И выглядишь ты – волосы сострижены до самого корня, на черепе лазерная татуировка черно-белых скрученных улиц. Ходячий атлас блаженства – имя тебе, одетая в хабэ и фетр, кружева и поливинилхлорид. Вазбутовые кеды на ногах, и широкий кушак обвивается вокруг твоей талии. Вельветовый рюкзачок, изящно повисший на одном плече, вмещает весь твой мир: твою древнюю карту Манчестера, и твою вязаную шапочку, и твои деньги, и твою лицензию, и твои сигареты.
Третий в очереди – Роберман. Роберман – гладкий и лоснящийся робопес, от рождения Доберман Пинчер, но все ребята зовут его Роберманом, потому что он Роберман и есть. В нем ни следа человека, он – смесь собачьего мяса и инфы, плотно упакованная в оболочку из мышц и пластика. Такую смесь геномеханики называют хардвером. Да, в нем нет ни капли человека, но иногда псы бывают человечнее, чем люди. Его наняли иксером ради его собачьего знания темных улиц. Большинство ребят на стоянке не заговаривают с Бодой, потому что ее считают слишком нелюдимой, слишком замкнутой, слишком перекрученной, чтобы с ней связываться. Роберман не такой. Он выдает длинную серию низких рычаний, ни одно из которых Бода не понимает, но слезы в глазах Робермана рассказывают все, что надо. Она кладет левую руку на дверь его кэба; это все, что нужно, чтобы подключиться к системе. Голос Робермана звучит из колонок, его резкий вой транслятор переводит на английский, все ради удобства нервных пассажиров. Эта опция незаменима, если драйвер и пассажир принадлежат к разным расам.
– Слышала плохие новости, Бода? – объявляет войс-бокс.
– Только что вернулась. Что случилось?
– Они убили драйвера.
– Черт. Которого?
Забрать жизнь драйвера считается на улицах очень крутым поступком, потому что у них отличная защита. И потому что обладание икс-кэбом – приз, за который не жалко и убить.
– Не одного из наших, – Давится словами Роберман.
– Не иксера?
– Контрабандиста-пса.
– Пса-драйвера?
– Черно-белого.
– Койота?
– Сделал неудачную ездку к Александра-парк.
– Койот… о Господи…
Бода смотрит вверх и вниз по улице, ищет утешения. Ничего не находит. Ничего хорошего. Только ветер и дождь…
– Ты нормально, Бода? – спрашивает Роберман.
– Да… да, конечно… я… кто это сделал, Робер?
– Копы чуют хуй.
Что значит «копы не знают ни хуя», но она уже не слушает. Конечно, одна рука крепко держится за машину, но другая рука зачем-то трет лицо.
– Ты уверена, Бода нормально? – задает вопрос Роберман.
– Бода нормально, – отвечает она, заставив свой голос хоть как-то звучать. Но все, о чем она может думать, – это человекопес, водитель черного такси. Просто последний в своем роде. Просто красота его существования: ушла в никуда. Просто возможный отличный любовник, каких у нее еще не было. И она даже не…
– Псы точно используют этот повод. Будут проблемы.
Роберман обращается к ней. Дождь падает волнами тупой боли. Бода, у тебя нет ответа. Только искрящаяся масса церкви Сент-Энн перед глазами и видение: Койот последний раз машет рукой, проезжая мимо в своем милом черном такси.
Роберман жестоко чихает, словно к его ноздрям подключился весь мир. Любовная песня такси гаснет в сердце Боды, и дождь падает на ее куртку Официального манчестерского клуба болельщиков виртбола. Койот пригласил ее на игру, подарил ей билет на полуфинал, через четыре дня.
Теперь она пропустит эту игру;
– Роберман, мы вывели Койота на этот заказ.
– Не говори мне об этом.
– Роберман, это наша вина. Он подобрал в Лимбо девочку по имени Персефона. Вез ее в Алекс-парк. Может, этот заказ стоил ему жизни.
– Прошу, Бода, я правда не, хочу ничего знать. Роберман, произносящий эти слова, кажется, испуган.
Ровно в этот момент, в 7:34, король икс-кэбов Колумб слушает кэб-волну. Он слышит, как драйвер Бода называет Роберману имя Персефоны.
КЭБ-БЛЯ!
Неожиданно Колумбу становится страшно. Один процент человека включается в игру, побеждая вирт-логику. Драйвер Бода, наверное, обсуждала с Койотом заказ. Бода знает о госте. Она знает, что Койот довез Персефону до Александра-парка. Что он может сделать в изменившейся ситуации? Ему надо вывести Боду за скобки уравнения.
Меньше чем за мгновение Колумб взвесил все варианты и сделал тайный звонок. Потом он вернулся на кэб-волну…
Колумб появляется на линии, вмешиваясь в поток между Бодой и Роберманом.
ДРАЙВЕР БОДА, НА ОДНО СЛОВО, – говорит он.
– Свич? – Бода едва видит вызов босса из-за слез.
ДЛЯ ТЕБЯ ЕСТЬ ЗАКАЗ.
– Свич, я чувствую…
ЗАКАЗ ПРИШЕЛ НА ТВОЕ ИМЯ. ДУМАЮ, У ТЕБЯ ЗАВЕЛСЯ ПОКЛОННИК, МИСТЕР ДЕВИЛЬ. ЗНАЕШЬ ТАКОГО?
– Нет, я…
ЗАБЕРЕШЬ ЕГО НА ГАЙД-РОУД, АРДВИК. ВЫСАДИШЬ НА ДАКИНФИЛД. БУДЬ ОСТОРОЖНЕЕ В АРДВИКЕ. ТАМ НЕ СЛИШКОМ ВЕСЕЛО В ЭТО ВРЕМЯ СУТОК.
– Не думаю, что смогу…
ТЫ ИКСЕР.
– Мне просто рассказали плохие новости, Свич. Голос Боды сух. Она пока еще не может осознать потерю.
ДОЛЖЕН ЛИ Я НАПОМНИТЬ ТЕБЕ О ПУНКТЕ 7.2 В ДРАЙВЕРСКОМ КОНТРАКТЕ, КОТОРЫЙ ГЛАСИТ, ЧТО ВСЕ ДРАЙВЕРЫ ДОЛЖНЫ…
– Я в курсе, что он гласит.
ЧТО С ТОБОЙ, БОАДИЦЕЯ? ТЫ СХОДИШЬ С УМА?
– Уже еду. Так лучше? Я уже почти на месте. Бода забирается обратно в Тошку и запускает двигатель; ее руки пляшут по панели управления.
РАД ВИДЕТЬ ТЕБЯ ОНЛАЙН, ДРАЙВЕР.
Колумб растворился. Голос Тошки прокручивается вверх, заменяя его. Поездка начинается.
КУДА ЕДЕМ, БОДА?
– Гайд-роуд.
ЧТО-ТО СЛУЧИЛОСЬ?
– Пиздуй бля, давай!
Тошка уходит в тишину. Машина тоскливо едет.
Бода просто хочет ехать; она хочет уехать от всего мира…
Но добирается она только до Ардвика, где восходящее солнце бросает яркие отблески на мертвую землю вокруг скопления заброшенных заводов. В обозначенной точке посадки ее ждет мужчина. Кроме него, в пределах видимости никого нет, и он настолько худ, что Боде приходится посмотреть дважды, прежде чем она замечает его. Незнакомая фигура, она никогда раньше его не возила. Она останавливает Тошку и говорит через систему кэба:
– Девиль?
Мужчина кивает. Кажется, он нервничает, непонятно почему.
– Залезай.
Пассажир пристраивает свою костистую фигуру на заднее сиденье. Бода видит лежащий на приборной панели билет на виртбол, подарок Койота. Она заводит двигатель. Тошка откликается тяжело, выходит только медленное «чух-чух-чух».
– Тошка, что такое?
НЕ ЗНАЮ, БОДА. ЧУВСТВУЮ СЕБЯ БОЛЬНЫМ.
– Чего?
ЧУВСТВУЮ, ЧТО ТЕРЯЮ СИЛЫ…
– Да ладно тебе.
Бода слышит, как скользит вниз пассажирское окно.
– Вот тут отлично, – говорит пассажир.
– Я не в настроении играть.
Бода поворачивается и видит, как открывается окно между ней и пассажиром. Пассажир улыбается ей. Бода жмет оконную кнопку, но ничего не выходит. Окно уже раскрылось до конца. Бода снова поворачивается назад.
Пассажир держит пистолет на уровне ее головы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Третий в очереди – Роберман. Роберман – гладкий и лоснящийся робопес, от рождения Доберман Пинчер, но все ребята зовут его Роберманом, потому что он Роберман и есть. В нем ни следа человека, он – смесь собачьего мяса и инфы, плотно упакованная в оболочку из мышц и пластика. Такую смесь геномеханики называют хардвером. Да, в нем нет ни капли человека, но иногда псы бывают человечнее, чем люди. Его наняли иксером ради его собачьего знания темных улиц. Большинство ребят на стоянке не заговаривают с Бодой, потому что ее считают слишком нелюдимой, слишком замкнутой, слишком перекрученной, чтобы с ней связываться. Роберман не такой. Он выдает длинную серию низких рычаний, ни одно из которых Бода не понимает, но слезы в глазах Робермана рассказывают все, что надо. Она кладет левую руку на дверь его кэба; это все, что нужно, чтобы подключиться к системе. Голос Робермана звучит из колонок, его резкий вой транслятор переводит на английский, все ради удобства нервных пассажиров. Эта опция незаменима, если драйвер и пассажир принадлежат к разным расам.
– Слышала плохие новости, Бода? – объявляет войс-бокс.
– Только что вернулась. Что случилось?
– Они убили драйвера.
– Черт. Которого?
Забрать жизнь драйвера считается на улицах очень крутым поступком, потому что у них отличная защита. И потому что обладание икс-кэбом – приз, за который не жалко и убить.
– Не одного из наших, – Давится словами Роберман.
– Не иксера?
– Контрабандиста-пса.
– Пса-драйвера?
– Черно-белого.
– Койота?
– Сделал неудачную ездку к Александра-парк.
– Койот… о Господи…
Бода смотрит вверх и вниз по улице, ищет утешения. Ничего не находит. Ничего хорошего. Только ветер и дождь…
– Ты нормально, Бода? – спрашивает Роберман.
– Да… да, конечно… я… кто это сделал, Робер?
– Копы чуют хуй.
Что значит «копы не знают ни хуя», но она уже не слушает. Конечно, одна рука крепко держится за машину, но другая рука зачем-то трет лицо.
– Ты уверена, Бода нормально? – задает вопрос Роберман.
– Бода нормально, – отвечает она, заставив свой голос хоть как-то звучать. Но все, о чем она может думать, – это человекопес, водитель черного такси. Просто последний в своем роде. Просто красота его существования: ушла в никуда. Просто возможный отличный любовник, каких у нее еще не было. И она даже не…
– Псы точно используют этот повод. Будут проблемы.
Роберман обращается к ней. Дождь падает волнами тупой боли. Бода, у тебя нет ответа. Только искрящаяся масса церкви Сент-Энн перед глазами и видение: Койот последний раз машет рукой, проезжая мимо в своем милом черном такси.
Роберман жестоко чихает, словно к его ноздрям подключился весь мир. Любовная песня такси гаснет в сердце Боды, и дождь падает на ее куртку Официального манчестерского клуба болельщиков виртбола. Койот пригласил ее на игру, подарил ей билет на полуфинал, через четыре дня.
Теперь она пропустит эту игру;
– Роберман, мы вывели Койота на этот заказ.
– Не говори мне об этом.
– Роберман, это наша вина. Он подобрал в Лимбо девочку по имени Персефона. Вез ее в Алекс-парк. Может, этот заказ стоил ему жизни.
– Прошу, Бода, я правда не, хочу ничего знать. Роберман, произносящий эти слова, кажется, испуган.
Ровно в этот момент, в 7:34, король икс-кэбов Колумб слушает кэб-волну. Он слышит, как драйвер Бода называет Роберману имя Персефоны.
КЭБ-БЛЯ!
Неожиданно Колумбу становится страшно. Один процент человека включается в игру, побеждая вирт-логику. Драйвер Бода, наверное, обсуждала с Койотом заказ. Бода знает о госте. Она знает, что Койот довез Персефону до Александра-парка. Что он может сделать в изменившейся ситуации? Ему надо вывести Боду за скобки уравнения.
Меньше чем за мгновение Колумб взвесил все варианты и сделал тайный звонок. Потом он вернулся на кэб-волну…
Колумб появляется на линии, вмешиваясь в поток между Бодой и Роберманом.
ДРАЙВЕР БОДА, НА ОДНО СЛОВО, – говорит он.
– Свич? – Бода едва видит вызов босса из-за слез.
ДЛЯ ТЕБЯ ЕСТЬ ЗАКАЗ.
– Свич, я чувствую…
ЗАКАЗ ПРИШЕЛ НА ТВОЕ ИМЯ. ДУМАЮ, У ТЕБЯ ЗАВЕЛСЯ ПОКЛОННИК, МИСТЕР ДЕВИЛЬ. ЗНАЕШЬ ТАКОГО?
– Нет, я…
ЗАБЕРЕШЬ ЕГО НА ГАЙД-РОУД, АРДВИК. ВЫСАДИШЬ НА ДАКИНФИЛД. БУДЬ ОСТОРОЖНЕЕ В АРДВИКЕ. ТАМ НЕ СЛИШКОМ ВЕСЕЛО В ЭТО ВРЕМЯ СУТОК.
– Не думаю, что смогу…
ТЫ ИКСЕР.
– Мне просто рассказали плохие новости, Свич. Голос Боды сух. Она пока еще не может осознать потерю.
ДОЛЖЕН ЛИ Я НАПОМНИТЬ ТЕБЕ О ПУНКТЕ 7.2 В ДРАЙВЕРСКОМ КОНТРАКТЕ, КОТОРЫЙ ГЛАСИТ, ЧТО ВСЕ ДРАЙВЕРЫ ДОЛЖНЫ…
– Я в курсе, что он гласит.
ЧТО С ТОБОЙ, БОАДИЦЕЯ? ТЫ СХОДИШЬ С УМА?
– Уже еду. Так лучше? Я уже почти на месте. Бода забирается обратно в Тошку и запускает двигатель; ее руки пляшут по панели управления.
РАД ВИДЕТЬ ТЕБЯ ОНЛАЙН, ДРАЙВЕР.
Колумб растворился. Голос Тошки прокручивается вверх, заменяя его. Поездка начинается.
КУДА ЕДЕМ, БОДА?
– Гайд-роуд.
ЧТО-ТО СЛУЧИЛОСЬ?
– Пиздуй бля, давай!
Тошка уходит в тишину. Машина тоскливо едет.
Бода просто хочет ехать; она хочет уехать от всего мира…
Но добирается она только до Ардвика, где восходящее солнце бросает яркие отблески на мертвую землю вокруг скопления заброшенных заводов. В обозначенной точке посадки ее ждет мужчина. Кроме него, в пределах видимости никого нет, и он настолько худ, что Боде приходится посмотреть дважды, прежде чем она замечает его. Незнакомая фигура, она никогда раньше его не возила. Она останавливает Тошку и говорит через систему кэба:
– Девиль?
Мужчина кивает. Кажется, он нервничает, непонятно почему.
– Залезай.
Пассажир пристраивает свою костистую фигуру на заднее сиденье. Бода видит лежащий на приборной панели билет на виртбол, подарок Койота. Она заводит двигатель. Тошка откликается тяжело, выходит только медленное «чух-чух-чух».
– Тошка, что такое?
НЕ ЗНАЮ, БОДА. ЧУВСТВУЮ СЕБЯ БОЛЬНЫМ.
– Чего?
ЧУВСТВУЮ, ЧТО ТЕРЯЮ СИЛЫ…
– Да ладно тебе.
Бода слышит, как скользит вниз пассажирское окно.
– Вот тут отлично, – говорит пассажир.
– Я не в настроении играть.
Бода поворачивается и видит, как открывается окно между ней и пассажиром. Пассажир улыбается ей. Бода жмет оконную кнопку, но ничего не выходит. Окно уже раскрылось до конца. Бода снова поворачивается назад.
Пассажир держит пистолет на уровне ее головы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78