Что делать дальше? Как бы ни бахвалился Арцыбашев, а и он внутренне испытывал сильный мандраж. У него возможностей больше, да и хватка покрепче, чем у комбата, но два американских лимона - слишком серьезная сумма. Многим парням намазали лоб зеленкой за меньшие деньги. Как обменять доллары на рубли, как легализовать такое богатство? Обращаться к фарцовщикам, к таксистам, обслуживающим иностранцев, к путанам? Смешно! Моментально сдадут Комитету. А выхода на серьезных людей у Арцыбашева не было. Так, мелочовка одна, для которых верхний предел - десять тысяч рублей. Если б он в Союзе работал, то давно бы оброс нужными связями. А он все по дальним гарнизонам мотался, да в Афгане сидит третий год. Как ни напрягай мозговые извилины, а не к кому обратиться! Значит, предстоит самостоятельно придумывать и строить надежную схему. Если действовать осторожно, это займет много времени. А если осторожность отбросить, то лучше вообще не начинать. Лучше сразу - пулю в висок. Самому - оно легче, чем ждать, пока приговор приведут в исполнение.
Пока о деньгах знают двое. Он и комбат. В себе он уверен. Не проболтается, не наделает глупостей. А вот Студеный… Еще год назад Арцыбашев мог за него поручиться. Год назад, но не сейчас. Сейчас комбат сдал. Черт знает, как он себя поведет, если придется заныкать богатство и долго ждать дня, когда удастся воспользоваться плодами успеха. Тихо сопьется? В петлю полезет? Напишет явку с повинной? Любой вариант совершенно реален! Любой, кроме такого, при котором Студеный не наделает глупостей и спокойно выполнит все инструкции.
Или так только кажется?
Просто делиться не хочется, вон он и придумывает оправдания, чтобы Студеного "отодвинуть"?
А делиться ой как не хочется!
Пусть и велика сумма, пусть и хватает ее не только на двоих, но и на десятерых, а прибрать к рукам все целиком - необоримый соблазн. При двух-то лимонах можно задуматься и о том, чтобы рвануть за бугор. Пусть потом предателем называют, приговор заочно выносят… Плевать! Шарик большой, найдется, где спрятаться. Тем более, не такая он, Арцыбашев, фигура, чтобы ГРУ и первый главк Комитета серьезную охоту затеяли. Настоящими секретами не владеет, для разведок вероятных противников большого интереса не представляет. Да и перестройка набирает обороты, бардака и вольностей с каждым месяцем становится больше. Уволиться все легче и легче. Уйти на гражданку, выждать полгодика, все подготовить… Сложно, конечно, но и при опущенном железном занавесе люди ухитрялись бежать. А сейчас занавес поднимается, и, чует сердце, пройдет какое-то время, и выехать по турпутевке в капстрану будет так же легко, как смотаться к тетке в Воронеж.
Арцыбашев тряхнул головой, усмехнулся. Эк размечтался, диссидент новоявленный! Домик в Париже, прогулки по Елисейским полям… Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой! Проблемы надо решать по мере их поступления. А главная проблема сейчас - Студеный. Нет Студеного - нет проблемы.
Тем более что один труп уже есть. Те, что погибли в бою - и наши, и чурки - не в счет. Это был бой. А вот осведомитель, который принес информацию о караване…
Тот еще говорил, вспоминая важные подробности, когда Арцыбашев решил, что стукача надо списывать. В том, что информатор пришел к нему первому, - Арцыбашев не сомневался. А вот в том, что он не пойдет куда-нибудь дальше, в разведотдел дивизии, например, сомневался. Но даже если не пойдет, даже если довольствуется теми крохами, которые Арцыбашев сейчас заплатит - нельзя оставлять такого свидетеля. Два и два сложить просто. Вот и он сложит, когда разнюхает, что шурави караван разгромили, а деньги кемалевские официально не оприходовали. Не сможет узнать? Еще как сможет! Информация имеет свойство утекать в обе стороны, и не факт, что этот стукач не подкармливает кого-то из штаба отдельного батальона, не притаскивает ему дешевые шмотки и видеотехнику в обмен на нужные сведенья.
- Все? Ничего не забыл? - спросил Арцыбашев, когда информатор умолк.
- Ничего, - по-русски тот говорил почти чисто.
- Молодец! - Арцыбашев посмотрел ему в глаза и ударил костяшками пальцев в кадык.
Информатор захрипел и рухнул со стула. Арцыбашев выхватил нож, наклонился и полоснул по горлу. Не дожидаясь, пока затихнут конвульсии, вытер клинок о жилет стукача. Вложил оружие в ножны, задул керосинку и вышел из дувала, аккуратно затворив дверь. Пройдет много времени, прежде чем найдут труп. А найдя, не сопоставят убийство с деятельностью советской разведки. У покойного хватало всяких других заморочек. Даже странно, что он столько лет прожил. Аллах его давно заждался…
Так что первый труп в основу богатства положен. А Студеный… Нет, со Студеным надо решать, однозначно. Сразу после того, как денежный ящик будет надежно укрыт на складах Тохтамбашева. Придется повозиться, чтобы гибель комбата не вызвала лишних вопросов. Но два миллиона этого стоят!
Тогда Арцыбашев станет единственным носителем тайны. Тохтамбашев не в счет. Посвящать его в подробности они с комбатом не станут, а сам он вскрыть ящик не посмеет. Главное - обставить смерть Студеного таким образом, чтобы чурка не рюхнулся, не запаниковал. Чтобы ящик как стоял, так и остался стоять на складе. А уж забрать его Арцыбашев сумеет. Чучмек слишком заворовался, слишком увяз глубоко, чтобы пойти на конфликт с офицером разведки. А дабы усыпить возможные подозрения Студеного, можно будет чурке сказать:
- Отдашь ящик только в том случае, если мы придем вместе. Если придет кто-то один - не отдавай!
…В ту минуту, когда Арцыбашев закрыл журнал и стал готовиться спать, командир батальона Студеный принял решение бортануть своего компаньона.
Глава четвертая
ЗДРАВСТВУЙ, ЗОНА,
НОВЫЙ ГОД!
Лето 2002 года, Ижма
А вот она и зона. Чуть было не сказал - родная.
Собственно зона, которую охраняли псы-цирики, начиналась дальше, а здесь, на территории рабочей зоны, никакой особой охраны, понятно, не было, а шарились только несколько зэков, лениво перетаскивавших какие-то доски.
Да, знакомое место. Ничего не изменилось. Ну, буквально ничего.
И лесопилка та же, и сарай покосившийся, в котором лопаты и прочие топоры хранятся, и все та же дурацкая, непонятно что означающая надпись на трансформаторной будке: "А гугу не гого?"
Что это значило, не знал никто. Да и хрен с ним.
Я вдоль стеночки, как тихая серая крыса, пробрался к навесу над лесопилкой и шмыгнул за штабель свежепиленых досок.
Отлично! Меня ниоткуда не видно, а мне отсюда все, как на ладони. Устроившись поудобнее, я приготовился прихватить кого-нибудь из работяг, чтобы отправить его с весточкой к пахану, и вдруг за моей спиной раздался кашель, а затем сиплый голос:
- Братуха, огоньку не найдется?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Пока о деньгах знают двое. Он и комбат. В себе он уверен. Не проболтается, не наделает глупостей. А вот Студеный… Еще год назад Арцыбашев мог за него поручиться. Год назад, но не сейчас. Сейчас комбат сдал. Черт знает, как он себя поведет, если придется заныкать богатство и долго ждать дня, когда удастся воспользоваться плодами успеха. Тихо сопьется? В петлю полезет? Напишет явку с повинной? Любой вариант совершенно реален! Любой, кроме такого, при котором Студеный не наделает глупостей и спокойно выполнит все инструкции.
Или так только кажется?
Просто делиться не хочется, вон он и придумывает оправдания, чтобы Студеного "отодвинуть"?
А делиться ой как не хочется!
Пусть и велика сумма, пусть и хватает ее не только на двоих, но и на десятерых, а прибрать к рукам все целиком - необоримый соблазн. При двух-то лимонах можно задуматься и о том, чтобы рвануть за бугор. Пусть потом предателем называют, приговор заочно выносят… Плевать! Шарик большой, найдется, где спрятаться. Тем более, не такая он, Арцыбашев, фигура, чтобы ГРУ и первый главк Комитета серьезную охоту затеяли. Настоящими секретами не владеет, для разведок вероятных противников большого интереса не представляет. Да и перестройка набирает обороты, бардака и вольностей с каждым месяцем становится больше. Уволиться все легче и легче. Уйти на гражданку, выждать полгодика, все подготовить… Сложно, конечно, но и при опущенном железном занавесе люди ухитрялись бежать. А сейчас занавес поднимается, и, чует сердце, пройдет какое-то время, и выехать по турпутевке в капстрану будет так же легко, как смотаться к тетке в Воронеж.
Арцыбашев тряхнул головой, усмехнулся. Эк размечтался, диссидент новоявленный! Домик в Париже, прогулки по Елисейским полям… Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой! Проблемы надо решать по мере их поступления. А главная проблема сейчас - Студеный. Нет Студеного - нет проблемы.
Тем более что один труп уже есть. Те, что погибли в бою - и наши, и чурки - не в счет. Это был бой. А вот осведомитель, который принес информацию о караване…
Тот еще говорил, вспоминая важные подробности, когда Арцыбашев решил, что стукача надо списывать. В том, что информатор пришел к нему первому, - Арцыбашев не сомневался. А вот в том, что он не пойдет куда-нибудь дальше, в разведотдел дивизии, например, сомневался. Но даже если не пойдет, даже если довольствуется теми крохами, которые Арцыбашев сейчас заплатит - нельзя оставлять такого свидетеля. Два и два сложить просто. Вот и он сложит, когда разнюхает, что шурави караван разгромили, а деньги кемалевские официально не оприходовали. Не сможет узнать? Еще как сможет! Информация имеет свойство утекать в обе стороны, и не факт, что этот стукач не подкармливает кого-то из штаба отдельного батальона, не притаскивает ему дешевые шмотки и видеотехнику в обмен на нужные сведенья.
- Все? Ничего не забыл? - спросил Арцыбашев, когда информатор умолк.
- Ничего, - по-русски тот говорил почти чисто.
- Молодец! - Арцыбашев посмотрел ему в глаза и ударил костяшками пальцев в кадык.
Информатор захрипел и рухнул со стула. Арцыбашев выхватил нож, наклонился и полоснул по горлу. Не дожидаясь, пока затихнут конвульсии, вытер клинок о жилет стукача. Вложил оружие в ножны, задул керосинку и вышел из дувала, аккуратно затворив дверь. Пройдет много времени, прежде чем найдут труп. А найдя, не сопоставят убийство с деятельностью советской разведки. У покойного хватало всяких других заморочек. Даже странно, что он столько лет прожил. Аллах его давно заждался…
Так что первый труп в основу богатства положен. А Студеный… Нет, со Студеным надо решать, однозначно. Сразу после того, как денежный ящик будет надежно укрыт на складах Тохтамбашева. Придется повозиться, чтобы гибель комбата не вызвала лишних вопросов. Но два миллиона этого стоят!
Тогда Арцыбашев станет единственным носителем тайны. Тохтамбашев не в счет. Посвящать его в подробности они с комбатом не станут, а сам он вскрыть ящик не посмеет. Главное - обставить смерть Студеного таким образом, чтобы чурка не рюхнулся, не запаниковал. Чтобы ящик как стоял, так и остался стоять на складе. А уж забрать его Арцыбашев сумеет. Чучмек слишком заворовался, слишком увяз глубоко, чтобы пойти на конфликт с офицером разведки. А дабы усыпить возможные подозрения Студеного, можно будет чурке сказать:
- Отдашь ящик только в том случае, если мы придем вместе. Если придет кто-то один - не отдавай!
…В ту минуту, когда Арцыбашев закрыл журнал и стал готовиться спать, командир батальона Студеный принял решение бортануть своего компаньона.
Глава четвертая
ЗДРАВСТВУЙ, ЗОНА,
НОВЫЙ ГОД!
Лето 2002 года, Ижма
А вот она и зона. Чуть было не сказал - родная.
Собственно зона, которую охраняли псы-цирики, начиналась дальше, а здесь, на территории рабочей зоны, никакой особой охраны, понятно, не было, а шарились только несколько зэков, лениво перетаскивавших какие-то доски.
Да, знакомое место. Ничего не изменилось. Ну, буквально ничего.
И лесопилка та же, и сарай покосившийся, в котором лопаты и прочие топоры хранятся, и все та же дурацкая, непонятно что означающая надпись на трансформаторной будке: "А гугу не гого?"
Что это значило, не знал никто. Да и хрен с ним.
Я вдоль стеночки, как тихая серая крыса, пробрался к навесу над лесопилкой и шмыгнул за штабель свежепиленых досок.
Отлично! Меня ниоткуда не видно, а мне отсюда все, как на ладони. Устроившись поудобнее, я приготовился прихватить кого-нибудь из работяг, чтобы отправить его с весточкой к пахану, и вдруг за моей спиной раздался кашель, а затем сиплый голос:
- Братуха, огоньку не найдется?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66