Девушка провела ладонью по моей выбритой щеке и обстоятельно оглядела меня с головы до ног.
– Обалдеть, – подытожила она. – А в этой твоей ванне действительно есть прок. Что он такое несет – что нам всем из-за тебя крышка? Меня сто раз уже обыскивали, очень даже выгодно получается. У сыщиков всегда куча денег – взятки, то-се, – и они обожают их спускать на…
– Простите, – прохрипел я, беспомощно глядя на элима.
Он ехидно усмехнулся и скрестил руки на груди.
– А, так, значит, у тебя есть язык? Очень по-сенайски: едва рот раскрыл – сразу жизнь сломал бедной девушке! – Каллия наморщила лоб и уставилась на меня – руки в боки. – Никуда не пойду, пока ты мне не скажешь, что ты за важная птица!
– Если вы хотите, чтобы она вас слушалась, придется вам ее убедить, – заметил Нарим. – Она же здесь работает и так просто работу свою не бросит. Так что говорите, да побыстрее.
Видимо, он хотел, чтобы я просто подтвердил то, до чего он сам догадался, но к этому я не был готов и поэтому сказал Каллии только самое главное.
– В прошлый раз… – с трудом начал я. Слов было слишком много. – Когда меня… взяли, убили всех в доме… всех знакомых… слуг, друзей… всех…
– Но почему… – Крики, визг и вспышка оранжевого пламени у Каллии за спиной заставили ее умолкнуть. Каллия разинула рот: – "Гуртовщик" подожгли! Ради Тьяссы, скажи, ты кто?!
– Потом скажет, – оборвал ее элим.
Мы поспешили по кривым улочкам Лепана мимо пустующих лавчонок и тускло освещенных окон, мимо грязных свинарников и конюшен, мимо кузниц, отдающих пеплом и дымом, все время двигаясь вниз, к берегам медленной реки Лепандр. Настала ночь, и на улицах почти никого не было. В темных уголках в блаженном отупении валялись пьяные. Из темного провала двери на Нарима с рыком бросился нищий с лицом, покрытым сочащимися ожогами, и элиму едва удалось отбиться. Из таверны вывалилось несколько припозднившихся бражников, но больше в темных переулках никого не было – по крайней мере пока. Элим вел нас в доки, там у одного его друга была лодчонка. Если бы нам только удалось поскорее пройти через город…
Мне то и дело приходилось останавливаться, чтобы откашляться, переждать колотье в боку, найти еще хоть немного сил, чтобы заставить ноги ходить. В тюрьме я пытался что-то делать, чтобы мышцы окончательно не усохли, но скверная еда, теснота и неутихающая боль не способствовали успеху. "Простите", – хрипел я в сотый раз, сгибаясь пополам и хватаясь за пустой чан на задворках рыбного склада. Густой сырой воздух и крутые спуски подсказывали, что до реки уже недалеко, но я ухватился за ржавую железяку и не мог двинуться с места. По всему спящему городу мелькали огоньки факелов. Со всех сторон неслись крики, звук торопливых шагов, лязг доспехов верховых – все это отдавалось у меня в голове.
– Идите. Я не могу…
Каллия сорвала с веревки чей-то черный передник и набросила его на плечи, как платок. Она вцепилась мне в руку.
– Ну, давай… Не бросать же тебя после всего! Да я свихнусь от любопытства, если так ничего и не узнаю!
– Вот что, Каллия. Давай-ка беги за доки, – велел элим. – Там сверни на север – и вперед до старой таможни. Прямо за ней – пивная, между ними проулок. Проулок спускается к воде, там ступени. У ступеней увидишь лодку. Сиди и жди нас. Порознь проскочить легче.
Наверное, Каллия была напугана до смерти, потому что спорить не стала. Она лишь погладила меня по щеке и шепнула:
– Жизнь за жизнь. Жду, – и скрылась в темноте.
От нее сладко пахло – лишь чуть-чуть отдавало дешевым вином.
– Теперь вы, – продолжал элим. – У нас, конечно, так быстро не выйдет, хотя тут совсем недалеко. Но послушайте… если вы потеряетесь, если лодки нет или еще что-нибудь пойдет не так, идите в "Кость и Репей" на дороге в Валлиор. Спросите Давина, скажите, что от меня. Он вам поможет.
До места встречи действительно было рукой подать, но добирались мы туда долго, потому что в лабиринте прибрежных кварталов все время приходилось петлять. Несколько раз мы видели вооруженных стражников, настойчиво расспрашивавших сонных обывателей. Каждый имел свое мнение о происходящем.
– Беглый убийца, – говорили одни.
– Какой-то сенай свихнулся от драконьего огня.
– Нет, ну вот придурок! Поджег "Гуртовщик" – эль ему, видите ли, не по вкусу! Схватил шлюху и говорит – кишки ей, говорит, выпущу, если деньги не вернете!
Нарим, прижавшись спиной к стене конюшни, прошептал мне в ухо:
– Хорошо, что не говорят, будто ему женщина не понравилась. Каллии это было бы как нож острый.
Шутку я не оценил – слишком устал.
Шайки бандитов воспользовались случаем и принялись останавливать людей на улицах. В каком-то проулке мы споткнулись о труп элима с разбитым лицом и окровавленными лохмотьями на тощем теле. Нарим больше не улыбался, он стиснул мне локоть и ускорил шаг.
Держась поближе к домам, мы свернули в мощенный булыжником переулок, круто спускавшийся к берегу. Дальний его конец упирался в широкую набережную, заваленную водорослями и мусором, а дальше виднелась темная туманная лента Лепандра.
– Давайте туда, – прошептал элим сзади и подпихнул меня к ухабистой булыжной тропе, которая вела к реке. – Спускайтесь, Каллия ждет. Мне надо оставить другу знак, чтобы он знал, кто взял лодку.
Я кивнул, моля всех богов, чтобы ватные колени не подвели меня напоследок. Где-то вода с мягким журчанием стекала в запруду. Мне казалось, что спуск никогда не закончится, но тут нога вместо твердого камня ступила в грязь. Неподалеку виднелась лодчонка – темной тенью на фоне темной воды она тихонько покачивалась у деревянных сходней. И ни следа Каллии. И тут вокруг меня запылали факелы, и я увидел широкоплечего детину, который держал перепуганную девушку за горло, нацелив ей в глаз кинжал. Я и дернуться не успел, как могучая волосатая лапа обхватила мне шею, а правую руку заломили за спину.
– Ну и ну! Только глянь, с кем нынче водятся высокородные сенаи! Ты что, парень, не знаешь, что от таких сучонок можно и вшей набраться? – проревел тот, который держал Каллию. Мне не нужно было даже смотреть на алую метку у него на запястье, чтобы понять, что это был Всадник, причем Всадник очень злой или очень пьяный – он просто не мог сдержать кипевшую в нем ярость. Оранжевые искры шипели и гасли в воде, а он держал Каллию все крепче. Она тихо всхлипывала.
– Ничего, мы тебя, сенай, в обиду не дадим. Монарх отблагодарит нас, когда узнает, что семени его рода не дали пролиться в такой недостойный сосуд. – И Всадник полоснул Каллию поперек горла и швырнул ее наземь – преспокойно, словно курицу к ужину резал. Кровь забрызгала ей щеку, а в глазах, в которых некогда сверкало столько жизни, застыли ужас и изумление.
– Мерзавцы! – беспомощно просипел я каркающим шепотом, но чуда не случилось, гнев вовсе не придал мне сил, и я позорно рухнул лицом в грязь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
– Обалдеть, – подытожила она. – А в этой твоей ванне действительно есть прок. Что он такое несет – что нам всем из-за тебя крышка? Меня сто раз уже обыскивали, очень даже выгодно получается. У сыщиков всегда куча денег – взятки, то-се, – и они обожают их спускать на…
– Простите, – прохрипел я, беспомощно глядя на элима.
Он ехидно усмехнулся и скрестил руки на груди.
– А, так, значит, у тебя есть язык? Очень по-сенайски: едва рот раскрыл – сразу жизнь сломал бедной девушке! – Каллия наморщила лоб и уставилась на меня – руки в боки. – Никуда не пойду, пока ты мне не скажешь, что ты за важная птица!
– Если вы хотите, чтобы она вас слушалась, придется вам ее убедить, – заметил Нарим. – Она же здесь работает и так просто работу свою не бросит. Так что говорите, да побыстрее.
Видимо, он хотел, чтобы я просто подтвердил то, до чего он сам догадался, но к этому я не был готов и поэтому сказал Каллии только самое главное.
– В прошлый раз… – с трудом начал я. Слов было слишком много. – Когда меня… взяли, убили всех в доме… всех знакомых… слуг, друзей… всех…
– Но почему… – Крики, визг и вспышка оранжевого пламени у Каллии за спиной заставили ее умолкнуть. Каллия разинула рот: – "Гуртовщик" подожгли! Ради Тьяссы, скажи, ты кто?!
– Потом скажет, – оборвал ее элим.
Мы поспешили по кривым улочкам Лепана мимо пустующих лавчонок и тускло освещенных окон, мимо грязных свинарников и конюшен, мимо кузниц, отдающих пеплом и дымом, все время двигаясь вниз, к берегам медленной реки Лепандр. Настала ночь, и на улицах почти никого не было. В темных уголках в блаженном отупении валялись пьяные. Из темного провала двери на Нарима с рыком бросился нищий с лицом, покрытым сочащимися ожогами, и элиму едва удалось отбиться. Из таверны вывалилось несколько припозднившихся бражников, но больше в темных переулках никого не было – по крайней мере пока. Элим вел нас в доки, там у одного его друга была лодчонка. Если бы нам только удалось поскорее пройти через город…
Мне то и дело приходилось останавливаться, чтобы откашляться, переждать колотье в боку, найти еще хоть немного сил, чтобы заставить ноги ходить. В тюрьме я пытался что-то делать, чтобы мышцы окончательно не усохли, но скверная еда, теснота и неутихающая боль не способствовали успеху. "Простите", – хрипел я в сотый раз, сгибаясь пополам и хватаясь за пустой чан на задворках рыбного склада. Густой сырой воздух и крутые спуски подсказывали, что до реки уже недалеко, но я ухватился за ржавую железяку и не мог двинуться с места. По всему спящему городу мелькали огоньки факелов. Со всех сторон неслись крики, звук торопливых шагов, лязг доспехов верховых – все это отдавалось у меня в голове.
– Идите. Я не могу…
Каллия сорвала с веревки чей-то черный передник и набросила его на плечи, как платок. Она вцепилась мне в руку.
– Ну, давай… Не бросать же тебя после всего! Да я свихнусь от любопытства, если так ничего и не узнаю!
– Вот что, Каллия. Давай-ка беги за доки, – велел элим. – Там сверни на север – и вперед до старой таможни. Прямо за ней – пивная, между ними проулок. Проулок спускается к воде, там ступени. У ступеней увидишь лодку. Сиди и жди нас. Порознь проскочить легче.
Наверное, Каллия была напугана до смерти, потому что спорить не стала. Она лишь погладила меня по щеке и шепнула:
– Жизнь за жизнь. Жду, – и скрылась в темноте.
От нее сладко пахло – лишь чуть-чуть отдавало дешевым вином.
– Теперь вы, – продолжал элим. – У нас, конечно, так быстро не выйдет, хотя тут совсем недалеко. Но послушайте… если вы потеряетесь, если лодки нет или еще что-нибудь пойдет не так, идите в "Кость и Репей" на дороге в Валлиор. Спросите Давина, скажите, что от меня. Он вам поможет.
До места встречи действительно было рукой подать, но добирались мы туда долго, потому что в лабиринте прибрежных кварталов все время приходилось петлять. Несколько раз мы видели вооруженных стражников, настойчиво расспрашивавших сонных обывателей. Каждый имел свое мнение о происходящем.
– Беглый убийца, – говорили одни.
– Какой-то сенай свихнулся от драконьего огня.
– Нет, ну вот придурок! Поджег "Гуртовщик" – эль ему, видите ли, не по вкусу! Схватил шлюху и говорит – кишки ей, говорит, выпущу, если деньги не вернете!
Нарим, прижавшись спиной к стене конюшни, прошептал мне в ухо:
– Хорошо, что не говорят, будто ему женщина не понравилась. Каллии это было бы как нож острый.
Шутку я не оценил – слишком устал.
Шайки бандитов воспользовались случаем и принялись останавливать людей на улицах. В каком-то проулке мы споткнулись о труп элима с разбитым лицом и окровавленными лохмотьями на тощем теле. Нарим больше не улыбался, он стиснул мне локоть и ускорил шаг.
Держась поближе к домам, мы свернули в мощенный булыжником переулок, круто спускавшийся к берегу. Дальний его конец упирался в широкую набережную, заваленную водорослями и мусором, а дальше виднелась темная туманная лента Лепандра.
– Давайте туда, – прошептал элим сзади и подпихнул меня к ухабистой булыжной тропе, которая вела к реке. – Спускайтесь, Каллия ждет. Мне надо оставить другу знак, чтобы он знал, кто взял лодку.
Я кивнул, моля всех богов, чтобы ватные колени не подвели меня напоследок. Где-то вода с мягким журчанием стекала в запруду. Мне казалось, что спуск никогда не закончится, но тут нога вместо твердого камня ступила в грязь. Неподалеку виднелась лодчонка – темной тенью на фоне темной воды она тихонько покачивалась у деревянных сходней. И ни следа Каллии. И тут вокруг меня запылали факелы, и я увидел широкоплечего детину, который держал перепуганную девушку за горло, нацелив ей в глаз кинжал. Я и дернуться не успел, как могучая волосатая лапа обхватила мне шею, а правую руку заломили за спину.
– Ну и ну! Только глянь, с кем нынче водятся высокородные сенаи! Ты что, парень, не знаешь, что от таких сучонок можно и вшей набраться? – проревел тот, который держал Каллию. Мне не нужно было даже смотреть на алую метку у него на запястье, чтобы понять, что это был Всадник, причем Всадник очень злой или очень пьяный – он просто не мог сдержать кипевшую в нем ярость. Оранжевые искры шипели и гасли в воде, а он держал Каллию все крепче. Она тихо всхлипывала.
– Ничего, мы тебя, сенай, в обиду не дадим. Монарх отблагодарит нас, когда узнает, что семени его рода не дали пролиться в такой недостойный сосуд. – И Всадник полоснул Каллию поперек горла и швырнул ее наземь – преспокойно, словно курицу к ужину резал. Кровь забрызгала ей щеку, а в глазах, в которых некогда сверкало столько жизни, застыли ужас и изумление.
– Мерзавцы! – беспомощно просипел я каркающим шепотом, но чуда не случилось, гнев вовсе не придал мне сил, и я позорно рухнул лицом в грязь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99