда заключен в самом вопросе…
— Джен, — мягко сказал Джон. — Я никогда не хотел, чтобы ты разрывалась на части. Я понимаю, что этого не получалось, но я старался как мог.
— Ты не виноват.
Выбор… Она поставила его перед собой давно, но так до сих пор и не решила, как ей жить: дать ли событиям развиваться естественным путем или же попробовать изменить их самой. И, как всегда, что-то в душе ее съеживалось испуганно при мысли об этом выборе.
— И магия твоя изменилась, — прибавил Джон. — Я это чувствую, да и просто вижу, что она делает с тобой.
— Она зовет меня, — ответила Дженни. — Если я прикоснулась к ней, я уже не выпущу ее, даже если бы могла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81