он сам может идти по их следу; если они не скроют этого следа под землей, он пойдет по нему вплоть до Канады. Он возьмет с собой Уа-та-Уа, чтобы она жарила для него дичь; они вдвоем прогонят всех гуронов обратно в их страну.
— Вот настоящее спешное донесение, как оно называется на языке офицеров! — воскликнул Зверобой. — Оно разгорячит кровь гуронам, особенно в той части, где Змей говорит, что Уа-та-Уа тоже пойдет по следу, пока гуроны не уберутся восвояси. Но, увы, громкие слова не всегда влекут за собой громкие дела. Дай бог, чтобы мы хоть наполовину были так хороши, как обещаем… А теперь, Джудит, ваш черед говорить, потому что гуроны ждут ответа от вас всех, за исключением, может быть, бедной Хетти.
— А почему вы не хотите выслушать Хетти, Зверобой? Она часто говорит очень разумно. Индейцы могут с уважением отнестись к ее словам, потому что они чтят людей, которые находятся в ее положении.
— Это верно, Джудит, и очень хорошо придумано.
Краснокожие уважают несчастных всякого рода, а таких, как Хетти, в особенности. Итак, Хетти, если вы хотите что-нибудь сказать, я передам ваши слова гуронам с такой же точностью, как если бы их произнес школьный учитель или миссионер.
— Один миг девушка колебалась. Затем ответила своим ласковым и мягким голоском так же серьезно, как все говорившие до нее.
— Гуроны не понимают разницы между белыми людьми и краснокожими, — сказала она, — иначе они не просили бы меня и Джудит прийти и поселиться в их деревне. У красных людей одна земля, а у нас — другая. Мы должны жить отдельно. Мать всегда говорила, что мы непременно должны жить с христианами, если это только возможно, и потому мы не можем переселиться к индейцам. Это наше озеро, и мы не оставим его. Здесь могилы наших отца и матери, и даже самый плохой индеец предпочитает жить поближе к могилам своих отцов. Я схожу к ним опять и почитаю им библию, если им хочется, ноне покину могилы матери и отца…
— Достаточно, Хетти, достаточно, — перебил ее охотник. — Я передам им все, что вы сказали, и ручаюсь, что они останутся довольны. А теперь, Джудит, ваш черед высказаться, и тогда мое поручение будет выполнено. Джудит, видимо, не хотелось отвечать, что несколько заинтриговало посла. Зная ее характер, он никак не думал, что она окажется малодушней Хетти или Уа-та-Уа. И, однако, в ее манерах чувствовалось некоторое колебание, которое слегка смутило Зверобоя. Даже теперь, когда ей предложили высказаться, она, видимо, не решалась и раскрыла рот не раньше, чем всеобщее глубокое молчание дало ей понять, с какой тревогой они ожидают ее слов. Наконец она заговорила, но все еще с сомнением и неохотно.
— Скажите мне сперва… скажите нам сперва. Зверобой, — начала она, повторяя слова для большей выразительности, — как повлияют наши ответы на вашу судьбу? Если вы должны пасть жертвой за нашу отвагу, то нам бы следовало выражаться более сдержанным языком. Как вы думаете, какими последствиями грозит это вам?
— Господи помилуй, Джудит, вы с таким же успехом могли бы спросить меня, в какую сторону подует ветер на будущей неделе или какого возраста будет олень, подстреленный завтра. Могу лишь сказать, что гуроны посматривают на меня довольно сердито, но гром гремит не из каждой тучи и не каждый порыв ветра приносит с собой дождь. Стало быть, гораздо легче задать ваш вопрос, чем ответить на него.
— То же можно сказать и о требовании, которое предъявили мне гуроны, — ответила Джудит, поднимаясь, как будто она приняла наконец бесповоротное решение. — Я сообщу вам мой ответ. Зверобой, после того как мы потолкуем с вами наедине, когда все улягутся спать.
В поведении девушки чувствовалась такая твердость, что Зверобой повиновался. Он сделал это тем охотнее, что небольшая отсрочка не могла особенно повлиять на конечный результат. Совещание кончилось, и Непоседа объявил, что собирается тотчас же тронуться в путь. Пришлось, однако, выждать еще около часа, чтобы окончательно спустилась ночная темнота. Все занялись пока своими обычными делами, и охотник снова принялся изучать все достоинства упомянутого нами ружья.
Наконец в девять часов было решено, что Непоседе пора отправляться в дорогу. Вместо того чтобы сердечно проститься со всеми, он угрюмо и холодно произнес несколько слов. Досада на то, что он считал бессмысленным упрямством со стороны Джудит, присоединялась в его душе к чувству унижения, которое ему пришлось испытать в последние дни на озере. Как часто бывает с грубыми и ограниченными людьми, он был склонен упрекать не себя, а других за свои неудачи.
Джудит протянула ему руку скорее с радостью, чем с сожалением, делавар и его невеста тоже нисколько не огорчились, что он покидает их. Лишь одна Хетти обнаружила искреннюю теплоту. Застенчивость и скромность, свойственные ее характеру, заставили ее держаться поодаль, пока Непоседа не спустился в пирогу, где Зверобой уже поджидал его. Только тогда девушка перешла в ковчег и неслышной поступью приблизилась к тому месту, откуда готовилась отчалить легкая лодка. Тут порыв чувств победил наконец застенчивость, и Хетти заговорила.
— Прощайте, Непоседа — крикнула она своим слабеньким голоском. — Прощайте, милый Непоседа! Будьте осторожны, когда пойдете через лес, и не останавливайтесь, пока не доберетесь до форта. Гуронов на берегу немногим меньше, чем листьев на деревьях, и они не встретят так ласково сильного мужчину, как встретили меня.
Марч приобрел власть над этой слабоумной, но прямодушной девушкой только благодаря своей красоте. В его душевных качествах она не могла разобраться своим слабым умом. Правда, она находила Марча несколько грубоватым, иногда жестоким, но таким же был и ее отец. Стало быть, заключала Хетти, мужчины, вероятно, все на один лад. Нельзя, однако же, сказать, что она по-настоящему его любила. Этот человек впервые разбудил в Хетти чувство, которое, без сомнения, превратилось бы в сильную страсть, если бы Марч постарался раздуть тлеющую искру. Но он почти никогда не обращал на нее внимания и грубо отзывался о ее недостатках.
Однако на этот раз все оставшиеся в «замке» так холодно распростились с Непоседой, что ласковые слова Хетти невольно растрогали его.
Сильным движением весла он повернул пирогу и пригнал ее обратно к ковчегу. Хетти, мужество которой возросло после отъезда ее героя, не ожидала этого и застенчиво попятилась назад.
— Вы добрая девочка, Хетти, и я не могу уехать, не пожав вам на прощание руку, — сказал Марч ласково. — Джудит, в конце концов, ничем не лучше вас, хоть и выглядит чуточку красивее. А что касается разума, то если честность и прямоту в обращении с молодым человеком надо считать признаком ума, то вы стоите дюжины таких, как Джудит, да и большинства молодых женщин, которых я знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146