Сейчас совесть запрещает мне убивать беззащитную женщину, но здравый смысл утверждает: она достойна смерти. Более того, если оставить ее в живых, нам всем придется худо.
— Но это неизвестно наверняка! — вскричала Корделия. — Она может искренне раскаяться и стать твоим настоящим другом!
— Так ты действительно считаешь, что Морага не заслуживает смерти? — Грегори с надеждой глядел на старшую сестру.
В ее глазах он прочитал ответ, которого боялся: Корделию волновала не вина этой женщины, а судьба самого Грегори. Она боялась за младшего братишку! Печаль медленно вернулась в его душу, вытесняя нечаянную надежду.
— Со мной все в порядке, сестричка, — ответил он на ее невысказанный вопрос. — Пусть тебя не пугает то, что ты видишь.
Корделию вновь пробрала дрожь.
— Тот Грегори, которого я знала, всегда шел путем милосердия. Почему же сейчас ты говоришь о смерти?
Разве нельзя придумать меньшее наказание? — затем счастливая мысль посетила девушку, и она крепко стиснула руку брата. — Послушай, если б мы могли найти надежную тюрьму, разве не достаточно было бы навечно заточить ее туда?
— Пожалуй, — грустно улыбнулся Грегори. — Но, видишь ли, наша пленница обладает большой властью над людьми. Без этого вряд ли ей удалось бы стать главной в своей банде. Она изобретательна, умна и начисто лишена щепетильности. Подумай сама, сестра, какой тюремщик будет надежен в таких условиях? И существует ли темница, откуда она не сможет бежать?
Сжав кулаки и упрямо глядя в землю, Корделия лихорадочно размышляла. Да, конечно, эта женщина подобна змее, жалящей исподтишка, она заслуживает наказания, но смерти… Разве не будет преступлением лишить ее, такую молодую и красивую, грядущих лет жизни и наслаждений?
Внезапно ее озарило, и девушка улыбнулась брату.
— Конечно, она бежит из любой темницы, кроме той, где сама пожелает остаться!
Грегори озадаченно молчал, затем медленно проговорил:
— Безусловно, Морага заслуживает наказания за свои злодеяния. Но, Боже мой, как бы я был счастлив, если б удалось изобрести тюрьму, милую ее сердцу. Место, где ей захотелось бы остаться навечно! Но где такая хитроумная тюрьма?
— Вряд ли удастся построить такую темницу, но я могла бы поэкспериментировать с ведьминым мхом, — задумчиво произнесла Корделия. — Давай наберем побольше этого добра и попробуем создать идеального мужчину, о котором мечтала бы наша пленница.
С минуту Грегори недоуменно глядел на сестру, затем понимание засветилось в его широко распахнутых глазах.
— Конечно же! Надо проинспектировать ее мозг и выяснить все, что ей нравится в мужчинах. Пусть даже там будут противоречия — мы соберем все воедино и сотворим конструкцию, которая бы вместила эти качества! И тогда Морага будет счастлива остаться с нашим гомункулом навечно.
— Именно! — просияла Корделия. — Он увез бы ее в какую-нибудь потаенную долину, где воцарится вечный праздник любви…
Тут она запнулась, пораженная выражением боли на лице брата.
Однако Грегори быстро справился с собой.
— Продолжай, — произнес он. — Отличный план, хоть и хлопотный. Но жизнь человеческая стоит хлопот…
«И страданий», — подумала Корделия, сердце ее болезненно сжалось от жалости и сочувствия к этому мальчику с отстраненным лицом.
— Мы могли бы закрыть вход в долину зачарованной стеной, — продолжила она. — И попросили бы эльфов сторожить эту невидимую преграду днем и ночью.
— А если пленница обнаружит свое заточение? В этом случае никакие эльфы не помогут: однажды она сбежит.
— Сильно сомневаюсь, — возразила Корделия. — Но еще менее вероятно, что она вообще наткнется на эту стену. Если нам удастся создать действительно идеального мужчину, вряд ли Мораге придет в голову отлучиться от него хоть на минуту.
Слушая сестру, Грегори переходил от надежды к отчаянию и обратно. Здравый смысл подсказывал, что состояние влюбленности рано или поздно утратит прелесть новизны для их подопечной. И тогда, скорее всего, она снова примется за старое.
— Она устанет от одного мужчины, пусть даже идеального, и сбежит от него, — счел своим долгом предупредить Грегори. — Может, вскоре вернется, но. Бог знает, каких бед натворит во время своей отлучки. Знаешь, Корделия, не думаю, что она откажется от целей анархистов и, уж тем более, от своих собственных целей. Боюсь, она продолжит мутить воду: будет нарушать мир и спокойствие, убивать монархов и просто людей, стоящих у нее на пути и плохо поддающихся контролю. Короче, снова — да здравствует хаос!
Юноша говорил вполне разумно, однако Корделия не могла не видеть: надежда готова перевесить все резоны. Знать, что любимая женщина где-то живет, пусть даже рядом с другим мужчиной, было лучше, чем мучиться до конца дней своих чувством вины за ее смерть.
— Может, мы могли бы как-нибудь заставить ее отказаться от подобных помыслов?
С грустной улыбкой Грегори покачал головой: надежда казалась несбыточной.
— Да как же мы это сделаем? Ведь речь идет о принципах, которые были привиты ей еще с детства, а, может, и раньше. Все это имеет такие глубокие корни, что вряд ли она сама осознает. Как же можно их выкорчевать?
— Какой-то путь должен быть! Ведь мы же — телепаты! Если кто и сумеет найти способ, так только мы, — возразила Корделия, хватаясь за соломинку. — Нужно только получше разобраться в том, как работает ее мозг.
Казалось, Грегори был шокирован.
— Поправь меня, если я ошибаюсь. Ты предлагаешь поработать с ее мозгом с целью исправления тех ментальных дефектов, которые превращают юную благородную девушку в безжалостного убийцу?
Девушка смущенно опустила глаза.
— Знаю-знаю, это не согласуется с кодексом телепатов. Не надо напоминать мне основополагающие принципы: не вторгаться в чужое сознание без ведома хозяина, не атаковать первым. Но ведь бывают и исключения из этих правил, например, если имеешь дело с врагом, представляющим непосредственную опасность. В порядке самообороны мы можем нарушать установленные запреты!
Корделия резко тряхнула головой и твердо посмотрела в глаза брату.
— Пойми, Грегори, эта женщина и есть враг! Хотя сейчас она выглядит вполне безобидно, надо помнить:
Финистер крайне опасна! Это — преступница с патологической тягой к убийству, и ее нападение — лишь вопрос времени. В такой ситуации шаги, которые я предлагаю, — это и есть самооборона.
Юноша задумчиво посмотрел на собеседницу.
— Откровенно говоря, я и сам думал о такой перспективе, и она кажется мне очень соблазнительной, — признался он.
— И что же тебя удержало? — Корделия готова была ликовать.
— Ну, отчасти, та самая этика эсперов, но главным образом страх. Я боюсь навредить, ведь наши познания о человеческом мозге столь малы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
— Но это неизвестно наверняка! — вскричала Корделия. — Она может искренне раскаяться и стать твоим настоящим другом!
— Так ты действительно считаешь, что Морага не заслуживает смерти? — Грегори с надеждой глядел на старшую сестру.
В ее глазах он прочитал ответ, которого боялся: Корделию волновала не вина этой женщины, а судьба самого Грегори. Она боялась за младшего братишку! Печаль медленно вернулась в его душу, вытесняя нечаянную надежду.
— Со мной все в порядке, сестричка, — ответил он на ее невысказанный вопрос. — Пусть тебя не пугает то, что ты видишь.
Корделию вновь пробрала дрожь.
— Тот Грегори, которого я знала, всегда шел путем милосердия. Почему же сейчас ты говоришь о смерти?
Разве нельзя придумать меньшее наказание? — затем счастливая мысль посетила девушку, и она крепко стиснула руку брата. — Послушай, если б мы могли найти надежную тюрьму, разве не достаточно было бы навечно заточить ее туда?
— Пожалуй, — грустно улыбнулся Грегори. — Но, видишь ли, наша пленница обладает большой властью над людьми. Без этого вряд ли ей удалось бы стать главной в своей банде. Она изобретательна, умна и начисто лишена щепетильности. Подумай сама, сестра, какой тюремщик будет надежен в таких условиях? И существует ли темница, откуда она не сможет бежать?
Сжав кулаки и упрямо глядя в землю, Корделия лихорадочно размышляла. Да, конечно, эта женщина подобна змее, жалящей исподтишка, она заслуживает наказания, но смерти… Разве не будет преступлением лишить ее, такую молодую и красивую, грядущих лет жизни и наслаждений?
Внезапно ее озарило, и девушка улыбнулась брату.
— Конечно, она бежит из любой темницы, кроме той, где сама пожелает остаться!
Грегори озадаченно молчал, затем медленно проговорил:
— Безусловно, Морага заслуживает наказания за свои злодеяния. Но, Боже мой, как бы я был счастлив, если б удалось изобрести тюрьму, милую ее сердцу. Место, где ей захотелось бы остаться навечно! Но где такая хитроумная тюрьма?
— Вряд ли удастся построить такую темницу, но я могла бы поэкспериментировать с ведьминым мхом, — задумчиво произнесла Корделия. — Давай наберем побольше этого добра и попробуем создать идеального мужчину, о котором мечтала бы наша пленница.
С минуту Грегори недоуменно глядел на сестру, затем понимание засветилось в его широко распахнутых глазах.
— Конечно же! Надо проинспектировать ее мозг и выяснить все, что ей нравится в мужчинах. Пусть даже там будут противоречия — мы соберем все воедино и сотворим конструкцию, которая бы вместила эти качества! И тогда Морага будет счастлива остаться с нашим гомункулом навечно.
— Именно! — просияла Корделия. — Он увез бы ее в какую-нибудь потаенную долину, где воцарится вечный праздник любви…
Тут она запнулась, пораженная выражением боли на лице брата.
Однако Грегори быстро справился с собой.
— Продолжай, — произнес он. — Отличный план, хоть и хлопотный. Но жизнь человеческая стоит хлопот…
«И страданий», — подумала Корделия, сердце ее болезненно сжалось от жалости и сочувствия к этому мальчику с отстраненным лицом.
— Мы могли бы закрыть вход в долину зачарованной стеной, — продолжила она. — И попросили бы эльфов сторожить эту невидимую преграду днем и ночью.
— А если пленница обнаружит свое заточение? В этом случае никакие эльфы не помогут: однажды она сбежит.
— Сильно сомневаюсь, — возразила Корделия. — Но еще менее вероятно, что она вообще наткнется на эту стену. Если нам удастся создать действительно идеального мужчину, вряд ли Мораге придет в голову отлучиться от него хоть на минуту.
Слушая сестру, Грегори переходил от надежды к отчаянию и обратно. Здравый смысл подсказывал, что состояние влюбленности рано или поздно утратит прелесть новизны для их подопечной. И тогда, скорее всего, она снова примется за старое.
— Она устанет от одного мужчины, пусть даже идеального, и сбежит от него, — счел своим долгом предупредить Грегори. — Может, вскоре вернется, но. Бог знает, каких бед натворит во время своей отлучки. Знаешь, Корделия, не думаю, что она откажется от целей анархистов и, уж тем более, от своих собственных целей. Боюсь, она продолжит мутить воду: будет нарушать мир и спокойствие, убивать монархов и просто людей, стоящих у нее на пути и плохо поддающихся контролю. Короче, снова — да здравствует хаос!
Юноша говорил вполне разумно, однако Корделия не могла не видеть: надежда готова перевесить все резоны. Знать, что любимая женщина где-то живет, пусть даже рядом с другим мужчиной, было лучше, чем мучиться до конца дней своих чувством вины за ее смерть.
— Может, мы могли бы как-нибудь заставить ее отказаться от подобных помыслов?
С грустной улыбкой Грегори покачал головой: надежда казалась несбыточной.
— Да как же мы это сделаем? Ведь речь идет о принципах, которые были привиты ей еще с детства, а, может, и раньше. Все это имеет такие глубокие корни, что вряд ли она сама осознает. Как же можно их выкорчевать?
— Какой-то путь должен быть! Ведь мы же — телепаты! Если кто и сумеет найти способ, так только мы, — возразила Корделия, хватаясь за соломинку. — Нужно только получше разобраться в том, как работает ее мозг.
Казалось, Грегори был шокирован.
— Поправь меня, если я ошибаюсь. Ты предлагаешь поработать с ее мозгом с целью исправления тех ментальных дефектов, которые превращают юную благородную девушку в безжалостного убийцу?
Девушка смущенно опустила глаза.
— Знаю-знаю, это не согласуется с кодексом телепатов. Не надо напоминать мне основополагающие принципы: не вторгаться в чужое сознание без ведома хозяина, не атаковать первым. Но ведь бывают и исключения из этих правил, например, если имеешь дело с врагом, представляющим непосредственную опасность. В порядке самообороны мы можем нарушать установленные запреты!
Корделия резко тряхнула головой и твердо посмотрела в глаза брату.
— Пойми, Грегори, эта женщина и есть враг! Хотя сейчас она выглядит вполне безобидно, надо помнить:
Финистер крайне опасна! Это — преступница с патологической тягой к убийству, и ее нападение — лишь вопрос времени. В такой ситуации шаги, которые я предлагаю, — это и есть самооборона.
Юноша задумчиво посмотрел на собеседницу.
— Откровенно говоря, я и сам думал о такой перспективе, и она кажется мне очень соблазнительной, — признался он.
— И что же тебя удержало? — Корделия готова была ликовать.
— Ну, отчасти, та самая этика эсперов, но главным образом страх. Я боюсь навредить, ведь наши познания о человеческом мозге столь малы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90