Она не помнила, были ли у нее братья или сестры, но, кажется, с ними жил еще какой-то мужчина. Дядя, может? Или кто-нибудь из старых отцовских армейских приятелей? Она не могла вспомнить, что их с ним связывало, не могла вспомнить даже его имени, но в мозгу четко запечатлелся образ тщательно одетого мужчины с тонкими усиками. Она сомневалась, что он мог быть британцем, но что-то в его облике напоминало ей образ одного английского актера, фамилию которого она тоже забыла.
И там был еще один ребенок, девочка, она жила не с ними, она приходила откуда-то поиграть.
Дон.
Девочка с улицы.
Девочка, на которой она собиралась жениться.
Теперь Лори вспомнила ее, вспомнила имя, но внешний облик странно смешивался, путался с обликом девочки из переулка, девочки из ее снов. Дон оказалась одним из тех аспектов предыдущей жизни, которые не канули в вечность, не были заблокированы наглухо, но в воспоминаниях девочка казалась ей просто ребенком очередной семейной пары бывших хиппи, которые жили по соседству, на той улице, на которой она выросла, и Джош должен был тоже ее хорошо помнить. В этот момент она сообразила, что память переместила эту девочку из одного времени и места в другое. Дон была из другого времени. Из того времени, когда она еще жила со своими настоящими родителями.
В памяти возникла картинка Дон - вот она стоит между двумя секвойями, улыбается и манит за собой в лес.
По мере воссоздания подробностей размеры сцены постепенно увеличивались. Ей не разрешалось ходить в лес, окружающий дом. Родители внушили ей глубокий страх перед лесом, и с того момента, когда ее начали выпускать играть перед домом, она живо рисовала в своем воображении всяческие опасности, подстерегающие ее там, в темном лесу. Дон прекрасно знала, что Лори нельзя ходить в лес, но все равно манила ее, обещая веселье, развлечения и дружбу на всю жизнь.
Она не поддалась - в этот раз нет, - но Дон не оставляла усилий, и в душе Лори шла перманентная борьба между родительским запретом и дружеским желанием.
Имела ли Дон какое-нибудь отношение к смерти родителей?
По какой-то причине Лори считала, что да. Каким образом маленький ребенок мог иметь отношение к убийству двух взрослых, оставалось не совсем ясным, но тем не менее это ощущение не проходило.
Убийство двух взрослых?
Да.
Это становится уже немного слишком.
Лори допила кофе, выбросила пластиковый стаканчик в урну у входа в маленькое кафе и постаралась сосредоточиться на "здесь и сейчас", сконцентрировать внимание на улице, магазинах, идущих мимо людях и постараться не думать о вновь обретенных воспоминаниях.
Час назад, полчаса назад ей и в голову не могло прийти, что она - чья-то приемная дочь. А теперь она уже открыла для себя совершенно иную историю собственной жизни, историю, о существовании которой она и не подозревала и которая поворачивала всю ее судьбу под совершенно иным углом.
Нет, это слишком много, слишком много для нормального восприятия. Сейчас она уже не в состоянии это осмыслить. Нужно какое-то время, чтобы разобраться.
Лори решила вернуться в "Графство". Обойдя квартал, она толкнула входную дверь и оказалась в книжной лавке. Джош общался с посетителем, похожим на Дуга Хеннинга, но как только увидел ее, извинился и поспешил навстречу.
- С тобой все в порядке? - озабоченно спросил он.
- Да, все нормально, - улыбнулась она. - Занимайся покупателем.
- Подождет.
Она почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Биологически родственный или нет, он все равно был ее братом, единственным братом, которого она знала, и хотя Джош мог быть и занудой, и большим оригиналом в разных смыслах этого слова, она была счастлива, что он у нее есть. О лучшем или более заботливом брате она и мечтать не могла.
- Я тебя люблю, - произнесла она, обнимая его. По щекам катились крупные слезы. - Я люблю тебя, Джош.
- Я тоже тебя люблю, - стиснул он ее в своих объятиях.
Подъезжая к дому, она увидела Мэтта, ожидавшего ее на крыльце. Первым инстинктивным желанием было не останавливаться, проехать мимо и не возвращаться, пока он не исчезнет. Руки дрожали, внутренности очень напоминали желе, но она заставила себя припарковать машину, выйти и твердым шагом двинуться к крыльцу, стараясь сохранить максимально решительное и жесткое выражение лица.
- Лори, - проговорил Мэтт, спускаясь по ступенькам.
- Я не желаю с тобой разговаривать, - твердо заявила она.
- Я хочу попросить прощения.
- Тебя больше нет в моей жизни, нас более ничто не связывает, так что у тебя нет никаких оснований извиняться.
- Нет, есть, потому что...
- Прошу, оставь меня, - перебила Лори. Она достала ключи, отперла и открыла входную дверь.
- Лори!
- Видимо, ты совсем меня не знаешь, - обернувшись, проговорила Лори. - Даже несмотря на то, что мы столько времени были вместе. Позволь тебе напомнить: я не прощаю и не забываю. Мы не можем остаться друзьями; мы даже не останемся просто знакомыми. Отныне между нами не существует никаких отношений. Все кончено. У тебя по отношению ко мне был один шанс, и ты его растранжирил. А второго шанса я не даю.
Он пристально смотрел на нее.
Она не отвела взгляд.
- Значит, я должен вернуть ключи, - удрученно произнес он с тем выражением боли и горькой обиды, которое всегда вызывало у нее чувство жалости и желание по-матерински приласкать его, но на этот раз она не позволила себе поддаться этой слабости.
Она протянула руку, взяла ключи и, не оглядываясь, вошла в дом.
Запирая дверь, она чувствовала, как дрожат руки. Задвинув засов, она без сил прислонилась спиной к косяку, не желая, чтобы он увидел ее в окно. Она ждала. Минуту. Две. Три. Она не слышала, как он уходил, не слышала вообще ни единого звука, но предположила, что его все-таки уже нет, и осмелилась выглянуть во двор из-за края портьеры.
Он исчез.
Надо признаться, в каком-то смысле она чувствовала себя отомщенной, он все-таки приполз обратно. Но начинать все заново не было ни малейшего желания. Все, что было между ними, умерло и восстановлению не поддается. Он все убил. Несмотря на всю боль, неловкость и кошмар ситуации, она странным образом была рада, что он заглянул. Теперь она стала увереннее себя чувствовать и впервые за все это время поняла, что счастлива от того, что это все кончилось.
Потом она села ужинать. Зазвонил телефон, определитель назвал телефон Джоша, но она была не в настроении разговаривать, поэтому выслушала сообщение, записываемое на автоответчик, не переставая поедать спаржу.
Она попыталась мысленно выстроить в хронологическом порядке все события, которые могла вспомнить из своего раннего детства, но из этого ничего не вышло. Воспоминания оставались разрозненными, несвязанными обрывочными образами, вырванными из контекста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94